Огневые рубежи секунданты обязаны были начертить мелом в пустынном месте,
подальше от Земли, куда и метеориты не заглядывали без нужды. Карту
звездного неба Бек Леонович взял для практических действий со стола моего
сына, тогда еще морочившего головы родителям мечтой об астрономии.
зазвонил телефон. Данилов оторопел. Неужели Наташа учуяла беду! Хотя какая
это для нее беда... Нет, ее звонок был бы теперь лишним. Звонил пайщик с
четвертого этажа Подковыров, солист танцевального ансамбля.
вы не спите.
ждал, кому прочитать!
сочинял короткие мысли, афоризмы и строки из ненапечатанного. Их печатали.
городе Париже в Соборе Инвалидов в двенадцать часов по ночам из гроба
встает император". А? Каково! Смешно?
трубку.
болвану как-нибудь устроил бы встречу с императором. Вставшим из гроба..."
Хотя что было на Подковырова злиться? Счастливые часов не наблюдают...
сделаны?" Он даже испугался. У него была примета. Отправляясь в какое-либо
опасное путешествие, он хоть одно, хоть и маленькое дело, но как бы не
успевал исполнить. Чтобы чувствовать себя обязанным вернуться. "Я же брюки
из химчистки не взял!" - обрадовался Данилов.
от начала до конца. А ведь хотел. Данилов взял альт. Открыл ноты
Переслегина. И минуты через две забыл обо всем. И звучала в нем музыка. И
была в ней воля, и была в ней печаль, и солнечные блики разбивались в
невиданные цвета на гранях хрусталя, и ветер бил оторванным куском железа
по крыше, и кружева вязались на коклюшках, и кашель рвал грудь, и тормоза
скрипели, и дождь теплыми каплями скатывался за шиворот, и женское лицо
светилось, и была гармония... Сосед Клементьев, духовик из детской оперы,
возмущенно забарабанил по стене, разбуженный и злой...
Клементьеву следовало сказать спасибо. Надо было собираться и надо было
истребить в себе слабость.
Нет, посчитал Данилов, она дала ему и силу. Хотя бы потому, что он ощущал
теперь необходимость исполнить музыку Переслегина и для себя и для
публики. А для этого следовало победить и вернуться. То обстоятельство,
что и победив он мог не вернуться, Данилов будто бы не принимал в расчет.
Леоновича. Бек Леонович явился и был бледен. Из Коканда в Москву когда-то
он перебрался поездом, на верблюдах и на ишаках, но теперь-то Данилов,
беря грех на себя, вынуждал его лететь жутко куда. Да если бы лететь,
подумал Данилов. Если бы сейчас насладиться полетом, как при прогулке в
свою пещеру в Андах! Нынче было дело, им предстоял не полет, а
перенесение. Зубы у Бека Леоновича стучали.
сейчас же будем там. Если со мной что случится, вас вернет домой мой
соперник... Ну все... В путь!
Неужто - все?.." - возникло в Данилове, словно бы он находился еще в
дороге. Пальцы Бека Леоновича, вцепившиеся в левую руку Данилова, вернули
его к заботам.
Будьте как на Третьей Ново-Останкинской... Можете ходить, можете парить,
можете плавать... Глаза откройте... Вот и все...
расцепил пальцы, стал ходить, рукой тыкаясь в пространство, как в стену.
Потом он открыл глаза.
зависти Миши Муравлева. Данилов посмотрел на сплетения желтых, синих и
зеленых линий, на кружочки звездных систем, ткнул пальцем:
он Бека Леоновича.
чувствовал, что Кармадон где-то рядом, но где? "А вдруг он перенесся
невидимым?" - подумал Данилов. Поединки вот уж как семьдесят лет были
запрещены, дуэлянтов строго наказывали, может быть, Кармадон в целях
безопасности и затуманился? Однако в шесть часов он обязан был явиться к
барьеру во плоти. Да и место они подыскали отдаленное, на самой окраине
бесконечного мира. Данилов приложил ладонь ко лбу, стараясь разглядеть -
нет ли где поблизости Кармадона с секундантом. Потом взял телескоп.
Никого. Осветил фонариком карту звездного неба. Вон что! Зеленая линия в
их секторе, наткнувшись на желтую, пропадала вовсе. "Ох уж эти мне
московские троечники! - в сердцах подумал Данилов. - А я-то что же,
растрепай, смотрел раньше!" Конечно, и Кармадона с секундантом по этой
карте могло занести в желтую точку. А то и в синюю! Наконец Данилов
обнаружил телескопом две мрачных фигуры в плащах. Стояли они далеко
отсюда!
секунданту Кармадона с объяснениями, при этом показывал карту. Фонарь был
не нужен. На небе тюльпаном висела угасающая звезда, розовый свет ее был
томен и зловещ. Извинения Кармадон принял, только нервно махнул рукой:
"Быстрее!" Секунданты взялись устраивать барьер. Барьер вышел, какой
требовалось, световой и звуковой одновременно, при этом он был обозначен и
палашами - на палашах Синезуд укрепил варежки Данилова, связанные ему к
прошлой зиме Муравлевой, а между палашами Бек Леонович провел мелом
роковую черту. Синезуд был важен, высокомерен, значки разных миров, в том
числе и ворошиловского стрелка, вынес на плащ, и теперь они отражали
зловещий и томный свет умирающей звезды. Бек Леонович мелом водил
старательно и, казалось, забыл, кто он и где. Они с Синезудом двинулись
осматривать ракетные установки, при этом Бек Леонович вел себя достойно,
не дрожал и даже заметил огрех в системе наведения установки Кармадона.
Затем Синезуд и Бек Леонович проверили укрытие, из которого им предстояло
следить за поединком. И тут останкинский житель держался молодцом.
палашами на меловой черте спинами друг к другу. "Марш!" - скомандовал
Синезуд. Тут же он и Бек Леонович сделали каждый по одиннадцати шагов, и в
местах, где остановились, воткнули в пространство еще по палашу. При этом
Синезуду показалось, что шаги Бека Леоновича были шире его шагов и, стало
быть, интересы Кармадона ущемлены. Он сам сделал одиннадцать шагов от
черты и до палаша Данилова. Вышло, что пространство отмерено честно.
навстречу.
стояли молча, взглядом пытаясь испепелить противника. Кармадон был грозен
и нетерпелив, ни мира, ни пощады ждать от него не следовало. Данилов и не
ждал ни мира, ни пощады. Он чувствовал: все в нем могло сейчас вспыхнуть,
как березовая кора под огненным шилом увеличительного стекла, до того
свирепым был взгляд Кармадона! Но выдержал Данилов, выдержал, еще и сам
чуть было не вызвал свечение голубых углей, однако отчего-то не отдал
взгляду последней силы. Будто скучно ему было закончить поединок теперь
же. Или самую малость, но пожалел он Кармадона...
волдыри - то Кармадон скользнул по звезде взглядом. Горло у Данилова
пересохло, в кончиках пальцев кололо, надо было успокоиться и свежим
бойцом выйти на огневой рубеж.
укрытие. Данилов и Кармадон прибыли к своим установкам, еще раз оглядели
системы и щиты, включили экраны систем слежения и сообщили о готовности.
теперь от Данилова. "Будь что будет!" - отчаянно сказал Данилов, кураж
напуская на себя. Пальцы его так и вцепились в пластмассовые рукоятки
пульта. Ни точки, ни черточки не возникло на экране. Данилов поднял
Контровский Владимир
Скальци Джон
Буркатовский Сергей
Контровский Владимир
Буркатовский Сергей
Самойлова Елена