неостановимо. Надо покориться... нет, не тому Злу, что убьет их всех, не
ему, а самому Року, самому Провидению... Воле Божьей. Иван тяжело
выдохнул, сдавил виски ладонями. На все воля Божья! И если человечеству
пришло время умереть - значит, ему надо умереть. И не роптать, не
трепыхаться, не ронять чести и достоинства, умереть с открытыми глазами,
умереть тихо, молча, покоряясь судьбе. Проклятый колдун-крысеныш,
многоликий Авварон Зурр банТург, его "лучший друг и брат" - он был прав,
он видел грядущее, и надо было слушать его, не прекословить, всегда надо
слушать опытных я умных людей... людей?
не знают ничего. Они умрут без долгих и нудных мучений. Но ведь он, Иван,
знал все давно. Знал, и так бесцельно тратил время - нет, не просто время,
а последние месяцы, последние дни, часы. Надо было жить полной грудью,
любить, смеяться, гулять - на сто лет вперед, не терять ни минуты,
наслаждаться уходящим навсегда. А он метался и бредил, и ползал подземными
норами, выискивал, вынюхивал, не щадил себя и губил других, он
перебаломутил всю несчастную Гиргею, по его следам шли чужие, шли и
убивали его друзей, близких... Безумец!
Ивану на плечо.
прав, Гут. Пора нам уматывать отсюда.
клапан-кобуру, вытащил парализатор, стал поднимать его вверх - еще
медленнее, сомнабулически, не сводя потухших глаз с серого камня.
крюк, ствол упирался в висок.
парализатор себе за пазуху.
Гут. Давай сюда пушку!
"Откат" сделал тело молодым, крепким.
долгих, свинцово-каменных лет, годы давили на него, как не давила
гиргейекая восьмидесятикилометровая толща.
Нажал на спуск. Белоснежный медведь извернулся, выгнулся, ушел под воду за
мгновение до выстрела. Сенсодатчики, угрюмо подумал Иван, да, сейчас
биодубли все с датчиками, дело привычное, а раньше давали только в поиск,
считали по пальцам, заставляли бумагу подписывать "об неутрате". Время
идет!
посмотрел на Ивана.
ухмыльнулся и ткнул Ивана кулаком в плечо. - Ловко! - Он вдруг замолк,
хмуро шевеля выцветшими и вовсе не седыми бровями, гоняя желваки по
скулам, - Но этого своего, Кешу Мочилу, ты приструни...
бузу затеяли. Я его знать-то не знал.
как он в подземелье шухер наводил.
прав. После того, как седой викинг со своей спящей красавицей на руках
покинул подземелье, Иннокентий Булыгин, ветеран тридцатилетней аранайской
войны и каторжник-рецидивист, прихватил бармена малайца за шкирку, для
острастки дал кулаком в брюхо и приказал живым или мертвым выволочь
Креженя наверх, запереть в любой глухой конуре и стеречь как зеницу ока.
"Будешь шутки шутить, - сказал Кеша, - я тебя, обезьяну, через мясорубку
проверну и котлет нажарю!" Малаец все понял и не заставил себя долго
уговаривать. У подъемника Кеша поставил оборотня Хара, который от страшных
переживаний сделался похожим на кошмарное пугало с собачьей мордой и
совершенно невыносимыми, драными ушами, свисающими к полу.
больше!" Оборотень все понял сразу и поинтересовался - сколько
шариков-зародышей надо.
чуть подрагивающих живых шарика.
долгой черной мессы - как-никак земляне, собратья. Но он тут же выругал
себя. Выхватил из лапы у Хара шарики, швырнул себе под ноги. "Нас не
тронут?" Хар помотал головой, отчего уши у него спутались в одну
безобразно длинную мочалку. "Береженого Бог бережет!" - Кеша на всякий
случай вытащил из кармана сигма-скальпель. И поднял глаза к небу - оно
гдето там, далеко, над каменными сводами. Чистое голубое небо. Он был
почти счастлив, на этот раз не придется брать греха на душу. Хотя какой
тут грех - это как в бою, нет, это как в поганых болотах Цицигонры, где
нечисть надо выводить, изводить, изничтожать, иначе она сожрет и изгадит
все! Нет тут никакого греха! Нечисть - она везде нечисть! Шарики лопнули
не сразу. И крохотные оборотни-трогги вылупились из них вялыми,
хиленькими. Они почти не походили на свой прообраз, на "папу Кешу", как
мысленно окрестил сам себя Мочила. Но это не главное, плевать! Иннокентий
Булыгин ждал начала.
своей изуверской плетью с ржавыми шипами и колючками, Кеша не стал
церемониться, он одним точным ударом в висок сбил сутулого наземь,
присмотрелся - тот издыхал в судорогах, второго удара не понадобится.
Самые ближние дьяволопоклонники, что валялись в разнообразных позах вокруг
и пускали кроваво-желтые пузыри, начали приподнимать головы,
всматриваться, двое даже вскочили и пошли на Кешу, недвусмысленно выставив
вперед свои острые и тонкие иглы.
огромные, сросшиеся с биопротезами руки и смотрел зло, с прищуром.
"Малыши", достигшие роста десятилетних мальчуганов, угомонили смельчаков в
мгновение ока - опрокинули их на пол, подмяли, свернули шеи и вскочили в
ожидании новых жертв. Вялость и хилость пропали, будто их и не было. Но и
с лежащих начинало сходить оцепенение. На минуту всех подавила безумная,
гнетущая тишина. А потом мрак прорезал хриплый, оглушительный вопль. Вслед
за воплем в голове у Кеши и под сводами пещеры прогремел голос карлика
Цая: "Не надо! Не делай этого!" Кеша скривился.
полусогнув в коленях ноги, вызверившись как-то не по-человечески, стояли
посреди взбудораженной, поднятой на ноги толпы. "Убейте их!
Блага!!!" Дьяволопоклонники разом, будто подневольные, управляемые кем-то
зомби бросились на троггов, это была уже не людская сообщность, это была
неисчислимая, огромная, тысячная стая человекообразных злобных шакалов.
Кеша ударился спиной в холодную, сыроватую стену, выставил вперед свое
запрещенное и беспощадное оружие, изготовился. Даже ему, ветерану самой
страшной войны, повидавшему такое, что невыносимо для обычного смертного,
стало неуютно в этом подземелье. Троих, подлетевших с боков он сбил
точными ударами ног. Еще двоим Хар перегрыз глотки.
визжащей, кровавой куче-мале, понять было невозможно. Временами из нее
вываливались или вылетали отдельные истерзанные тела с переломанными
костями, захлебывающиеся в собственной пене, издыхающие. Но все новые и
новые сатанисты бросались в кучу. Нет, это были уже не люди. Это были
управляемые звери. Теперь и самые жалкие, крохотные остатки былого
человеколюбия и сентиментальности покинули Кешу. Их надо убивать!
Правильно сказал Иван перед уходом: "Не дай им выползти на свет Божий! Ни
одному не дай! Хватит цацкаться! Мы не воспитатели в интернате для
выродков!" И сжал Кеше руку чуть выше локтя.
никакие это не собратья-земляне, не люди. Это нечисть! Враги рода
человеческого! Кеша приготовился их резать - всех, до последнего. Но Хар
Акунин Борис
Андреев Николай
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия
Орловский Гай Юлий
Быков Василий