Тебе не улететь как в прошлый раз.
быть не может! Ты уже здесь?! - Ивану казалось, что разум его
помутился, что он снова в Системе, что Верховник, этот огромный,
исполинский старец, выкованный из железа и рассыпающийся как глина,
поднимется сейчас со своего блистательного и непостижимого трона,
возьмет в лапы здоровенный двуручный меч... И он полетит, полетит
сквозь уровни, ярусы, времена и пространства, а и след ему будет
грохотать старческий надменный смех, Опоздал! Он так ничего и не успел
сделать. Они пришли!!!
верховник. И тот, кого вы так называете, тоже никакой не верховник. Но
он был здесь, он был во мне своей частицей. Вы же знаете от него, что
он может одновременно присутствовать в разных местах, разделенных
миллионами парсеков. Это просто один из них. Не надо быть слишком
умным, чтобы понять - насколько они совершеннее людишек. Они по праву
придут сюда и по праву займут место, которое занимали недостойные.
не мог быть здесь!
помогали наши общие друзья. Какой же вы недогадливый, а еще говорят,
что перед смертью у людишек проясняются мозги. Врут всё!
взглядом. И пропала. Так вот кто их "общие друзья"! Наблюдатели? Нет!
Иван понял, что близок к разгадке. Но времени у него оставалось совсем
немного.
слой кожи, как твердеют ногти, превращаясь в большие и острые когти.
Это пока внешние изменения.
им информацию. Значит, они решили не отключать его сознания на время
перехода-трансформации.
он держал в руках ниточку - надо потянуть, и клубок распутается. Какая
трагедия! Выборная, земная власть, и те, что стоят за ее спиной,
предали землян, предали Землю. Они все знали! Заранее! И вместо того,
чтобы организовать отпор Вторжению, мобилизовать все силы Федерации,
России, дружественных миров Вселенной, Сообщества, в конце концов, они
прикинули на своих весах, кто сильнее - и встали на сторону сильного.
На сторону негуманоидов, готовящих уничтожение цивилизации! Они купили
себе жизнь и власть над жалкими остатками землян, если вообще таковые
останутся! Они продали всех с потрохами, продали заранее, до первого
выстрела, до того, как подошва первого иновселенского оккупанта
коснется темных территорий. Это было страшно! Иван до боли стискивал
зубы: старикашка прав, он на самом деле витал в облаках, он идеалист,
до безумия наивный человек. А ведь он первое время обивал пороги,
бегал, стучался в кабинеты - он думал его сразу поймут, ударят в
колокола, сделают хоть что-то. Но его гасили повсюду, тормозили
повсеместно.
Но тогда выходит, что они все знали еще раньше, чем он вернулся из
Системы? Не может быть! Проклятые бабуины! Выродки!! Сволочь!!! Если
бы он догадался, кто правит миром, он делал бы все иначе, он разбудил
бы человечество от дремотной спячки... Поздно! Кабы знать, где упасть!
В оставшиеся минуты бытия, жуткого и мучительного, можно лишь стонать,
выть, плакать, распинать себя на своей плахе. Все силы Зла против
людей! Все сила Зла против него!
Прощайте, молодой, человек! Спокойной вам смерти!
вместе со стариком. Точно также уходили кресла и в прошлый раз - они
провалились в черноту и прозрачность гидропола будто по мановению ока.
Старик ушел, ему надоело это представление. Наплевать! Все мельтешило
перед Иваном. Он уже почти не отличал яви от наваждений. Он был в зале
и одновременно во вселенской черной пропасти. Мерцающие холодные
звезды кружились адским водоворотом. И выплывали призраки, тени. Он
ничуть не удивился, когда из тьмы, будто выхваченный лучом прожектора,
высветился старенький звездолет, кораблик прошлых веков... такой
знакомый, родной. И снова две фигуры, мужская и женская, висели на
железных поручнях смотровой площадки, снова на круглых шлемах играли
отблески пламени. Он не видел убийц отца и матери, будто их и не было
вовсе. Он видел лишь их, обреченных, умирающих по злой воле чужих
существ. Сколько раз он пытался заглянуть под забрала шлемов, за
прозрачные щитки. И никогда ему не удавалось сделать этого. Он сотни
раз уже почти видел их черты, вглядывался в родные лица... но уни
ускользали. Вот и теперь, он не видел их. Лишь кровавые отблески
пламени. Лишь мука и невозможность помочь!
