близость, в совершенно разных мирах. Пояснить это можно на очень простом
примере. Австралийские колдуны-аборигены носят с собой кости гигантских
ящериц, выполняющие роль магического жезла. Стоит колдуну произнести
смертный приговор и указать этим жезлом на кого-нибудь из своих
соплеменников, как тот заболевает и умирает. Вот антропологическое
описание действия такой "команды смерти":
чтобы остановить смертельную субстанцию, которая в его воображении
проникает в тело. Его щеки бледнеют, а глаза приобретают стеклянный блеск;
лицо ужасно искажается... он старается закричать, но обычный крик
застревает у него в горле, а изо рта показывается пена. Его тело начинает
содрогаться, он пятится и падает на землю, корчась, словно в смертельной
агонии. Через некоторое время он становится очень спокоен и уползает в
свое убежище. С этого момента он заболевает и чахнет, отказывается от пищи
и не участвует в жизни племени".
европейцев, хотя бы с тем же антропологом, вряд ли у него что-нибудь
выйдет. Европеец просто не поймет значительности происходящего - он увидит
перед собой невысокого голого человека, махающего звериной костью и
бормочущего какие-то слова. Будь это иначе, австралийские колдуны давно
правили бы миром.
(или человек любой другой культуры) подвергнется действию "порошка зомби",
то на него подействует только тетродотоксин, и он либо умрет, либо на
время впадет в глубокую кому. А вот на сельского жителя Гаити подействует
именно "порошок зомби", и, заметив, что он лежит в гробу и не дышит, он
поймет, что кто-то из врагов _п_р_о_д_а_л _е_г_о _к_о_л_д_у_н_у_, который
отделил его "маленького доброго ангела" от тела с помощью магической
ловушки.
собственном измерении. Чтобы она действовала на человека, необходимо
существование "психического фона", делающего ее возможной. Необходим набор
ожиданий, позволяющий определенным образом перенаправить психическую
энергию - именно перенаправить, потому что магические воздействия основаны
не на мощных внешних влияниях, а на управлении внутренними процессами
жертвы, на запуске психических механизмов, формируемых культурой и
существующих только в ее рамках. Этот "психический фон" постепенно
меняется - словно кто-то перенастраивает наши "приемники" с одной
радиостанции на другую. Мы давно перестали видеть водяных и леших, зато
научились видеть летающие тарелки; раньше чудеса творили колдуны - теперь
этим занимаются какие-то подозрительные телегипнотизеры, но дело здесь не
столько в них, сколько в нашей неосознанной готовности или осознанном
нежелании участвовать в их кампаниях, основанных на использовании ими же
создаваемого (дети с цветами, письма) "психического" фона. Почти
выкорчевав религию (которая в свое время с такой же тупой непримиримостью
вытеснила магию), мы с радостным изумлением узнали, что кроме пыльных
идеологических работников и участковых врачей о наших душах и телах могут
позаботиться некие "экстрасенсы". И чем больше мы в это верим, чем больше
к этому готовы, тем больше их будет. Но австралийский абориген, попавший
на сеанс Анатолия Кашпировского, вряд ли осознал бы значительность
ситуации - скорее всего, он увидел бы невысокого одетого человека,
бубнящего какие-то слова и пристально глядящего в зал. Иначе Анатолий
Кашпировский давно сумел бы стать главным шаманом австралийских
аборигенов.
до недавнего времени было немногим сложнее. Попробуем перенестись на
десять-пятнадцать лет назад и увидеть принципы формирования уже
полуразрушенного сейчас "психического фона" глазами антрополога.
пентаграммой из красной пластмассы с портретом кудрявого покровителя всей
малышни. При этом мы получаем первое из магических имен - "октябрята", и
узнаем, что "так назвали нас не зря - в честь победы Октября". Интересно,
что первая магическая инициация проводится в таком же возрасте только,
пожалуй, у индейцев Хиваро (восточный Эквадор), когда ребенка угощают
специальным составом, называемым _м_а_и_к_у_а_, и отправляют на поиски
своей души. Эта первая инициация (имеется в виду прием в октябрята) не
несет в себе ничего угрожающего и, подобно игре в войну, является игрой в
будущее. Вторая инициация уже намного сложнее - подросших детей обучают
начаткам ритуала ("салют", "честное пионерское") и символике - вручаются
новый значок (пылающая пентаграмма из металлического сплава) и
неравнобедренный треугольник из красной материи (его концы символизируют
отца, сына и еще одного сына), который завязывается узлом в районе
горлового центра и обеспечивает симпатическую связь с Красным Знаменем
(поэтому значок просто вручается, а галстук как бы доверяется, и хоть он
свободно продается за семьдесят копеек вместе с носками и мылом (напомним,
что речь идет о середине семидесятых), но, купленный, становится
сакральным объектом и требует особого отношения). Дается второй магический
статус - "пионер", и в сознание впервые вводится страх потерять его.
