Ник Перумов
Адамант Хенны
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. 1732 ГОД. НАЧАЛО ЛЕТА
ПРОЛОГ
человеческое тело. Слугам Ульмо быстро наскучила скверная игрушка,
бросившая даже и бороться за жизнь. Пока она билась, дергалась,
извивалась, отчаянно пытаясь вырваться из зеленоватой пучины наверх, к
живительному свету и аэру, - они с удовольствием забавлялись ею,
опрокидывая в последний момент, когда несчастному уже казалось, что он
вот-вот сможет глотнуть воздуха. Волны внезапно и коварно обрушивались с
разных сторон, загоняя тонущего в глубину, погребая его под своими
прозрачно-голубыми телами. Он избавился от тянущей ко дну одежды и сапог,
но все напрасно. Его неумолимо затягивало все глубже.
и вот наконец руки бессильно повисли, голова запрокинулась - человек
оказался в полной власти бессердечных волн. Они забавлялись с утопленником
еще некоторое время, но, видя, что он вот-вот пойдет ко дну, мгновенно
оставили его в покое, устремившись на поиски новой игрушки. И тут внизу, в
темной и холодной глубине моря, где-то в мрачных придонных впадинах, куда
редко заглядывает сам Оссе, внезапно родилось некое движение: вверх
устремилась размытая темная тень, не имевшая четких очертаний. Волны в
ужасе шарахнулись от нее, поспешно уступая дорогу. Тень на миг замерла
прямо под идущим вниз телом несчастного - и тотчас же растворилась,
исчезла, словно ее тут никогда и не было. Однако появление ее не осталось
без последствий. Раскинув руки, тело начало медленно подниматься из
глубины вод. И едва на поверхности появилось бледное, уже заострившееся,
словно в посмертии, лицо, как с запада примчал еще один, новый вал, легко
подхвативший ничтожную капельку живой плоти, что оскверняла свободную
стихию моря, и брезгливо, точно мусорщик падаль, погнал к берегу. Швырнул
в нерастраченной злобе на песок - и отступил, весь в белой пенной крови.
выдохом-проклятием спасшийся приподнялся на локтях - изо рта тотчас
хлынула вода. Застонав, он вновь рухнул; однако миг спустя вновь поднял
голову, словно встревожившись. И верно - с запада, поднимаясь все выше и
выше, катилась исполинская зеленоватая волна, которую издали можно было
принять за облаченного в доспех воина, с пенным плюмажем на шлеме.
подпрыгивающим бегом устремившись прочь от ненавистного моря. Перевалил за
гребень песчаной дюны и рухнул, скатившись в неглубокую, поросшую мягкой
травой впадину.
нему; несмотря на царивший вокруг холод поздней осени и собственную
наготу, человек, казалось, совсем не мерз. Он медленно сел; мозолистые,
крепкие ладони бывалого воина и морехода обхватили голову. Человек словно
бы пытался вспомнить нечто очень важное, пытался - и не мог.
Нет... Слова... одни только слова...
одежде. Ему то и дело приходилось низко нагибать голову, кланяясь
протянувшимся поперек тропы ветвям. В правой руке он сжимал обнаженный
меч; лезвие покрывала какая-то зеленоватая слизь. Капли медленно катились
по ложбинке кровостока к опущенному острию и падали наземь.
луг, а в дальнем конце его над зеленым разнотравьем медленно поднималась
зыбкая серая тень.
слушаясь повода; наездник спешился. Привязал коня, поправил меч и двинулся
вперед. Зыбкая тень уже успела сложиться в чудовищное подобие самого
пришельца; длинный меч вытянулся едва ли не на шесть футов.
фигуре. - Я и так уложил многих твоих собратьев, не миновать того же и
тебе!..
которого маячило разверстое устье пещеры...
исчерченное морщинами, казалось, светится от счастья.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Белые Горы, поднявшись, закрыли полнеба. Миновав Врата Рохана и перейдя
Исену, ратники расположились на отдых в Хелмском Ущелье.
Минуло всего два года, как молодой король Эодрейд отчаянным натиском взял
главный оплот закрепившихся в Вестфольде ховраров. Штурм тогда был
тяжелым, страшным, кровавым; если бы не помощь гномов, что вновь, во
исполнение давней клятвы, ударили в спину защитникам крепости, Хорнбург бы
устоял. После победы Эодрейд опустошил казну, остатками золота купив
искусство Подгорного Племени, и те за истекшее время сделали цитадель
Холма совершенно неприступной.
давности война провела по Исене закатный рубеж Марки - кровью провела! - а
теперь, после нынешнего похода, граница отодвинулась еще дальше в степи,
на три дня доброй скачки, как записано в грамотах "вечного мира" с
хазгами, ховрарами и дунландцами. Нынешний поход считался победоносным, -
во всяком случае, именно так повелел возглашать герольдам король Эодрейд.
Вестфольда, все, кто остался за чертой Сбора. Женщины, старики да
ребятишки - мужчин забрала война, а подростки в это время несли охранную
службу на границах. Несмотря на военное лихолетье, встречу воинам
подготовили пышную - на зеленом ковре долины ждали накрытые столы. Старики
качали головами - мол, не те яства, что раньше, куда как не те; но Рохан
только-только начал оправляться от истребительного кошмара Исенской Дуги,
и на глаза воинов навертывались слезы - они-то знали, чего стоило их женам
собрать угощение...
крепость входили роханские полки.
совсем юная девчушка лет четырнадцати, с длинной золотистой косой. -
Скажи, ну скажи, а?!
станет! Даром ты по нему сохнешь, глупая!
- тотчас огрызнулась младшая. - А мне уже про мастера Холбутлу и спросить
нельзя!
было... (послышалось двусмысленное хихиканье). А не рано ли тебе,
красотка? Подросла бы сначала, а?
Годы согнули его спину, но не стерли с лица многочисленных шрамов - этот
бывалый воин стоял в свое время на Исене... - Он у короля Эодрейда мало не
лучший!
героях мечтала!
сердито выпалила она, резко откидывая назад тяжелую косу. - А Холбутла -
герой, это все знают! Мама мне про него рассказывала - он еще на Исенской
Дуге отличился! И в Эдорас первым ворвался!
только берется... Так взглянешь - одним взмахом зашибешь! Ан не тут-то и
было...
свое волшебство имеется, говорят, они исчезать умеют, а еще такое заклятье
знают, что стрелы у них завсегда в цель летят! - затараторила женщина.
выдумала - волшебство какое-то! Нет в них никакого волшебства и никогда не
было. А разговоры все эти пошли, потому как лучше мастера Холбутлы и