Виктор ПЕЛЕВИН

ПРИНЦ ГОСПЛАНА

По коридору бежит маленькая фигурка. Нарисована она с большой
любовью, даже несколько сентиментально. Если нажать клавишу "Up", она
подпрыгнет вверх, прогнется, повиснет на секунду в воздухе и попытается
что-то поймать над своей головой. Если нажать "Down", она присядет и
постарается что-то поднять с земли под ногами. Если нажать "Right", она
побежит вправо. Если нажать "Left" - влево. Вообще, ею можно управлять с
помощью разных клавиш, но эти четыре - основные.

Проход, по которому бежит фигурка, меняется. Большей частью это
что-то вроде каменной штольни, но иногда он становится удивительной
красоты галереей с полосой восточного орнамента на стене и высокими узкими
окнами. На стенах горят факелы, а в тупиках коридоров и на шатких мостках
над глубокими каменными шахтами стоят враги с обнаженными мечами - с ними
фигурка может сражаться, если нажимать клавишу "Shift". Если нажимать
некоторые клавиши одновременно с другими, фигурка может подпрыгивать и
подтягиваться, висеть, качаясь, на краю, и даже может с разбега
перепрыгивать каменные колодцы, из дна которых торчат острые шипы. У игры
много уровней, с нижних можно переходить вверх, а с высших проваливаться
вниз - при этом меняются коридоры, меняются ловушки, по другому выглядят
кувшины, из которых фигурка пьет, чтобы восстановить свои жизненные силы,
но все остается по прежнему - фигурка бежит среди каменных плит, факелов,
черепов на полу и рисунков на стенах. Цель игры - подняться до последнего
уровня, где ждет принцесса, но для этого нужно посвятить игре очень много
времени. Собственно говоря, чтобы добиться в игре успеха, надо забыть, что
нажимаешь на кнопки, и стать этой фигуркой самому - только тогда у нее
появится степень проворства, необходимая, чтобы фехтовать, проскакивать
через щелкающие в узких каменных коридорах разрезалки пополам,
перепрыгивать дыры в полу и бежать по срывающимся вниз плитам, каждая из
которых способна выдержать вес тела только секунду, хотя никакого тела и
тем более веса у фигурки нет, как нет его, если вдуматься, и у срывающихся
плит, как бы убедителен ни казался издаваемый ими при падении стук.

Принц бежал по каменному карнизу; надо было успеть подлезть под
железную решетку до того, как она опустится, потому что за ней стоял
узкогорлый кувшин, а сил почти не было: сзади остались два колодца с
шипами, да и прыжок со второго яруса на усеянный каменными обломками пол
тоже стоил немало. Саша нажал "Right" и сразу же за ней "Down", и принц
каким-то чудом пролез под решеткой, спустившуюся уже почти наполовину.
Картинка на экране сменилась, но вместо кувшина на мостике впереди стоял
жирный воин в тюрбане и гипнотизирующе глядел на Сашу.

- Лапин! - раздался сзади отвратительно знакомый голос, и у Саши
перехватило под ложечкой, хотя совершенно никакого объективного повода для
страха не было.

- Да, Борис Григорьевич?

- А зайди-ка ко мне.

Кабинет Бориса Григорьевича на самом деле никаким кабинетом не был, а
был просто частью комнаты, отгороженной несколькими невысокими шкафами, и
когда Борис Григорьевич ходил по своей территории, над поверхностью шкафов
был виден его лысый затылок, отчего Саше иногда казалось, что он сидит на
корточках возле бильярда и наблюдает за движением единственного
оставшегося шара, частично скрытого бортом. После обеда Борис Григорьевич
обычно попадал в лузу, а с утра, в золотое время, большей частью
отскакивал от бортов, причем роль кия играл телефон, звонки которого
заставляли полусферу цвета слоновой кости над заваленной бумагами
поверхностью шкафа двигаться некоторое время быстрее.

Саша ненавидел Бориса Григорьевича той особой длительной и спокойной
ненавистью, которая знакома только живущим у жестокого хозяина сиамским
котам и читавшим Оруэлла советским инженерам. Саша всего Оруэлла прочел в
институте, еще когда было нельзя, и с тех пор каждый день находил уйму
поводов, чтобы с кривой улыбкой покачать головой. Вот и сейчас, подходя к
проходу между двух шкафов, он криво улыбнулся предстоящему разговору.

Борис Григорьевич стоял у окна и, подолгу замирая в каждом из
промежуточных положений, отрабатывал удар "полет ласточки", причем не
бамбуковой палкой, как совсем недавно, когда он только начинал осваивать
"Будокан", а настоящим самурайским мечом. Сегодня на нем была "охотничья
одежда" из зеленого атласа, под которой виднелось мятое кимоно из
узорчатой ткани синобу. Когда Саша вошел, он бережно положил меч на
подоконник, сел на циновку и указал на соседнюю. Саша, с трудом подвернув
под себя ноги, сел и поместил свой взгляд на плакат фирмы "Хонда" с
мотоциклистом в высоких кожаных сапогах, второй год делающим вираж на
стенке шкафа справа от циновки Бориса Григорьевича. Борис Григорьевич
положил ладонь на процессорный блок своей "эйтишки" - такой же, как у
Саши, только с винтом в восемьдесят мегабайт, - и закрыл глаза, размышляя,
как построить беседу.

