останется шесть ангравов...
всерьез. Но для этого нам нужна и Большая База... Может, Воронке полезно
будет поработать во тьме, под плитами космопорта. Раз мы ничего не можем
объяснить, пусть пока хотя бы не мозолит глаза. По крайней мере, мы
сохраним тех людей, которых могли потерять...
Разум подразумевает развитие. Зачем истинному Разуму повторять одни и те
же вопросы?
свое представление о том, когда задавать вопрос, когда получать ответ?
Может, у него вообще свое представление о времени? Не отвергающее время,
но трактующее его иначе... Нельзя же, в конце концов, все процессы сводить
только к физико-химии. Может, этот Разум бесплотен, а Воронка лишь некий
косвенный след, некое побочное свидетельство его существования. Может,
данному Разуму абсолютно все равно, когда он получит ответ на свои
вопросы: через сто лет или через три миллиона. А?.. Разве срок отпущенной
человеку жизни - эталон? Может, перед этим Разумом мы действительно
мотыльки, поденки, - Вулич явно вспомнил слова Бетт Юрген. - Начинаем жить
бессмысленно, как личинки, потом взлетаем. Вот и вся жизнь. Всего ничего:
оплодотвориться, оставить потомство... Будь вы на месте бесконечного
бессмертного Разума, как бы вы могли договориться с поденками?
заниматься не отдельной особью, а всем видом.
усмехнулся. - Впрочем, в целом вы мыслите правильно. Рано или поздно Разум
должен догадаться о том, что пришло вам в голову. А какой-то, возможно,
уже догадался...
мне в глаза. - Что, по-вашему, является самой характерной особенностью
жизни?
Может быть, бессмертие является самой характерной особенностью жизни.
Может быть, жизнь появляется в первые минуты творения вместе со временем,
пространством, материей и уходит вместе с ним... Этот Разум, о котором мы
говорим, он мог впервые встретиться со смертными видами. Понимаете,
Аллофс, _в_п_е_р_в_ы_е_! Он представления не имел прежде о смерти; и его,
конечно, заинтересовало это явление. Вспомните, сколько мушек-дрозофил,
мышей, собак мы мучили, подбираясь к бессмертию и так и не найдя его. А
для этого Разума не существует тайн бессмертия, напротив, он потрясен
открытием смерти. Он ставит эксперименты на нас, он находит нас удобной
формой для этого. Он же не догадывается, что, умирая, мы умираем навсегда.
исследует, он обеспокоен, он ищет. Как бы мучительно ни умирал человек при
его экспериментах, не следует обвинять чужой Разум в жестокости.
Очнитесь! Откройте глаза! Почему дело всегда в сотнях, а не в единицах?
мелькало в моем мозгу. Некая догадка, некая тень догадки... Эти сотни
жертв, а потом Уиллер... Снова сотни жертв, и Оргелл... В этой странной
цепочке и впрямь наблюдалась некая закономерность. Может, главное
действительно не в тех сотнях, которые погибли, а в тех двоих, что
остались в живых? ПОЧЕМУ ОНИ ОСТАЛИСЬ В ЖИВЫХ?
чудовищная горная гряда с посеребренными Солнцем вершинами. Огнистые капли
медленно сползали с длинной сосульки и с тонким звоном, взрываясь
радугами, падали в снег.
двора, улыбаясь. Он смотрел прямо на меня. Он ничем не напоминал желчного
старика с колючим сердитым взглядом, его круглые щечки румянились...
сделана два месяца назад где-то в Гималаях. Уиллер продолжал жить. Бывший
специалист по приливным течениям занимался теперь горным растениеводством.
сделали мне замечательный подарок, инспектор. Ему сейчас, наверное...
Неужели и Оргеллу уготовано что-то подобное?
неторопливо он сказал:
обязательней.
Этот старик на Земле жив. Вы уже, наверное, знаете. Я об Уиллере. Там
создана специальная комиссия, я посоветовал включить в нее вас. Я сразу
увидел, что вы станете настоящим инспектором, Отти. Верный глаз,
способность к анализу... "Церера" подойдет через три дня, Отти. Жаль, что
нам придется расстаться. Я привык к вам.
камнями голову Лернейской гидры. Пусть Воронка крутится в тишине, во тьме,
в одиночестве. Пусть крутится, пока мы не поумнеем. Тогда мы вновь
обратимся к ней. А пока все надежды на комиссию и на ученых Земли. Ведь
можно как-то восстановить утерянную память? Уиллер и Оргелл! - о таком
материале можно только мечтать. А к Воронке мы оставим пару проходов.
Вдруг понадобятся? Ты здорово нам помог, Отти, мы ее усмирим. Мы прищучим
и гидру и Минотавра. Иначе и не может быть. Будь иначе, это означало бы,
что ничто на свете не окупается - ни страдания, ни подвиги. А ведь
окупается, должно окупаться, правда, Отти? Мы ведь встречаемся, преодолев
несколько десятков световых лет, не для того, чтобы просто выпить по чашке
кофе...
поскорее спровадить на Землю. Они, видите ли, ручались за гляциолога Бента
С., они, видите ли, работали с ним, жили с ним, так давно жили, что знали
его слабости. Они не хотели расставаться с человеком, к которому привыкли.
И где им искать замену? Земля пришлет им замену? После гибели Уве Хорста
на Европе осталось тридцать шесть человек. Зачем снимать с планеты Бента
С.? Он нужный человек. Он не совершит такой трагической ошибки дважды. Его
опыт сейчас особенно пригодится на ледяной Европе. Вот меня они сплавляли
с удовольствием. Известно, где инспектор, там неприятности. Никому в
голову не приходит, что афоризм этот вывернут наизнанку. Они все там, на
Европе, верили Бенту С., ведь только я знал, что Бент С. почти три минуты
разговаривал с Уве Хорстом, почти три минуты держал радиосвязь с
практически _и_н_ы_м_ миром. Этот Бент С. мне сказал: "У вас каменное
лицо. Так мне казалось... Но вблизи вы совсем другой. Вы ведь не снимете
меня с Европы?.. Я не трус. Просто все произошло слишком неожиданно."
минуты?"
было людей.
следственный эксперимент на месте трагедии. Думаю, вам нелегко было вновь
и вновь толкать перед собой тележку Хансена, зная, что Уве Хорста больше
нет и его не вернешь никакими экспериментами. Вы инстинктивно замедляли
шаг, вы медлили. Вы имитировали случившееся, бежали к вертолету... Но
всегда, во всех трех случаях получалось, что вы где-то теряете три почти
минуты. Три минуты, Бент... При таких обстоятельствах это целая вечность."
Посняков Андрей
Афанасьев Роман
Адамов Григорий
Шилова Юлия
Орлов Алекс
Флинт Эрик