Сергей ПАВЛОВ

МЯГКИЕ ЗЕРКАЛА

ЧЕЛОВЕК БЕЗ ЛИЦА. ВМЕСТО ПРОЛОГА

За окном бесновалась пурга. Где-то там, во тьме кромешной, с
разбойным посвистом закручивались и налетали на стекло тугие снежные
вихри. В холле было тепло, сумеречно и уютно. Поверхность стекла, словно
широкое черное зеркало, отражала трепет каминного пламени. На деревянной
стене тикали ходики - обыкновенное цифровое табло, оснащенное звуковым
имитатором тиканья и ежечасного боя. Трещали поленья, пахло сосновой
смолой.

Наслаждаясь уютом просторного кресла, покрытого медвежьей шкурой,
Альбертас Грижас, вытянув ноги в домашних туфлях, перечитывал Гоголя. Ноги
приятно гудели. На лыжной прогулке ветер выдул из головы все сегодняшние
заботы. А в операторской (после вечерней настройки аппаратуры на потребу
завтрашнего утреннего медосмотра) заодно вылетела из головы и половина
забот на сутки вперед. Легкость в мыслях необыкновенная. Думать о
собственно медицинских делах не хотелось Чего ради? Здешние витязи
одинаково безнадежно здоровы. Как на подбор. С ними дядька Беломор. В
секторе К медицина сместилась в спортивную плоскость: велотреки, лыжи,
бассейн, бокс... и все остальное. В секторе П обстановка почти адекватная.
В разговорах с коллегой из сектора П медицинская тема давно соскользнула в
область профессиональных воспоминаний. Так недолго и квалификацию
потерять... Хорошо было Гоголю. Перо и бумага - вот все, что ему было
нужно для ежедневной практики.

Знакомая с детства, но подзабытая в зрелые годы повесть "Вий"
увлекала теперь не сюжетными перипетиями, но музыкальностью литературного
ритма. Музыка в прозе. Были в ней и своя аллегро эмоциональной
напряженности и адажио спадов. "Гроб грянулся на середине церкви... Сердце
у философа билось, и пот катился градом; но, ободренный петушьим криком;
он дочитывал быстрее листы, которые должен был прочесть прежде". Книга
выпущена давно - одно из последних изданий на бумаге целлюлозного
происхождения, - и было занятно при свете камина разглядывать
моноплоскостные, с примитивной техникой озвучивания иллюстрации. Пейзажи,
красивый и статный философ Хома, совершенно прелестная панночка-ведьма,
"групповые портреты" каких-то оккультных существ - от преисполненных
высокомерия демонов тьмы до некротической нечисти рангом ниже...

Под потолком блеснула зарница.

- Телевизит разрешаю, - произнес Грижас обычную формулу для
автоматики двусторонней видеосвязи.

Визитер не явился.

Грижас обвел глазами слабо освещенный пламенем камина холл, посмотрел
в потолок; резные деревянные балки, казалось, подрагивали под натиском
непогоды. В конце концов кто-то мог ошибиться в выборе индекса абонента
видеосвязи. Но в таких случаях телевизит отменяется вспышкой синего
светосигнала. Ни визитера, ни вспышки. Грижас взглянул на розовые цифры
часового табло и с сожалением отложил книгу - время позднее, без малого
полночь. Взялся за подлокотники, собираясь покинуть кресло, да так и замер
с открытым ртом и поднятыми бровями. Перед ним прямо из воздуха вылепилось
рослое, широкоплечее привидение...

Да первый взгляд это был классический средневековый фантом, от
макушки до пят укутанный в белое. Неровные (сделанные, видимо, наспех)
прорези для глаз несколько портили общее впечатление.

- Добрый вечер, - проговорил фантом на английском. Голос глухой,
неприятно гундосый - будто от сильной простуды.

- Добрая полночь, - поправил Грижас. На русском. Из принципа. И,
развлекаясь, добавил: - Милорд.

Двуязычная речь побудила к действию (в этих стенах, пожалуй, впервые)
автоматику экспресс-переводчика. Было слышно, как лингверсор, шурша и
вибрируя, в панике подбирал для голоса визитера адекватную матрицу
простудно-гундосого тона. Деликатный фантом (явно вразрез с обычаями
нагловатых призраков англосаксонской замковой популяции) бормотал
извинения:

- Прошу простить великодушно. В столь поздний час...

И в этот момент зазвучал имитатор часового боя: "Бам... бам...
бам..." Полночь. Грижас с удовольствием ощутил себя в атмосфере милого
домашнего телеспектакля.

- Ничего, - сказал он. - Возникли вы даже чуть раньше срока,
традиционного для некротических таинств. Приветствую вас в моем... гм...
на моей охотничьей вилле. Садитесь. Присядьте там... э-э... у себя в
преисподней.

- Спасибо, я постою. Поверьте, я чувствую неловкость...

- Пустое, сударь, пустое! - Беспечным взмахом руки Грижас поторопился
смягчить ситуацию. - Меня как медика больше волнует ваш носоглоточный
дефект. Надеюсь, не простудного характера?