- Читал последние "Аргументы"? - спросил он через минуту.

- Нет, - ответил Саша, - я не выписываю.

- Зря, - сказал Борис Григорьевич, поднимая с пола свернутые листы и
потряхивая ими в воздухе, - отличная газета. Я не понимаю, на что только
коммунисты надеются? Пятьдесят миллионов человек загубили, и сейчас еще
что-то бормочут. Все же всем ясно.

- Ага, - сказал Саша.

- Или вот, - сказал Борис Григорьевич, - в Америке около тысячи
женщин беременны от инопланетян. У нас тоже таких полно, но их КГБ где-то
прячет.

"Чего он хочет-то?" - с тоской подумал Саша.

Борис Григорьевич задумался.

- Странный ты парень, Саня, - наконец, сказал он. - Глядишь бирюком,
ни с кем из отдела не дружишь. Ведь ты знаешь, люди вокруг, не мебель. А
ты вчера Люсю напугал даже. Она сегодня мне говорит: "Знаете, Борис
Григорич, как хотите, а мне с ним в лифте одной страшно ездить."

- Я с ней в лифте ни разу не ездил, - сказал Саша.

- Так поэтому и боится, - сказал Борис Григорьевич. - А ты съезди, за
пизду ее схвати, посмейся. Ты Дейла Карнеги читал?

- А чем я ее напугал? - спросил Саша, соображая, кто такая Люся.

- Да не в Люсе дело, - раздражаясь, махнул рукой Борис Григорьевич. -
Человеком надо быть, понял? Ну ладно, этот разговор мы еще продолжим, а
сейчас ты мне по делу нужен. Ты "Абрамс" хорошо знаешь?

- Ничего.

- Как там башня поворачивается?

- Сначала нажимаете "С", а потом курсорными клавишами. Вертикальными
можно поднимать пушку.

- Точно? Давай-ка глянем.

Саша перешел к компьютеру; Борис Григорьевич, что-то шепча и подолгу
зависая пальцами над клавиатурой, вызвал игру.

- Вот, - показывая, сказал Саша.

- Точно. Век бы не догадался.

Борис Григорьевич снял телефонную трубку и принялся накручивать
номер, и когда линия отозвалась, все лучшее поднялось из его души и
поместилось на лице.

- Борис Емельяныч, - ласково сказал он, - нашли. Нажимаете цэ, а
потом стрелочками... Да... Да... Обратно тоже через цэ... Да что вы
говорите, а-ха-ха-ха...

Борис Григорьевич повернулся к Саше, умоляюще сложил губы и совсем не
обидно пошевелил пальцами в направлении выхода. Саша встал и вышел.

- А-ха-ха... На листе? Попьюлос? Даже не слышал. Сделаем. Сделаем.
Сделаем. Обнимаю...

Саша ходил курить на темную лестницу, к окну, из которого был виден
высотный дом и какие-то обветшало-красивые террасы внизу. Место у
подоконника было для него особым. Закурив, он обычно подолгу смотрел на
высотный дом - звезда на его шпиле была видна немного сбоку, и казалась
из-за обрамляющих ее венков двуглавым орлом; глядя на нее, Саша часто
представлял себе другой вариант русской истории, точнее другую ее
траекторию, закончившуюся той же точкой - строительством такого же
высотного здания, только с другой эмблемой на верхушке. Но сейчас небо
было каким-то особенно гнусным и казалось даже серее, чем высотный дом.

На площадке одним пролетом ниже курили двое в одинаковых комбинезонах
из тонкой английской шерсти; у обоих из широкого нагрудного кармана
торчало по мельхиоровому гаечному ключу. Саша прислушался к их разговору и
понял, что оба они из игры "Пайпс", или, по-русски, "Трубы". Саша ее
видел, и даже ездил устанавливать ее на винчестер какому-то замминистра,
но ему самому она не нравилась полным отсутствием романтики, поверхностным
пафосом и особенно тем, что в левом углу был нарисован мерзкого вида
водопроводчик, который начинал хохотать, когда какую-нибудь из труб на
экране прорывало. А эти двое, судя по разговору, увлекались ей всерьез.

- По старым договорам уже не грузят, - жаловался первый комбинезон, -
валюту хотят.

- А ты на начало этапа вернись, - отвечал второй, - или вообще
загрузись по новой.

- Пробовал уже. Егор даже в командировку на комбинат ездил, три раза
к директору пытался пройти, пока не подвис.

- Если подвисает, надо "Control - Break" нажимать. Или "Reset".
Знаешь, как Евграф Емельяныч говорит - семь бед, один "Reset".

Оба темных комбинезона синхронно подняли глаза на Сашу,
переглянулись, кинули окурки в ведро и скрылись в коридоре.

"Вот интересно, - подумал Саша, - они врут друг другу, или им правда
в эти трубы интересно играть?" Он пошел вниз по лестнице. "Господи, да на
что же я надеюсь? - подумал он. - Что я буду здесь делать через год? А
ведь они хоть очень глупые, но все видят. И все понимают. И не прощают
ничего. Каким же надо оборотнем быть, чтоб здесь работать...""