Чтение 70–й страницы книги ~Погружение во мрак~

- Я убью его! - со злобой процедила Лива. - Я убью Гуга-Игунфельда
Хлодрика Буйного, если он появится на Земле! Убью!

И изображение пропало.

Гуг неожиданно зарыдал, опустил лицо на сжатые, такие огромные
кулаки, спина его сотрясалась от рыданий.

Но Крежень не жалел бывшего вожака банды.

- И она отвернулась от тебя, Буйный, понял? Ты так долго лез ко
мне со своими вопросами. А теперь смекни, может, лучше бы и не стоило
любопытничать, а?

- Они ли, Гуг! - вклинился Иван и дернул Гуга за плечо. - Это
спектакль, Гуг, запись сфабрикованная!

- Нет, это она, она... - Гуг захлебывался слезами, он почти не мог
говорить. - Но почему... почему у нее глаза пустые? Ваня, ты же
видел... у нее пустота была в глазах, пус-то-та?! Понимаешь?!

В глазах у Ливадии Бэкфайер и впрямь было что-то нечеловечески
пустое, отсутствующее, но Иван решил не развивать Гугову мысль. Он
лихорадочно думал, как выкрутиться из этой нелепой ситуации. И он уже
догадывался, он знал точно - ему пощады не будет.

- Ты всех предал, Буйный, - гнул свое Крежень, он же Седой, он же
Говард Буковски, - ты предал погибших на Параданге, предал и сам же
расстрелял их, ты предал парней на Гиргее, а ведь они поверили в тебя,
они пошли за тобой... Ты всех и всюду предавал, ты думал только о
себе. Я лишь прерву эту цепь предательств и подлости, я прикончу тебя.
Буйный. И совесть перестанет тебя мучить.

- Врешь, сука! - взревел Гуг, оправдывая свое прозвище. - Меня
подставляли, да! Но я никого не предавал! Запомни это хорошенько:
ни-ко-го и ни-ко-гда!!!

Вспышка лилового пламени скользнула возле самого уха седого
викинга - и расплавленная серьга дрожащей каплей упала на пластик
пола, зашипела.

- Не дергайся, Буйный!

Гуг схватился рукой за обожженное ухо. Он как-то сразу успокоился.

- Сигурд правильно говорит, - вновь заулыбался Крежень, - не надо
дергаться. Оружие на пол!

- Нет, Седой, мое оружие останется при мне, ты его снимешь только
с моего трупа, - тихо и размеренно ответил Гуг.

Иван молча выложил на стол гамма-парализатор и карманный лучемет
ближнего боя. Отстегивать с локтя рукоять меча он не стал, а вдруг еще
пригодится.

Он неожиданно для себя подумал: а какой, интересно, сейчас номер
откалывают там, наверху, в кабаке и заметили там их пропажу или нет?
Какая разница! Иван вздохнул. Вот и славно, сейчас его будут пытать,
мнемоскопировать, а потом убьют. Вот и разрешатся сами собою все
проблемы, и ни перед кем и ни перед чем он отвечать не будет, пускай
человечество само перед собой отвечает, само себя защищает, само себя
спасает. Все просто. И кончилось благословение, кончилось. Иди, и да
будь благословен! Он шел. И он пришел. В жизни все кончается просто,
без театральных пышностей и накруток.

- Буйный, тут командую я, - в голосе Креженя зазвучала сталь, - не
опошляй свои последние минуты.

Оружие на пол!

Гуг снова сжал кулаки на столе. Поднял глаза на Креженя.

- А теперь слушай меня, Седой, - заговорил он тихо. - Ты ведь
всегда был пижоном, фраером, верно?

Кто-то из стоящих с лучеметами парней хихикнул, но тут же осекся.

- У тебя ведь есть маленькое кругленькое зеркальце, в которое ты
все время смотришься, когда думаешь, что тебя никто не видит?

- Короче!

- Так вот достань его и погляди на себя. Погляди на свою шею.

Иван поразился перемене, произошедшей с Говардом Буковски. Как и
получасом ранее лицо его вдруг окаменело. Рука полезла во внутренний
карман кожаного плаща. Там и впрямь оказалось маленькое, кругленькое
зеркальце в золотой сферической оправе, усеянной какими-то красными
сверкающими камушками. А он и в правду пижон, подумалось Ивану, они бы
наверняка нашли общий язык с Дилом Бронксом, оба любят побрякушки да
безделушки, оба любят себя... Иван не додумал. Лицо Креженя исказила
уродливая гримаса, на него было страшно глядеть.

- Что это? - выдавил он испуганно. - Что это?!

Теперь он видел в своем зеркальце собственную крепкую и холеную
шею, видел и маленькую ранку прямо на коже, скрывающей под собой
артерию. Похоже, именно эта ранка и напугала Седого, напугала до еле
сдерживаемого безумия.