Исключение из пионеров - практически не встречающаяся процедура, но само
упоминание ее возможности рождает в детской душе страх оказаться парией;
этот страх начинает использоваться административно-педагогическим
персоналом с целью упрощения "воспитания" и управления:
на _с_о_в_е_т_е _д_р_у_ж_и_н_ы_?
Кашпировский называет установкой. Причем делается это в детском возрасте,
когда психика только формируется и крайне восприимчива. Потом, когда мы
вырастаем, выясняется, что мы и правда готовы ко многому.
времени с половым созреванием. К этому времени участие в многочисленных и
малозаметных магических процедурах подготавливает нас к следующему, очень
важной ступени - интериоризации внешних структур. Этот процесс начинается
несколько раньше - еще в качестве "пионеров" мы делаем внутренними
ритуалы, в которых нас заставляют участвовать - например, даем друг другу
"честное пионерское". Произнесение этого заклинания является надежной
гарантией правдивости информации - примерно так в уголовной среде "дают
зуб", только "дающий зуб" и нарушающий слово лишается зуба, а дающий
"честное пионерское" и нарушающий его оказывается наедине с разгневанной
"пионерской совестью" - социальной функцией, интериориозованной с помощью
магии. Интериоризация - длительный процесс завершающийся формированием так
называемого "внутреннего парткома", с успехом заменяющего внешний у
различного рода чиновников, редакторов и т.п. Действие внутреннего
парткома протекает либо в форме визуализации - человек, обдумывая
требующую решения ситуацию, представляет себе нечто вроде заседания, на
котором обсуждается его выбор (или визуализирует начальника и его
реакцию), либо, на более глубокой стадии, в форме физических ощущений -
сосания под ложечкой, прилива крови к голове и т.д. ("Семен, нутром чую -
не наш он!") Интериоризация превращает наблюдателя в участника.
Он не приносит ощутимых выгод, но в состоянии принести ощутимые
неприятности. На этом этапе практически отпадает громоздкая внешняя
атрибутика _п_и_о_н_е_р_и_и_ - символика переходит с индивидуального
уровня на групповой: возникают различные "треугольники" и "пятерки" (так
называют магических кураторов производственных подразделений и
заместителей секретаря крупной комсомольской организации). То же касается
и ритуала - он не отмирает, а утончается и становится эзотерическим, то
есть передаваемым непосредственно. Комсомольские работники определяют
фасоны своих усиков и костюмов не опираясь на какие-то тексты или
инструкции, а руководствуясь чутьем; то же чутье определяет их манеры и
лексику. Комплект правил, которыми они руководствуются, невозможно
сформулировать - тем не менее почти любой комсомолец в состоянии заметить,
соблюдаются эти правила или нет.
практикуемое "одержание". Представим себе нескольких молодых людей, идущих
по коридору, обсуждая последний футбольный матч, баб и вообще жизнь. Все
они настроены друг к другу вполне дружелюбно. Но вот они доходят до двери
с надписью "Комитет ВЛКСМ", открывают дверь, входят внутрь и рассаживаются
по местам. Обсуждается _п_е_р_с_о_н_а_л_ь_н_о_е _д_е_л_о
к_о_м_с_о_м_о_л_ь_ц_а _С_и_д_о_р_о_в_а_, три минуты назад бывшего просто
Василием. Изменяется все - выражение лиц, манера говорить, даже тембр
голоса. Причем людей, произносящих не своим голосом не свои мысли,
пробирает дрожь неподдельной искренности - они вовсе не лукавят, просто их
"маленькие добрые ангелы" временно замещаются "партийными телами".
помимо физического, имеется несколько тонких тел, как бы наложенных друг
на друга: бытовое, производственное, партийное, военное, интернациональное
и депутатское. С гибелью физического тела они распадаются, за исключением
производственного: после смерти советский человек некоторое время живет,
как учит м.-л. философия, в плодах своих дел. Партийное тело начинает
формироваться еще в детском саду, укрепляется в процессе магических
инициаций и представляет собой интериоризированную
партийно-государственную парадигму. Оно существует и у большинства
беспартийных; именно эту компоненту души прославляет лозунг "Да
Посняков Андрей
Свержин Владимир
Русанов Владислав
Херберт Фрэнк
Махров Алексей
Доставалов Александр