позолоченной бронзы, одно, нижнее, поменьше, два других - значительно
шире, на бронзовых рожках и кронштейнах держались стаканы для ламп и
подсвечники. И все это было - в хрустальном саду. Хрустальные букеты,
подвески, гирлянды цвели и играли всюду. Смотри на них и забудь обо
всем... Люстра стала быстро снижаться. Она висела на металлической цепи,
цепь скрипела, вздрагивала, Данилов понимал, что люстра может вот-вот
сорваться. И она сорвалась, упала на Данилова, пропустила его в себя. С
кресла заместителя Валентина Сергеевича Данилов видел серый силуэт внутри
люстры. Сидя же на стуле с ремнями, он чувствовал, что люстра не только
захватила его, но и растворяет его в себе. Он потерял слух. А потом в нем
стало гаснуть все. И угасло... Когда Данилов очнулся, он понял, что
по-прежнему сидит на стуле, а люстра висит высоко над ним и раскачивается.
Даниловым, и, если его жизнь даст ей основания сорваться, ничего ее не
удержит.
к колебаниям.
Таранцева. Она касается явлений в ионосфере Земли, исследования
проводились на Кольском полуострове, и есть в ней нечто, что приложимо к
нынешней ситуации. По этой теории Земля со всеми происходящими на ней
процессами представляет собой мощную колебательную систему. Дрожит земная
кора, пульсирует гидросфера, вибрирует атмосфера и так далее. Человек -
часть земной колебательной системы. Он живет в ней и чаще всего не
чувствует ее. Но увеличение частоты колебаний он переносит плохо. Если
интервал частот около десяти герц (тут Новый Маргарит извинился за
обращение к земным единицам), ему совсем худо. Особенно чувствительны к
колебаниям люди, обладающие развитым ощущением ритма. Прежде всего
музыканты. Одному ташкентскому мальчику, ученику по классу фортепьяно,
было плохо за несколько часов до известного всем толчка. Конечно, теория
Бирфельда-Таранцева - наивная и лишь обозначает серьезные явления, но
можно воспользоваться ее логикой. Данилов прежде был освобожден от
чуткости к колебаниям. Но теперь он стал слишком дерзким в своей музыке.
Так пусть обострятся его ощущения. Причем, коли он станет играть лучше,
достигнет в музыке высот, чувствительность его еще более разовьется, не
только земные толчки и дрожания уловит Данилов, ему обнажатся и страдания
людей, ближних и дальних, приступы чужой боли дойдут до него. Тяжкая ноша
может оказаться на его плечах. Пусть помнит о ней и думает, стоит ли ему и
дальше дерзить в музыке.
отпустили Данилова.
последние бумаги перед убытием и не был расположен к долгому разговору.
устроил себе...
хотел произнести слово "повременить", а потом и поинтересоваться, каким
образом Данилов получил необъяснимое для всех покровительство, да, скорее
всего покровительство, хотя об этом можно было строить только
предположения. Но тема, видно, была запретная и для Нового Маргарита. "А
действительно, - думал Данилов, - неужели он пожалел меня из-за того, что
я костью чесал ему спину? Зачем же?.. Я ведь без всякой корысти..."
Колодце Ожидания? Насчет яснычковой икры? Я не понял.
аппаратуры.
операторов. Он наказан.
вернуть. И никто тебе не поможет.
надо было позлить твое нетерпение. Но ты был хорош. Ты мне понравился. И
дальше следить за твоей жизнью будет для меня удовольствием. Не со
служебными целями следить, не бойся, а просто так. Как любопытному
зрителю, неспособному на поступки. Очень интересно, какие еще повороты
будут в твоей судьбе. И как отнесутся к тебе личности, для кого ты -
заноза в глазу. - На том и разошлись.
остановить Нового Маргарита и спросить его, что собирались достичь этой
пищей, но Новый Маргарит был легок на ногу и слов Данилова уже бы не
расслышал. А кричать Данилов не стал.
именно демон и готов доказать несправедливость и оскорбительность для
него, как добросовестного демона, обвинений. То есть так могло показаться
со стороны. А какой он демон? Конечно, он более человек, нежели демон. Да
что более! Скорее - он просто человек. Правда, с особенными возможностями.
