шестьдесят девять человек. Ни больше ни меньше...
человеческих душ" и не знал, что и думать. Я был сражен. Впрочем, сращен
не то слово. Я был буквально смят и раздавлен.
существенное преимущество перед понятием "уверен". И пусть это вам
послужит уроком. А что касается чужака... Вы даже не представляете,
сколько легенд подобного рода мне приходилось слышать за годы работы в
Пространстве.
образом удается выйти из-под контроля следящих датчиков этой аппаратуры?
пронизывают тело рейдера вдоль и поперек, выйти из-под их контроля -
значит выйти за пределы корабля. Нейтрализовать чувствительность этой
системы невозможно. Впрочем, есть один способ: не иметь нормальной
температуры тела, не обладать нормальным человеческим запахом, не излучать
никаких биологических волн, не двигаться и не дышать. Надеюсь, я вас
убедил? - Он снова взглянул на часы.
гораздо более тонкого анализа, чем это мне представлялось.
сочувственно.
убежденности. Теперь пришла моя очередь заявить вам с полной
ответственностью за свои слова: я совершенно убежден, что на борту рейдера
есть человек, который умышленно уничтожает экраны и при этом старательно
заметает следы. Моя неопытность в сфере криминалистики очевидна - я
действительно не в состоянии выложить перед вами цепь доказательств,
безупречных с точки зрения формальной логики. Но в сфере профессионального
знания психологии я чего-нибудь да стою. Внутренняя логика поведения
людей, участников этих событий, твердо меня убедила в серьезности очень
странной на первый взгляд информации, которую мне приходятся здесь
излагать.
потому, что Палмер вообще не склонен к мистификации. Во-вторых, он не стал
бы дурачить одновременно командира и своего ближайшего друга.
- Нелепо думать, что ему пришла бы в голову идея мистифицировать
медиколога и капитана. Мне кажется, он вообще избегает лишний раз
попадаться вам на глаза.
сожалению... Ну что ж, надо признать, ваш психологический экскурс весьма
любопытен. Действительно, внутренняя логика поведения двух людей находится
в странном противоречии с формальной, как вы ее называете, логикой
обстоятельств... Но, с другой стороны, чем могу быть полезен я,
администратор и технический руководитель полета, в поисках ответа на этот,
прямо скажем, сногсшибательный вопрос? Вы, конечно, не обижайтесь, но во
время нашей беседы я мысленно пытался перешагнуть препятствия на пути
вашей... ну, скажем, гипотезы и пришел к убеждению, что препятствия
неодолимы. Благодарю вас за информацию, однако вынужден адресовать ее
опять-таки вам. Я ведь не специалист в области психоанализа. Полагаю,
именно вы обязаны найти и увязать концы загадочных противоречий. В
заключение скажу: несмотря на малоподходящее для подобных бесед время и
несколько нервозную обстановку, мне было приятно общаться с вами. Отдаю
должное вашей выдержке я запасу энергии.
большую стойкость и выдержку проявили вы. Мне позволено будет произнести
здесь несколько заключительных слов? Но заранее предупреждаю: ничего
приятного в них не содержится.
переадресовки этой злополучной информации. Главным образом потому, что
имею веские основания относить подобную информацию но столько в область
психоанализа, сколько в область космической безопасности и охраны
правопорядка. Какой-то период я играл роль детектива-любителя и, каюсь,
втянул к это дело инженера-хозяйственника. Но ведь ни он, ни я ничего не
смыслим в тонкостях оперативно-следственной работы. Учитывая нашу
беспомощность, я вынужден подать официальный рапорт вам и начальнику рейда
Юхансену. Боюсь предугадывать, какова будет реакция Юхансена, однако
наслышан, что его миссия связана с деятельностью оперативно-следственных
органов, и это внушает мне определенные надежды.
своеобразный рапорт. Даже не знаю... Как бы рапорт на самого себя.
здоровы, капитан.
жилого яруса, и то, наверное, лишь потому, что вклинился э идущий мне
навстречу косяк десантников. Точнее, прайд; в глазах рябило от кошачьих
морд: рыси, тигры, барсы, пантеры, ягуары, пумы, "гепарды...
Проголодавшийся прайд валил на обед. Десантники здоровались и вежливо
уступали мне дорогу. Интуитивно я поискал среди них Нортона. Не нашел и,
подойдя к двери его каюты, позвонил. Над верхним срезом двери пузырем
вздулась красная оболочка переговорного устройства и неприязненно, без
знаков препинания произнесла: "Кто там какого черта!" Я оглянулся (в
коридоре, по счастью, никого уже не было), махнул рукой и продолжил путь в
свою каюту.
формальности, официально вручили его капитану и начальнику рейда Юхансену.
Время для этого было совершенно неподходящее, но, с другой стороны,
деваться нам тоже было некуда.
началась та самая работа, ради хотой мы сюда прилетели. Для десантников,
ученой комиссии и корабельной команды наступили горячие дни - разведочные
и научно-исследовательские десанты на планетоид следовали один за другим,
и в такой обстановке Юхансен, ознакомившись с рапортом, вряд ли достаточно
ясно уразумел, чего от него, собственно, хотят.
насколько это срочно, судить не берусь.
сейчас. Потом, уважаемый, потом! Или вы настаиваете?..
Напротив, я выразил сожаление, что рапорт родился в такое неподходящее
время.
десантников не удалось, да я к этому и не стремился - обстановка не
позволяла. Нортон все время куда-то спешил, постоянно что-то
организовывал, распоряжался, лично участвовал едва ли не в каждой
десантной операции, планировал и корректировал взаимодействие десантных
групп - его рабочую энергию можно было сравнить с энергией действующего
вулкана средних размеров. Рейдер ощетинился излучателями и антеннами самых
разнообразных конструкций, широко распахнул трюмы, ангары, обнажил
красочно освещенные палубы вакуум-створов и превратился в орбитальную
матку целой флотилии снующих туда и сюда катеров. За четкость наружных
работ нес ответственность механик по вакуум-оборудованию корабля, поэтому
я редко видел Бака - он почти не вылезал из своего скафандра и подвижных
герметических кабин.
Урана, дел у меня прибавлялось. Должно быть, с точки зрения подавляющего
большинства я исполнял непрезентабельную роль тормозного устройства в
кипучей атмосфере всеобщего энтузиазма: мне с великим трудом удавалось
настаивать, чтобы люди нормально питались и спали хотя бы не менее семи
часов в сутки (не говоря уже обо всем остальном). Я приблизительно знал,
как соблюдался режим на борту корабля, но что происходило на самом
Обероне, представлял себе плохо. Судя по участившимся случаям
переутомления и легкого травматизма, ничего в этом смысле хорошего там не
происходило. Во время очередного заседания командного совета я вынужден
был серьезно поговорить с Нортоном. Разговор получился на повышенных
тонах. Как медиколог экспедиции я потребовал права на ревизию бункеров
временных баз, разбросанных по Оберону. Нортон яростно сопротивлялся, но
совет вынес решение не в его пользу, и мне в конце концов удалось навести
на временных базах относительный порядок. Правда, ценой очень натянутых
отношений с командиром десантников, но что оставалось делать?..
После напряженнейшей работы на Обероне рейдер был направлен к планете,
выведен на околоурановую орбиту, и десантники получили двухнедельный
отдых. Пока проводился глубинный зондаж удивительно голубой атмосферы
таинственного гиганта и его призрачного Кольца, я "зондировал"
Лукьяненко Сергей
Флинт Эрик
Корнев Павел
Доставалов Александр
Глуховский Дмитрий
Афанасьев Роман