Михаил Пухов

Станет светлее

1. Имя.

Человек проводил предпоследнее занятии цикла, когда вошли те двое. Он
чертил на доске круглый контур звездолета культуры Маб и схему расположения
противометеоритных лазерных батарей; объяснял, как с минимальными потерями
подойти к кораблю на абордажных ракетах и как правильно вести штурм после
остановки циркульных таранных головок; рассказывал о наиболее уязвимых
местах электронных защитников космической крепости, и аудитория внимала его
словам. Шел второй час занятия, когда появились те двое.

Они перешагнули через высокий металлический порог и остановились возле
люка, два здоровенных охранника в вакуумных комбинезонах, с тяжелыми
атомными карабинами, обращенными прикладами вниз.

Человек только что нарисовал на доске мелом подробную схему атаки из-за
угла, и слушатели очень тщательно переписывали условные обозначения. Не
глядели на доску лишь двое с атомными карабинами.

-- Документы, -- сказал тот, что был выше другого. Человек отдал жетон.
Другой извлек из его кобуры пистолет и сунул себе за пояс.

-- Следуй за нами.

Они шли по затемненному лабиринту внутренних переходов, и стены
отражали эхо шагов. Человек достаточно разбирался в архитектуре станции,
чтобы понять, что они поднимаются к верхним ярусам. Тот, кто шел впереди,
свернул направо. Человек остановился, но другой подтолкнул его в бок, и он
тоже повернул направо. Когда они приблизились к концу коридора, люк был уже
открыт. Высокий конвоир стоял рядом, пропуская человека вперед. Один шаг в
черный провал, и люк за спиной со скрежетом затворился.

Кругом стояла тьма, было тихо, и человек не понимал, где находится.
Вдруг что-то щелкнуло, ноги у него подкосились, пол пошел вверх, и вспыхнул
внутренний свет.

Он сидел в единственном кресле малой межорбитальной ракеты типа "Гном"
и отдалялся от станции с возрастающей скоростью. На кормовых экранах
незаметно для глаза вращался диск Дилавэра, наполовину закрытый тенью. Слева
горел Лагор. Впереди сияли крупные звезды Четырех Воинов. Там ждала бездна
-- и, вероятно, смерть.

Он ткнул наугад клавишу на пульте управления, хоть это и не имело
смысла. Клавиша не поддалась -- пульт был парализован. Ракетой управляли
извне. Пульты межорбитальных "Гномов" всегда блокируются, когда команды
поступают снаружи. Поэтому "Гном" особенно хорош при исполнении приговора.

Горючего в баках почти не было. Столбик подкрашенной жидкости медленно
укорачивался. Кроме свободы полета, человеку оставалась только свобода
сна...

Он открыл глаза в громадном квадратном зале, середина которого была
огорожена канатами, словно боксерский ринг. По его периметру вглубь, в пол
зала, уходили глубокие вертикальные норы, круглые колодцы метрового
поперечника. Зрителей было мало, да они и не были зрителями -- в руках у них
были тяжелые охотничьи лучеметы, все они смотрели на гладкую, как каток,
поверхность ринга, и была очередь человека.

"Давай", -- крикнул ему старший секундант. Человек сделал мысленное
усилие, и в центре сорокаметрового квадрата возник колоссальный косматый
паук -- его двойник, его враг из другого времени. Паук не успел двинуться, а
лучемет уже выплеснул длинную струю плазмы, но рука человека дрогнула, и на
гладком полу в метре от паука появилось быстро зарастающее пятно ожога.
Лучемет снова выстрелил; паук, отскочив вбок, остался в стороне от нового
затягивающегося пятна, и опять человек надавил на спуск, а кошмарный паук
остановился на миг у одной из круглых нор за канатами, лучемет еще раз
дернулся у человека в руках, и струя косо вошла в отверстие, но все было уже
кончено, потому что паук скрылся в соседнем колодце.

Секундант посмотрел на человека, как на пустое место.

"Все, -- сказал он. -- Нарушений правил не было. Вы свободны".

"Давай", -- кивнул он следующему, а человек пошел из зала вниз по
скрученной винтом лестнице, навстречу минуте, когда по мысленному приказанию
членистоногого чудовища он окажется в молодой вселенной, в точно таком же
зале, огороженном стальными канатами, и в него тоже будут стрелять, но не
плазмой, а клейкими сетями, прочными паучьими нитями, и потащат,
беспомощного, к краю ринга, в подрагивающие от нетерпения челюсти. Теперь
надо было не пропустить момент переноса, чтобы бежать стремглав, зигзагами
через зал, к спасительным люкам за канатами. Правда, ближайшие несколько
часов можно было не беспокоиться, потому что противник должен выждать пока
бдительность человека притупится.

И вдруг он исчез.

