поставил на арбалетные "болты" тройное оперение. Память цепко держала
навыки, давно похороненные на дне прошедшего, и угрюмый Джуха с удивлением
косился на чудное занятие гостя. Здесь пользовались в основном короткими
черными луками из турьего рога, бившими на сравнительно небольшое
расстояние, вполне приемлемое в бесконечной мешанине скал и уступов.
отправился к Лысому Барту. Тот уже ждал гостя, сидя на глыбе и растирая
подагрические колени.
правдой. Слушай. Я сам был свидетелем, и лучше мне было бы не видеть и не
слышать того, что вновь всплывает перед моим внутренним взором.
строгое и заинтересованное выражение. Кажется, Барт заметил его иронию,
потому что он долго смотрел на лекаря, прежде чем заговорил снова.
беспутную жизнь свою служению Предвечному - выбранный пастырь увлек его в
паломничество ко Гробу Господню. Видно, так судил Всевышний, но мы
остановились именно в этой деревушке.
а после настоял на том, чтобы остаться в руинах на ночь. Местные жители
настойчиво остерегали его, но священник заявил, что истинный Бог способен
оградить своего слугу от любых козней сатаны; кроме того, при нем
находилось Евангелие, кажется, от Матфея, и небольшое распятие - подобного
запаса, как он полагал, вполне достаточно, чтобы обратить в бегство любое
исчадие ада, рискнувшее появиться в развалинах.
приказу - мне не особенно нравилась перспектива встретить полночь у идола
с такой жуткой рожей.
что прочно утвердило за ним сомнительную славу великого колдуна. Я
гордился пастырем, превозносил его перед местными - но с тех пор я избегал
взгляда наставника, где стали клубиться первые облачка странного,
запредельного мрака... Впрочем, мне могло и показаться.
ночевать в капище. Так прошла неделя; нам давно пора было продолжать
паломничество - но оно откладывалось со дня на день. Пастырь медлил, ночи
он проводил в храме Сарта Ожидающего, и с каждым рассветом все больше
живой тьмы клубилось в его зрачках.
мне о своих загадочных ночах.
лампаду и уселся у алтаря, читая главы из Писания. Но сон настойчиво
кружил вокруг пришельца, и пастырь так и не понял до конца - явилось
произошедшее плодом больного сна, или же было на самом деле.
отблесках резко изменилось лицо каменного идола. На священника глядело
обычное лицо пожилого, умудренного опытом человека, ничем не схожее с
прежней оплавленной маской.
чернила и раскрыл Книгу...
не подливал в нее масла; иногда Ожидающий вмешивался, ему казалось, что
наставник пишет не то, что надо - и тогда они спорили. Наставник не
запомнил предмета спора, но беседа шла весьма миролюбиво, подкрепляемая
цитатами из Библии, Корана, Торы и иных текстов...
отнюдь не жгли ему язык... Один Бог знает, откуда явился к нам Ожидающий;
да и в этом я не уверен, ибо он пришел оттуда, где начали писать Книгу
Небытия. Он пришел, и он ждет ту, которая закончит начатое...
продолжал писать.
догорала, и над чистой Книгой скалилась неизменная маска идола. Да, Книга
была чиста, и священник до рези под веками всматривался в белизну страниц.
ночью его снова повлекло в храм.
день он проводил в странном оцепенении и лишь на закате оживал и спешил в
храм - дописывать Книгу. Он спорил с Сартом, скрипел пером, разбрызгивая
чернила, возбужденно ходил из угла в угол - а утром, сжимая ладонями
виски, вновь дико глядел на чистые страницы и ухмыляющегося идола. Память
не возвращалась. В ней не оседало ни единой ночной строчки.
может. Он рассказал мне обо всем и твердо решил провести эту ночь в
деревне и с рассветными лучами солнца отправиться в путь. Он выглядел
лучше, чем накануне, и я обрадовался, что загадочная болезнь отпустила
его.
затих.
на постели, не открывая глаз, руки и ноги его дергались, подобно пляске
святого Витта; багровое лицо покрылось каплями пота, и все мои усилия
разбудить наставника не увенчались успехом.
спокойное, умиротворенное выражение. Затем он негромко произнес:
сильно, - и почти сразу забылся глубоким сном, проспав почти до обеда.
первобытного хаоса до сотворения мира Господом рванулась ко мне из
расширенных зрачков.
- И писал Книгу. Это дьявольское искушение, но я положу ему конец.
Собирайся.
отправились в развалины.
распятие, начертал на стенах кресты и подписался под ними, удостоверяя
этим, что он лично вступает в поединок с дьяволом; затем он окропил капище
святой водой и принялся читать молитвы. Я робко вторил ему, ожидая чего
угодно - падения нечестивых стен, воплей погибших душ, появления демонов
пекла... Увы, ничего не происходило - пока наставник не двинулся к статуе
Сарта Ожидающего. В двух шагах от идола он вдруг остановился и попятился.
почудилось движение мраморных черт; дрогнули веки, распахнулись невидящие
глаза - и за ними была бездна, и бездна была - живая!..
гримаса бешенства, и на мгновение мне показалось, что на меня смотрит все
тот же ждущий идол, идол во плоти, и это - мой наставник!
погасли.
неестественно бледным и сосредоточенным.
дня, после иди, куда хочешь. Я больше не учитель тебе...
живу здесь. И я умру здесь, потому что в миру я боюсь. Я боюсь встречи с
моим наставником, хотя понимаю, что он давно умер; тогда ему было
пятьдесят шесть, и с тех пор прошло шестьдесят с лишним лет. Но... я
боюсь.
неясного бормотания.
Небо рядом... Совсем уже рядом... Привык.
проведу в храме.
Посняков Андрей
Суворов Виктор
Шилова Юлия
Шидловский Дмитрий
Никитин Юрий
Херберт Фрэнк