Чтение 10–й страницы книги ~Ловля ветра~

- Не торопитесь, - медлительно произнес мой сосед. - Вас пугает этот
маленький малаец Пауль. Забудьте о нем, он скоро умрет...

Я ошарашенно воззрился на Шеббса (если это был он). Я даже не посмел
оспорить его заявления. Да и не успел. Коричневые братцы быстро и ловко
подняли меня на ноги. Мы шли по проходу мимо спящих заложников, и я не
имел времени даже обернуться. Разминая руки, я собирал силы. В хорошей
драке - я знал толк в этих делах - легче уцелеть, чем в томительном,
бессмысленном ожидании.

Меня ввели в вагон, приспособленный малайцами под их штаб. Окна этого
вагона тоже были заклеены газетами. Несколько малайцев, среди них Роджер,
сидели на корточках вокруг поставленного на пол полевого телефона, явно
переданного в поезд солдатами.

- Сейчас он встанет у окна, снимет с окна газету, - сказал Роджер в
телефонную трубку, - и подтвердит все, что мы уж заявили вам.

- Подойди к окну! - крикнул мне Пауль. Он стоял в углу, и я не сразу
его увидел.

- Я подойду, а они всадят в меня разрывную пулю.

- Они предупреждены и не будут стрелять, - вмешался Роджер, не
оставляя телефонной трубки. - Только делай все не торопясь, осторожно.

Не торопясь, как мне и было сказано, я подошел к окну и, шурша,
содрал с него газетный лист.

Утренний свет был неярок, я увидел красные осенние деревья и далекую
линию гор - голубую, размытую туманом, фигурки солдат, перебегающие за
деревьями.

- Опусти стекло.

Я опустил стекло. К счастью, раму не заело, мне не пришлось ее
дергать. Я знал, что все автоматы и снаружи и внутри вагона направлены
сейчас на меня.

Я жадно вдыхал влажный утренний воздух. Я предпочел бы сейчас лежать
где-нибудь в траве за самым толстым деревом.

- Крикни им, что мы настроены очень серьезно, - негромко приказал
Роджер, - что заложников у нас много. И если нам не дадут того, что мы
требуем, мы, через каждые три часа, одного за другим будем расстреливать
заложников.

Я крикнул. Меня услышали.

Резкий мужской голос, усиленный мегафоном, подтвердил: они меня
слышат.

- Нас, заложников, много, - крикнул я. - Они угрожают нас
расстрелять, если вы не выполните их требований. Троих они уже
расстреляли. Они угрожают расстреливать нас друг за другом через каждые
три часа.

- Да, да, - из-за спины спокойно подсказал Роджер. - Так и говори:
через каждые три часа.

- Они настроены очень серьезно, - крикнул я и, обернувшись, сказал
Роджеру: - Это бессмысленно. Если смерть трех человек не заставила власти
пойти вам навстречу, почему бы им не пожертвовать и остальными?

Малайцы быстро и негромко заговорили. Я не понимал их птичьего языка.
Я стоял у открытого окна, вдыхал влажный утренний воздух и не без
удовлетворения думал, что если меня все-таки и шлепнут, этот странный
человек в долгополом пальто не сможет не разыскать Джека Берримена. Виллу
"Туун" мы держали как раз для таких экстренных случаев. Если этот Шеббс,
или кто он там, придет к Джеку и от моего имени скажет: я нашел, Джек его
не отпустит...

- Убедите их, пусть они не торопятся, - услышал я голос, усиленный
мегафоном. - Нижний перевал завалило, его сейчас расчищают. Автобус и все
прочее будет здесь часа через три. Постарайтесь их убедить.

Я повторил услышанное малайцам. Впрочем, они и сами все слышали. Они
недоверчиво покачали головами.

- Крикни им, чтобы они поторопились, - сказал мне Роджер. - Мы не
хотим ждать. Нам плевать на ваши перевалы. В конце концов, нас устроит и
армейский вертолет, разумеется, с пулеметами. Крикни им, что через каждые
три часа мы будем расстреливать очередного заложника, а потом взорвем
поезд и себя. Мы устроим такую бойню, что вас и через много лет будут
презирать за нее.

Он неудачно привстал, на мгновение попав в створ открытого окна, и
пуля тотчас разнесла в щепы подлокотник кресла. Роджер улыбнулся.

- Автобус скоро придет, - сказал я ему как можно спокойнее. - Все
условия будут выполнены. Надо лишь подождать.