Что же, он изменил своей сущности и ради того, чтобы уцелеть, отверг все
свое, дорогое? Нет, полагал Данилов, ничему он не изменил и ничего не
отверг. Он хотел дать всем своим словам объяснения, чтобы с этими
объяснениями жить дальше. Каким мог быть исход разбирательства? Либо его
гибель. Либо сохранение его демоном. И никакого Данилова - человека. Были
еще возможности: превратить его в расхожую мелодию, лишить разума и
поселить на пустынной планете и так далее, но все они виделись Данилову
оттенками первого исхода.
мысленно: "Нате, жрите!" Порой он представлял себя мучеником и чуть ли не
умилялся будущему мученичеству. Но что толку было бы в его мученичестве?
Конечно, он не изменил бы себе, одно это много значило. Но можно было и
по-иному не изменить. А так он погиб бы, тихо исчез, и все, никто бы не
узнал, почему он погиб и ради чего. Однако в начале разбирательства
Данилов был согласен и с тихим исчезновением. Он торопил судей: "Скорее,
скорее, что же тянете!" Но потом он вновь ощутил себя Музыкантом. Чем он
был хуже тех, кто судил его? Каким таким особенным пониманием смысла
существования своего собственного и, скажем, смысла существования людей
обладали они, чтобы иметь право выносить приговоры и определять, что
хорошо и что плохо? Нет, теперь Данилов не желал признавать за ними такое
право. Он получил жизнь и получил право на эту жизнь не менее, а куда, по
его понятиям, более значительное, нежели присвоенное ими право судить
других и направлять чужие жизни. Вот он и взъерепенился, и пошел на
Валентина Сергеевича и на его заместителя чуть ли не в атаку. Он не желал,
чтобы они взяли над ним верх. Он, на словах, ставил под сомнение
справедливость их оценок и выводов, пользуясь их же логикой и их правилами
игры. Да, и он играл, хотя и не лицедействовал. Все шло само собой. Он им
дерзил, стараясь дурачить их, и они, судя по первому приговору, поняли
это. Впрочем, может, некоторые и не поняли. Или же им понравилось, как он
держался. Они, по ощущению Данилова, с облегчением приняли "повременить".
он вел себя, и вызвало "повременить"?
думал теперь Данилов. Думал как бы между прочим, словно в чем-то
уговаривая себя. Словно там без него действительно могли быть беды. Или
даже гибель чего-то. В первую очередь его музыки. Нет, он был обязан жить
и присутствовать на Земле. У них - свое, у него - свое. Потому он и
сопротивлялся. Как мог сопротивляться в нынешних обстоятельствах.
чуть ли не обрадовался, услышав условие: "Никакого Данилова - человека!"
Потом он успокоил себя. И в ближайшем будущем, Данилов понимал это, даже и
при благоприятных условиях он вряд ли стал бы добиваться разрыва с Девятью
Слоями и превращения его, Данилова, в "чистого" человека. Это он держал
как бы на крайний случай. Почему? Зачем ему отношения с миром, ставшим
чужим? Не лучше ли было бы освободиться от Девяти Слоев, забыть о том, что
они есть, причем сделать это ловко и мирно, не возбудив желаний мстить
ему, и тихо жить себе в Останкине, играть на альте, любить Наташу?
понимал, что он вряд ли тут прав. Но он понимал и другое. Он не мог теперь
отказаться от многих своих привычек, освободиться от них, от купания в
молниях в частности, без них он стал бы иной Данилов. Да и как же это -
увидеть тяжелую грозовую тучу над Останкином и не взлететь, не слиться с
молнией! Он не мог себе этого представить. А перенесения к дальним
созвездиям? А полеты в Анды, в пещеру? То есть он, может быть, и не стал
бы купаться в молниях, летать куда-то или выводить мрачную, сырую тень
Филиппа Второго из подземелий Эскориала (он так и не побывал в Эскориале,
а все собирался побывать), но сама невозможность купаний, полетов, многого
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Свержин Владимир
Жюль Верн
Шилова Юлия
Посняков Андрей