про этот комочек-зародыш, что Иван вытащил из Гугова мешка,
сослуживший им неплохую службу. Но каков Хар, ничего от него не
скроешь! Тяжеленько с таким будет.
мысли, что неизвестно еще, кто из них двоих старше. - Возьму, ежели
ты, образина, будешь меня слушаться.
Но они все на учете-пересчете. А ты вроде бы вне закона, как и я. Быть
в облике разумного, да еще двуногого существа ты не имеешь никакого
права, усек?
как-то сильно ссутулился, стал до того несчастным, облезлым,
горемычным, будто больной, нищий, брошенный всеми старикашка из
Сообщества.
пожил бы ты среди людей век-другой, так научился бы превращаться в них
на все сто, а так нет, Хар, это все халтура. Я тебя возьму на Землю
своей собакой... - Кеша осекся, ему стало неловко и стыдно за свое
предложение, так унизить брата по разуму, хорош он гусь!
разберется, главное, чтоб на четвереньках, шерсть, хвост, уши, язык
чтоб висел... короче, у тебя получится.
на четвереньки, закрутился, заюлил, завертел задом, затряс головой,
словно пародируя бортового ньюфаундленда. Но в такого же красавца
превратиться не сумел, а стал облезлым, прямо говоря, поганым, драным,
мосластым псом с совершенно несобачьей головой, с плавникастыми
лапами, выщипанным жалким хвостом и просвечивающим из-под редкой
шерсти бледно-желтым впалым брюхом. Два длинных уха свисали вниз
наподобие мерзких старых мочалок. Морда немного вытянулась, язык
свесился набок. Но глаза остались рыбьими, пустыми и бессмысленными.
по-стариковски.
винтовой подъемной трубы-сочления выскочил огромный и великолепный
Шарки. Это был не пес, это был сам царь зверей и всех прочих тварей -
огромный, бесстрашный, благородный и всемогущий. Он пронесся черным
драконом метров двадцать... и вдруг застыл как вкопанный, шерсть на
загривке вздыбилась, глаза налились кровью, обнажились клыки. Кеша с
опаской подумал - конец его другу Хару, все, крышка, сожрет его сейчас
этот царь зверей. Но произошло нечто неожиданное: вместо царского
львиного рыка из огромной пасти вырвался испуганный щенячий,
пронзительный визг, шерсть на загривке опала, ноги подломились... и
Шарки упал, извернулся с шустростью нецарской, опустил голову и, не
чуя лап под собой, будто самая жалкая и трусливая дворняжка опрометью
умчался прочь, в изгибы труб-переходов.
выпросим и поводок, все будет путем. Ежели какой хмырь-собаковод
заинтересуется, скажем, э-э-э, зангезейская борзая... Но! Но!! Ты-то
помалкивать будешь, это я скажу, а то ляпнешь еще: я, мол, борзая
зангезейская, на Землю прилетела... тут нам и хана! Усек?
четвереньках. Но надо было вжиться в образ. И оборотни не всесильны.
не пошел их провожать. Серж скучал.
смотреть на красавицу-капсулу. И зачем он только пригнал ее сюда! Да
на ней можно было б идти хоть сейчас... в атаку, на штурм, на любых
врагов и недругов! Но Иван строго-настрого приказал спуститься на
Землю по-тихому, осторожно, чтобы ни одна веточка не шелохнулась, чтоб
ни одна пылинка не поднялась с насиженного местечка.
нужное любыми средствами. Любыми! Хотя право это было не подкреплено
ничем, кроме их содружества в тяжком деле и обреченности в случае
проигрыша, но Кеше этого вполне хватило. На задание отводился один
день, самое большее полтора. Потом Кеша мог смотаться на пару часиков
в родные края, дольше там находиться опасно, а на пару можно. Но это
потом. А сейчас... Ребров отдыхал на своей дачке в ста верстах от
Петрограда. И стояла дачка на бережку тихого крохотного озерца,
посреди древних елей - сказочные были места. У Кеши сердце защемило
еще на подлете. А как вздохнул чистого русского воздуху, как затянулся
синевой, прозрачностью и чем-то вообще не имеющим названия, но
пьянящим, так и загудело в голове, закружилось все - присел на мшистый
пень, сгорбился, прикрыл глаза.
входил в роль. Но все-равно он здесь был чужим. Чужак, не проявляющий
ни малейшего любопытства. Странный чужак.
сойти! Он покинул Землю тридцать пять лет назад, покинул совсем еще
мальчишкой. А кем вернулся? Никем. Его нет, он пустое место. Потому
что прописка у него не здесь, а на Гиргейской подводной каторге.
его не мог заменить синтезированный, его не могли заменить все смеси,
применявшиеся на кораблях и спутниках, его не могли заменить
искусственно созданные атмосферы на иных планетах... там все было
фальшивым. Здесь все было настоящим.
осудили. Но и здесь он вне закона, ибо есть соглашения. А Россия
всегда выполняла соглашения, даже если они были в ущерб ей и ее
сыновьям, Россия держала слово. В этом было ее величие, ее сила и ее
беда.
хвоей. Лечь и умереть! На родной земелюшке. И ничего больше не надо.
Хватит. Надоело скитаться по Вселенной, невмоготу нести свой крест.
Невмоготу! Зачем он ушел на эту проклятую войну?! Зачем проливал кровь
ради всех этих сволочей и ублюдков?!
другого звания. Да что горевать-то теперь.
хвостом, хотел даже лизнуть пупырчатым языком в лицо. Но Кеша отпихнул
оборотня.
глотая слезы.
выжидал. Если хозяин засек спуск гостя с небес, он непременно вышлет
навстречу или кибера-слугу, или охранника-андроида, а может и первого
подвернувшегося под руку биоробота. По всем правилам спешить не
следовало. Но и тянуть и без того резиновое время не стоит. Кеша не
удивился, когда в трех метрах над его головой пролетел серенький
неприметный шарик. Он даже хмыкнул недовольно - экий подозрительный
хозяин, втихаря разведку выслал. Ну да ладно, это дело хозяйское, не у
всех объятия нараспашку. Теперь отсиживаться нет смысла.
побрели к даче.
стволами красных сосен зеркальную сферическую стену, увенчанную шаром.
Из-за стены выглядывало несколько разнокалиберных полусфер и с десяток
тонких и толстых мачт.
возможность завести дачку, он бы согласился только на бревенчатый
добрый сруб под черепичной крышей... всего остального Кеша насмотрелся
вдоволь, от всего остального Кешу уже тошнило. Но в чужой монастырь не
прутся со своим уставом.
грудью на охранное поле. Потер ушибленную коленку. Хитрец Хар чуть
приотстал, он явно учуял поле заранее и промолчал, не предупредил.
дерева.
рецидивист не растерялся.
хозяину своему, Анатолию Реброву, что пришел к нему в гости не хмырь
какой, а хороший человек, пришел с приветом от старого друга его и
однокашника...
братец, как тебе старшие говорят - собака! И болтать кончай, мне к