Будь внимателен к заказчикам, Эл, это вовсе

не третье дело. Если заказчик не уверен в успехе,

он будет мешать тебе: "Ну, магистр, когда нас

постигнет неудача?" Если заказчик уверен в успехе,

любое разочарование ослепит его.

Альберт Великий, "Таинство Великого деяния"

в устном пересказе доктора Хэссопа

...белые зубы, свежее дыхание - весьма уместная реклама для общества,
четвертые сутки находящегося в запертом заминированном вагоне.

Малаец Йооп, похожий на крохотную обезьяну в берете, сидел в углу и
негромко молился. Слова молитвы он произносил по-малайски, щебетал
негромко, никто ему не мешал. Зато Пауль нервно и злобно скалился, не
вступая, впрочем, в пререкания, - люди были слишком измучены. Фермеры,
вытащив из-под сиденья плетеную корзину, экономно раздавали заложникам
последние сохранившиеся у них яблоки.

Триммер, коротышка с бульдожьей челюстью, вдруг сжал виски ладонями.

"Что пользы человеку от всех трудов его?.."

Мне послышалось?

"Всему свой час, и время всякому делу..."

Нет, мне не послышалось. Триммер цитировал "Книгу Екклесиаста".

"Время родиться и время умирать..." Сказано точно... На какое-то
время я отключился, провалившись в тяжелый сон. К сожалению, и во сне,
объятый тревогой, я брел по какой-то лесной поляне... Еще там был ручей,
он был перегорожен плотинами, но в бревенчатых хатках, торчащих над водой,
сидели, кажется, не бобры...

Я не успел понять, кто же там сидел в этих хатках, - меня разбудили
выстрелы.

Мой медлительный сосед смиренно сидел под взрывным устройством,
крепко к нему привязанный. Долгополым пальто он укрывал колени. Наверное,
он мерз. Быстро осмотрев вагон, я отметил отсутствие старика, еще пару
часов назад развлекавшего заложников бесконечными рассказами о бобровом
штате. Старик, радуясь, твердил про какую-то реку Брейн (не знаю, где
такая течет), о бобровых плотинах. Растягивая гласные, он утверждал, что
форель ловится там большая, и показывал при этом руками.

- Его увели?

- Да, - кивнул мой сосед. - Вы спали.

- Зачем они это делают?

- Вероятно, их требования не удовлетворяются.

Он мог и не объяснять мне этого, но объяснил. Я счел это хорошим
знаком. Он постоянно сбивал меня с толку. Он был Шеббсом, я же видел
фотографии и имел о нем представление. Но вдруг что-то менялось, и он
переставал быть Шеббсом. Это мне не нравилось. Когда он переставал быть
Шеббсом, он становился еще, медлительнее и, как мне казалось, видел меня
насквозь. Я лгал ему, и он видел, что я лгу. Я говорил правду, и он
понимал, что я говорю правду. Неприятная особенность. Он здорово походил
на Шеббса, проведшего полжизни в Ливенуорте, и в то же время он явно не
мог быть им. Его глаза не походили на глаза хронического уголовника.

Я усмехнулся, слишком хорошо зная, что глаза человека вовсе не всегда
отражают его душу. Дело тренировки, не более.

Наверное, при случае я мог залезть в карманы этого человека. Странно,
что мне это как-то не пришло в голову. Впрочем, что толку видеть очередное
лиловое удостоверение личности, что оно мне может дать?

Я не понимал его. Он меня раздражал.

- Что вы думаете обо всем этом?

Я спрашивал негромко, чтобы никому не мешать. Он отвечал так же
негромко:

- Наверное, то же, что и вы.

- Вам жаль этих людей?

Он медленно поднял на меня свои непроницаемые глаза. Он действительно
видел меня насквозь:

- Зачем вам это?

Я пожал плечами:

- Надо же что-то делать...

Он не ответил, будто заранее знал, что я скажу ему. Конечно, это было
совсем не так, просто сдавали нервы, но я все равно чувствовал, что он
заглядывает мне в душу.

Нет, это был не Шеббс...

- Почему вы сказали, что Пауль скоро умрет?

Я не мог, не хотел выводить его на разговор о пожирающих друг друга
змеях - красной и зеленой. Они так и красовались на светлой коже
испоганенного кресла. Я не мог спросить: не вы ли это сделали? - просто не
мог. Интуитивно я чувствовал, что это даже опасно.

Ответ моего соседа был прост:

- Потому, что Пауль действительно скоро умрет.

- Вы ясновидец?

- Нисколько.