- Нет, к медицине это не имеет касательства. Зажатый пальцами нос -
вот и все.

- Баба с возу - кобыле легче. - Прощупав взглядом белую фигуру гостя,
Грижас спросил: - Балахон, сооруженный вами из постельного белья, и все
другое наводят на мысль, что вопросы типа "с кем имею честь?" бесполезны,
не так ли?

- Сожалею, но пусть мое имя останется в тайне. И пусть мой английский
вас не смущает. Я вынужден камуфлировать свою речь неродным языком. Не
надо, чтобы вы опознали мой голос.

Тройная мера предосторожности: искаженный "простудой" неродной язык в
сочетании с переводом. Остроумно. Однако не слишком ли много для
телеспектакля домашней режиссуры?..

Заинтригованный Грижас чувствовал: визитер до конца намерен
упорствовать в этой игре. Тем любопытнее было бы попытаться его опознать.
Полночный курьер потустороннего мира стоял спокойно и прямо - двухметровым
белым столбом. Чей рост? Леонида Хабарова? Дениса Лапина? Егора Бакланова?
Михайленко? Круглова?.. Здесь почти все такого же роста. По крайней мере
более половины. На редкость рослый народ. Упрямый вдобавок. И с
пресловутой сибирской амбицией. Сибирь - это, конечно, пуп Земли. Если не
пуп Вселенной.

- Занятно, сударь, занятно... А если мне все же удастся вас опознать?

- Надеюсь, что нет. Сохраняя инкогнито, я оберегаю ваше спокойствие.
- Грижас не сдержал улыбки; гость добавил: - Не надо, чтобы наш мимолетный
контакт обернулся для вас чем-то вроде серьезного происшествия
детективного свойства...

В словах визитера Грижас уловил намек. Суть намека осталась, правда,
в тени, но почему-то вспомнилась загадочная, восьмилетней давности история
с "чужаком" на борту "Лунной радуги". Нет-нет да и вылезет эта
колючка-воспоминание - ни к месту, ни ко времени. Бесполезная как
прошлогодний снег. Вылезет и кольнет в старую ранку неутоленного
любопытства... - дьявол бы заарканил эту историю со всеми ее потрохами!

- Если у вас ко мне дело, милорд, дальновиднее было бы появиться с
открытым забралом.

- Не уверен. - Визитер переступил с ноги на ногу, и складки
экстравагантного одеяния колыхнулись. - Прошу и более того - рекомендую
принять мою маскировку как должное. Тем самым вы избавляете себя от
ненужного перерасхода интеллектуальной энергии, а меня от вполне
вероятного выговора по служебной линии.

Это был деликатный, но достаточно откровенный нажим. Грижас
прищурился:

- А собственно, кому и чему вы служите?

- Людям. Прогрессу.

- Похвально. Я тоже. А на каком участке, если не секрет?

- Секрет. Мой участок - Международное управление космической
безопасности и охраны правопорядка, Восточный филиал.

- Вот как!.. - протянул Грижас, меняя тон разговора. - МУКБОП!

- Очень досадно, что наши участки соприкоснулись, - посетовал
визитер. - Мне нужна консультация. По вопросам физиолептики.

- Физиолептики?.. А конкретнее?

- Конкретнее речь пойдет о физиолептической карте.

- Единая ФЛК вашего организма находится, как и положено, в
ФЛ-картотеке. И довольно далеко отсюда - в отделе контроля и диагностики
Международного центра космической медикологии. Вы должны это знать.

- Я это знаю. Меня интересует, чьи ФЛ-карты есть у вас. Здесь, на
месте. Ведь проводите вы какие-то записи на профилактических медосмотрах.

- То, что есть у меня, нельзя называть ФЛ-картами. Всего лишь
фрагменты. Биоритмика, основные физиологические параметры... Единые ФЛК
здесь просто без надобности. Здесь не клиника и даже не курорт. Хотя, если
честно, обстановка здорово смахивает на курортную.

- Мне бы ваш оптимизм, - печально прогундосил гость.

- Что может быть проще! - немедленно подхватил Грижас. - Если уровень
вашего настроения прямо зависит от таких мелочей, как объемная
кардиосъемка или, скажем, анализ энцефалоритмики, я буквально за тридцать
минут верну вам утерянный оптимизм. К обоюдному нашему удовольствию.

Визитер не ответил. "Служба космической безопасности в тупике, -
подумал Грижас, наблюдая неподвижность складок маскировочного балахона. -
Усиленно соображает, как быть". Пауза неприятно затягивалась.

- В конце концов я профессиональный медик. Понимаете? В рамках
врачебной тайны всегда найдется место для личных и даже ведомственных
секретов.

- Дело не во мне, - ответил гость. - Видите ли, я обязан был
самостоятельно получить ФЛ-карту одного из ваших подопечных. То есть все
физиологические данные, которые отражали бы состояние его организма за
последние двое суток.