Но он очутился не на ярко освещенной площадке, готовый увернуться от
летящей в него липкой ткани. Он очнулся в тесной кабине "Гнома" и не мог
шевельнуться, в глазах у него рябило, мысли цепенели, и, как обычно, прошло
несколько десятков секунд, прежде чем он понял, что где-то поблизости
свертывают пространство и что он по идее должен потерять сознание.

Когда человек очнулся вторично, он лежал обнаженный в чистой постели,
на откидной койке в нестандартной каюте, его одежда висела рядом, и вокруг
никого не было, и корабль, на борту которого он находился, был гораздо
крупнее обычных абордажных и десантных ракет, и где-то в дальнем его конце,
видимо в рубке, разговаривали на языке, услышать который в зтом районе
вселенной было совершенно невероятно. Некоторое время человек слушал
разговор просто так, наслаждаясь его звучанием, и только потом начал
воспринимать смысл.

-- ...еще сутки, -- произнес голос, принадлежавший кому-то высокому;
что-то было с ним связано -- не только теперь, но и в будущем. -- Не знаю,
как он уцелел. Я бы на его месте не выдержал.

-- Так он что же, не человек? -- спросил другой голос. Его обладатель
был бесспорно лыс, как коренной обитатель Кносса.

-- Спросите биологов, -- сказал высокий. -- Но горючего у него не
хватило бы даже до ближайшей планеты.

-- Там была планета? -- спросил третий голос, принадлежавший непонятно
кому.

-- Да, -- сказал высокий. Но слишком далеко. И ни одного корабля
поблизости.

-- А что это была за планета? -- не унимался третий. -- Она есть в
плане?

-- Нет, -- сказал высокий. -- Я вышел в пространство случайно. Мне
показалось, что-то должно случиться.

-- Погодите, -- сказал лысый. -- Вы отдаете себе отчет, чем рисковали?

-- Вам следовало там задержаться, -- укоризненно сказал третий. -- А вы
даже не выяснили, что это за планета.

-- Там не было ничего интересного.

-- Тогда что же он делал?

-- Кораблекрушение, -- сказал высокий. -- Видимо, у них отказал
инвертор.

-- А где остальные? Погибли?

-- Необязательно, -- сказал высокий. -- Если инвертор отказал вне
пространства, их могло разбросать по всей вселенной.

-- Зачем спорить? -- сказал лысый. -- Он сам все расскажет.

-- Если мы его поймем.

-- У нас есть лингвистическое оборудование.

-- Все-таки мне не нравится, что мы там не остановились, -- сказал
третий.

Пока они так переругивались, человек окончательно очнулся и привел себя
в порядок. Версия высокого его устраивала. За высокого он был спокоен. Лысый
тоже не внушал подозрения. Разве что третий.

Он снова прислушался к разговору в рубке, и вовремя.

-- Пойду посмотрю, как он там. Вдруг очнулся.

-- Напрасно потеряете время.

-- Я с вами, -- сказал третий.

Человек мысленно следил за тем, как они, покинув рубку, идут к нему
сквозь лабиринт коридоров.

Это были настоящие люди. Но он немного ошибся. Вошедший первым
действительно был невысоким и головастым, но голова его была покрыта буйной
вьющейся растительностью, прямо-таки шевелюрой. Однако человек продолжал
воспринимать его лысым, вроде шара из папье-маше. Второй был обыкновенный,
ничем не примечательный.

Человек внимательно смотрел на них, оценивая ситуацию. Впрочем, план
ему уже подсказали. Он встал и пошел им навстречу.

-- Здравствуйте, -- сказал он, подбирая слова. -- Если бы не вы...

-- Так вы все таки человек? -- обрадовался второй.

Слово "человек" прозвучало вслух совсем по-другому, чем он привык
произносить его мысленно. Это было уже не имя; обычное слово, каких тысячи.

-- Человек... -- сказал он, которого спасли они. -- Но если бы не вы...

-- Благодарите Бабича, -- сказал головастый. -- Нашего вахтенного.

-- Как вы там оказались? -- спросил второй.

-- Авария при гиперпереходе, -- объяснил человек, которого они спасли.
-- У нас полетел инвертор.

-- Боже,-- сказал второй.-- Какой ужас!

-- А ваши товарищи?

-- Не знаю, -- сказал спасенный человек. -- Понятия не имею, где они
сейчас.

-- Какой ужас! -- повторил второй. Теперь он не внушал опасений. Вся
его подозрительность улетучивалась, как дымовая завеса в вакууме.

-- Кто-нибудь из них мог оказаться поблизости, -- сказал спасенный. --
Вы заметили место?

-- Нет, -- сказал головастый. -- Мы сами попали туда чисто случайно. На
Бабича снизошло откровение.