в царство теней, и они больше не будут его мучить, не будут являться
ему ни днем, ни ночью, ни в тйжкие предрассветные часы. "Я верю - он
выживет!" Женский, высокий голос иглой вонзился в мозг, пробуравил
его, пробудил. Это кричала она - его умершая, зверски убитая
негуманоидами мать. Он слышал ее. И не было слов о проклятьи. БЫЛИ
совсем другие слова. Но ее слова: "Я верю - он выживет! Я верю - он
выживет!! Я верю!!!"
вытесняя тьму и мрак. Иван поднимался из бездны, из черной вселенской
пропасти. Он будто выплывал наверх из свинцового, мутного океана
проклятой планеты Гиргеи. Он пробуждался, возвращался в страшный зал
со старинными фресками.
лицо с широко раскрытыми глазами и перебитым носом. Ивану вспомнился
смертный сип, вырвавшийся и" сдавленного его руками горла, хруст
позвонков... как давно это было, целая вечность прошла. Значит,
круглолицый выжил? Вот это встреча!
студенистыми нитями, висел над землей в полуосвещенной пещере, уныло
глядел на беснующихся оборотней и нервно напевал про себя старую
аранайскую песенку:
прочь, совсем не прочь вас прихватить с собой..." Песенка была
навязчива и мрачна, полетать настроению ветерана.
казалось очень подозрительным. Люди похожи на людей. Аранайцы, или
араны, на аранайцев. Умаги на умагов. А на кого похожи оборотни?
Каждый сам на себя? Кеша чуял здесь какой-то подвох. Если бы не
абсолютно естественный вид всех этих тварей, он принял бы их безумный
хоровод за беснования ряженых, за идиотический мрачный маскарад, на
котором нелепыми костюмами и масками - сама плоть. Оборотни были
страшны своей схожестью с человеком и страшны отличием от него. Сорок
наиболее уродливых гадин, сплетя верхние конечности и закинув назад
омерзительнейшие головы с тупыми рыбьими глазами, плясали жуткую
дикарскую пляску вокруг жертвы, завывали, хрипели, цокали, роняли на
грунт студенистую слюну, вскидывали нижние лапы. Они напоминали банду
безумцев и слепцов, одуревших от наркотического пойла и наркотического
ритма. Не каждый смог бы долго, безотрывно смотреть на кошмарное
действо, на полупрозрачных и вместе с тем покрытых панцирными
чешуйками обитателей глубоководий Гиргеи. Еще сотни две или три тварей
сидели под сводами пещеры, их рыбьи глаза будто не замечали жертвы,
висящей на грубом каменном крюке между верхом и низом, междуполом и
потолком, этого первобытного жилища.
нелогичности их поведения, о тупом безразличии и внезапно
пробуждающейся лютой злобности, он слышал и о том, что оборотни
прекрасно себя чувствуют в воде, под многотонным прессом свинцовой
жижи Гиргеи и на поверхности, где любую глубоководную тварь разорвало
бы вдрызг собственным внутренним давлением. Кеше было плевать на эти
особенности. Живучие, суки! - вот и весь разговор. Кеша не любил
дискуссий, он принимал все таким, каким оно было. Он готов был принять
и этих гадин, и пещеру, и свое висение в липкой паутине нитей, и даже
свою смерть - только бы поскорей, хватит уже изгиляться! хорош!
устроили тут, понимаешь, танцы народов мира! Он видывал и не такое, не
удивишь и не испугаешь!
особо гулкого удара своего семиугольного гонга вдруг разом
остановились, замерли, присели, взвыли... и глаза у каждого
прояснились, будто какие-то прозрачные пленки спали с них. Его обожгло
пронизывающими и совсем не безумными взглядами. Но тут же все стало
по-прежнему, ритуальная пляска продолжилась, гулко заухал гонг,
Лондон Джек
Никитин Юрий
Сертаков Виталий
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия
Шилова Юлия