- Что это?!

Гуг не ответил. Он разжал кулаки, показал Креженю свои пустые
ладони. И продолжил:

- Вот и прикинь, падла, понадобится тебе мое оружие? - Помолчал и
добавил: - Нет, Седой, не понадобится. И мне оно не понадобится, сам
понимаешь.

- На понт берешь, - прервал его Крежень.

- На понт? - Гуг сдержанно рассмеялся. Но тут же обрел равновесие
и очень спокойно пояснил: - Да, Седой, когда я тебя наверху придушил
малость, а ты сомлел, я тебе вот из этой штучки... - он поднес к
глазам Креженя свою широченную ладонь - на мизинце красовался
беленький перстенек, повернутый кругляшом-камушком внутрь. - Я тебе из
этой штучки прямо в твою жилу поганую впрыснул одну
маленькую-маленькую капсулку, понимаешь?

Судя по выражению лица, Крежень все понимал.

- Перстенечек-то не простой, а с психодатчиками, - Гуг криво
улыбнулся, - вот скажи мне сейчас, Седой, что ты ощущаешь?

Крежень начал медленно наливаться кровью. Глаза полезли из орбит.
Он судорожно порвал ворот, начал хватать воздух губами.

Бумба Щелкопер выступил вперед и сунул дуло прямо под нос Гугу
Хлодрику. Но Крежень, сипя и матерясь, отмахнул дрожащей рукой ствол
лучемета.

- Вот так-то, Седой, - добродушно растолковал Гуг, - мы с тобой
столько проработали, а ты, дружок, меня за кого держал-то сейчас, за
лоха, за фраера залетного. Очень ты ошибся, Седенький ты мой, очень!

Краска схлынула с лица Креженя, он оправился, сел. Губы у него
снова неудержимо тряслись, из левого глаза текли слезы. И все же он
прохрипел:

- Один точный выстрел, Буйный, и хана тебе с твоим перстеньком,
никакой психодатчик не сработает!

- А ты попробуй!

Иван сердито поглядел на Гуга - ну чего он играет с судьбой, сидел
бы да помалкивал, дело, похоже, выправляться начало.

- Попробуй, Седой! Только помни, что перстенечек запрограммирован:
меня пришьешь - капсула в твою поганую кровушку полную дозу впрыснет,
понял? Ты лопнешь как пиявка, насосавшаяся чужой крови! Ты у меня на
аркане. Седой! У меня и еще трех наших парней, что наверху
прохлаждаются. И поэтому ты будешь делать то, что я тебе скажу. И ты
будешь отвечать на все мои вопросы. А с этими ребятишками мы потом
потолкуем. Скажи им, чтобы шли отдыхать!

Крежень не заставил себя упрашивать. Он был на редкость
понятливым.

- Уходите! - приказал он.

Парни засомневались. А Бумба Щелкопер снова вышел вперед.

- Ну, а ежели мы щас обоих спровадим к дьяволу? Нам вас не жалко!

- Подпишешь себе приговор, Бумба, вот и все, - тихо сказал
Крежень. - Уходите!

- Нет! Не все, - оборвал его Гуг. - Сигурд, ты останешься. Ведь
они обдурили тебя, верно? Ведь ты не хотел ничего такого? Ну,
признавайся, малыш!

- Ты продал всех, Гуг! И я больше тебе не верю! - ответил Сигурд
неуверенно.

- Мы разберемся, потом. А пока останься. И не спеши с выводами. Я
хочу, чтобы ты послушал Седого, может, тогда поумнеешь малость.

Крежень махнул рукой.

- Проваливайте, я кому сказал!

- Мать твою! - выругался Бумба. - Мы уйдем. Но смотри, Седой, как
бы потом сам не пожалел. Шкуру свою спасаешь?!

- Идите с миром, - улыбнулся Гуг, - я не держу на вас зла, ребята!

После того, как "тени" оставили их, Гуг довольно-таки грубо ткнул
Говарду Буковски кулаком прямо в нос. И спросил, почти не разжимая
губ:

- На кого работаешь, гнида?!

Крежень молчал.

Гуг насупился.

- Запомни, Седой, с этого момента я вопрос буду задавать только
один раз. И ответ должен быть один. Я понимаю, что ты позарез нужен
моему другу Ване, но я и его не послушаю, Седой, а знаешь почему?

- Почему?

- Ты меня достал, Седой!

- Спрашивай.

- Так на кого же ты работаешь?

- На Восьмое Небо.

- Врешь!

- Нет, не вру. Я с самого начала работал на них. И когда крейсера
брали, и Центр Межкосмоса подламывали, всегда, я работал на них еще до
того, как попал к тебе, Буйный. Но и к тебе я попал только потому что
работал на них. Не веришь - проверь!