чертенка породила? А теперь к ним и вовсе толпа чертей пожаловала.
Один черт на коне белом, другой - на коне вороном...
но, усмешка не исчезла - стала еще шире.
что посоветуешь, Ярина Логиновна?
Наконец и сама усмехнулась:
кожушанкой снимай. Жарко тут! Ужинать будешь?
садиться все же не стала.
зачем им сюда прибегать?
усугубленные. ..
окулярах - незаметно вошел в залу и теперь с интересом поглядывал на
происходящее сквозь толстые стеклышки.
Варсава: без просвещения народного обречены мы прозябать среди диких
суеверий, подобных суевериям ефиопов или индийцев заморских...
Здравствуй, Ярина!
девушка - Так что же там у них приключилось-то?
на свегу стоят!
расскажи, ты же с ними балакал!
окуляры, протер и вновь водрузил на место. Было ясно, что тема его не
увлекала.
осенью в Валки после шести лет учебы в Могилянской коллегии. За эти
годы он приобрел дурную привычку изъясняться книжными словами и
изрядно зачванился, отныне предпочитая откликаться на "Теодора" вместо
излишне простонародного "Хведира". Если окуляры, были вещью неизбежной
то все прочее вызывало усмешку - у кого добродушную, а у кого и злую
хотя зла парень никому не делал. Добра, впрочем, тоже - слонялся по
округе, книжки читал да играл на свирели, изрядно фальшивя. Батька пан
писарь сотенный, не спешил пристраивать сына. Поговаривали, что по
весне он вновь пошлет младшего в коллегию - на философа учиться.
палец вверх, - что в представлениях пейзанских, ныне фольклором
именуемых...
побурсацки заговоришь, я на татарский перейду!
воспитанницу не только татарскому, но и турецкому.
Хве-дир-Теодор, - так в моторошни засердчит; и зараз тяглом
закишкуешь, и в буркоти закендюшит.
головой:
Киричиха с каким-то пришлым сошлась, родила байстрюка, а сама и
померла. Упокой, Господи...
примеру.
на двадцать старше - чумак, заризяка, без ножа на улицу не выходит. Ну
и загулял по селу разголос, будто младень сей - чертенок, и от того
чертенка всему селу пропасть. Попом там отец Гервасий, темный, как
ночь, а дьяком - Юско Шалый, ученый да дурной. Наслушался всякого
вздора и решил, что дите должно по книжке отчитывать, беса выгонять.
Экзорцист нашелся! Схватили они младеня, на выгон потащили. Брат,
чумак который, за нож, а они его - в каменья. И тут, в разор самый,
четверо приезжих на огонек завернули. "Чего делаете?" - спрашивают. А
паны посполитые - деру.
Конь, вишь, у одного заброды белый, у второго - рыжий, у третьего -
вороной. А четвертая будто бы и вовсе на коне бледном. Смекаешь, чего
удумали? Я их, селюков, по-хорошему спрашиваю: с оружием, мол,
приезжие? Не разбойники ли? А они: нет, мол, без рушниц, только с
шаблями, зато зрак страховидный имеют и баба средь них - чисто ведьма.
Помнишь, Яринка, как в прошлом году в Конотопе ведьму ловили?
ведьме прошел по всей Гетьманщине. И не только слух - сотника
Халявского за дурь да за самоуправство с сотни сняли и виру наложили
такую, что не расплатиться.
она. - Вдруг и вправду там чего непотребного деется? Слыхал ведь - до
ножа с каменьями дошло!
осталось, то десяток стариков абшидных да дюжина сопляков, что и шабли
в руне держали. А случись чего, чем Валки обороню? Люди лихие сие
сразу смекнули, того и гляди - налетят. Подумаешь, каменьями
подрались!
предложил Уведир. - Все одно делать нечего! Разберусь, а заодно и
погляжу, каковы эти черти. Селянам скажу, что я по ведьмам - первый
знаток. Три раза отче наш прочту, посполитые и успокоятся. В коллегии
потом хлопцам расскажу - посмеемся.
ежели и вправду люди лихие? С тебя вояка, сам ведаешь, какой!
махать - не перышком черкать и не вирши складывать.
мне этого вояку доверите?
Яринка, я и сотню доверю, да только что за обычай - по всякому
селянскому плачу коней томить? На каждый чих не наздравствуешься!
на лице не было улыбки. - Батька считает, что мы, реестровцы, черкасы
гетьманские, - посполитым ограда и защита. К кому им еще обращаться,
как не к нам? За то нас и кормят, за то и на полях наших работают.
подумал ухмыльнуться. Нрав Ярины Загаржецкой, единственной дочери
зацного и моцного пана сотника, был ему хорошо ведом - как и всем
прочим в округе. Логин Загаржецкий мечтал о сыне, а родилась дочь.
Некрасивая плосконосая девочка, с детства приученная скакать на
кровных конях и рубить татарской шаблей лозу. И уже без всякого смеха
начинали судачить, что быть когда-нибудь девке сотником - дело хоть и
невиданное, да мало ли чего невиданного в мире деется? Что ни говори,
а и такое на свете бывает. Редко - да бывает.
Возьмешь с собой Малея да Луцыка. Только смотри - не задирайся! И за
егозой этой следи, а то, случись чего, как я ее батьке в глаза глядеть
буду!
смолчала. Хведир довольно ухмыльнулся и тут же охнул - маленький, но
крепкий кулак поцеловал его аккурат под ребра. Пан Лукьян Еноха
осуждающе покачал головой, но вмешиваться не стал, благоразумно
рассудив, "По молодежь и без него во всем разберется.
его, не хочу попом! Попадется такая попадья, как ты, и месяца не
проживу!
колее, по двое в ряд - шагом, не спеша. Ярина и Хведир пристроились
впереди. Двое Черкасов, оба седоусые, лохматые, в высоких черных
шапках, ехали за ними. Одноглазый Агмет замыкал маленький отряд, то и
дело оглядываясь и недовольно покачивая головой. Было заметно, что
поздняя поездка ему не по нутру. Похоже, не ему одному - Малею и
Луцыку явно хотелось спать, да и кони шли понуро, без всякой охоты.
усмехнулся, пожал плечами:
мне и отрезать нечего будет. А так - не попом, так дьяком. Может,
повезет, в коллегии останусь: ритором или даже богословом...
не возразила. Для нее, дочки, внучки и правнучки удалых Черкасов,
коллегия представлялась чем-то вроде богадельни - для тех, кому шабля
Ильин Андрей
Корнев Павел
Ильин Андрей
Шилова Юлия
Земляной Андрей
Лукьяненко Сергей