Чтение 42–й страницы книги ~Обреченный на любовь~

И плевать, что я не помню всей ночи, подумал он. Главное, я помню
главное.

Впервые Абсолютно Чуждое Существо ему не ответило.

- Я мог бы привести еще примеры, разрушающие вашу версию, - сказал
Калинов, - но не буду. И без того все понятно...

- Позволь... Ты полагаешь, мы говорим тебе неправду. Мы не можем
говорить неправду, ведь мы негуманоиды.

- Все это не имеет значения, - сказал Калинов. - Вы можете быть
гуманоидами и негуманоидами, вы можете говорить правду и не говорить ее...
Значение имеет лишь одно: я вам НЕ ВЕРЮ, и потому наша сделка не
состоится!

И Абсолютно Чуждое Существо исчезло. Мгновением позже исчез и весь
этот мир. Калинов забыл обо всем, что несколько секунд назад происходило с
ним, и снова умер.

Когда он пришел в себя, ему представилось, что он проснулся. Спал,
спал и проснулся. А в том, что человек ничего не помнит из того, что ему
только что снилось, ведь нет ничего сверхъестественного - это же случается
так часто. Он открыл глаза и обнаружил себя лежащим на койке. Взгляд
уперся в стену, на стене была нацарапана надпись: "Я здесь спал много
ночей. Один. А ты?" Такую надпись он видел когда-то в одной из трех камер
изолятора, оборудованного в подвале здания Социологической комиссии. Он
подтянул к лицу левую руку и посмотрел на часы. Усилие оказалось тщетным:
часы на руке отсутствовали. Он напряг память, но так и не вспомнил, когда
их успели отобрать. Голова казалась чугунно-тяжелой, как бывает после сна
на закате солнца.

Сзади кто-то легонько кашлянул. Калинов перевернулся на другой бок и
обнаружил в камере еще одного человека. На стуле за столиком сидел
мужчина. Калинов сразу его узнал: это был Кирилл Назаров - убийца из
засады, отец Игоря Крылова. Калинов с трудом подавил вздох безысходности.
Чертовщина продолжалась.

Назаров снова кашлянул и сказал:

- А я к вам, Александр Петрович!

- У меня сейчас неприемные часы. - Калинов сел на койке, свесив ноги.

Назаров не улыбнулся. Он сидел в напряженной позе, вытянув шею, и
смотрел на Калинова с испугом и ожиданием.

- Вы не имеете права здесь находиться, - сказал Калинов. - Что за
безобразие?.. Вас нет! Вы умерли двадцать лет назад, и уже двадцать лет
ваше тело покоится на кладбище!

Назаров кивнул и с отчаянием воскликнул:

- Вот именно, Александр Петрович, вот именно!.. Тело-то покоится...
Да только не все так просто!

Калинов закрыл глаза и осторожно помассировал указательными пальцами
виски.

- Уходите! Вы мне пригрезились.

- Ах, Александр Петрович! - вскричал Назаров с горечью. - В том-то и
проблема, что я НЕ МОГУ УЙТИ!.. Я - Забытый!

- Тс-с-с! - Калинов приложил палец к губам и воровато оглянулся. -
Зачем вы так орете?! Услышит охрана, заглянет в камеру. Придется идти к
психиатру ни в чем не повинным людям.

Назаров быстро-быстро закивал и прошептал:

- Да, вы правы, надо тише, тише. Мне совсем ни к чему, чтобы меня
здесь кто-нибудь увидел!

- А мне, значит, можно? - сказал с усмешкой Калинов.

- Так ведь к вам я по делу! - Назаров в первый раз, несмело
улыбнулся. - Не может же решать деловые вопросы бестелесная тень!

- Это вы меня имеете в виду?

- Что вы, право! - испугался Назаров. - Исключительно себя... Ведь вы
пока живы. - "Пока" прозвучало со странной интонацией - не то с угрозой,
не то с горечью.

Калинов встал, подошел к собеседнику и осторожно коснулся его плеча.
Удовлетворенно хрюкнул: на стуле сидела отнюдь не "бестелесная тень".

- А вот если бы мы, скажем, принялись с вами драться?..

- Нет, - сказал Назаров. - Драться я с вами не могу!

Сейчас разберемся, подумал Калинов, кто вы такой на самом деле. Он
коротко, без замаха, ударил собеседника в подбородок. И едва удержал
равновесие: кулак пролетел сквозь физиономию Назарова.

- Ай-яй-яй, Александр Петрович! - сказал тот. - Фома вы неверующий!..
Я же сказал вам, что давно умер!

- Это я вам сказал, а не вы мне! - Калинов вернулся обратно на койку.

- Ладно, - примирительно начал Назаров. - Умершие на живых не
обижаются... - Он вдруг упал перед Калиновым на колени и взмолился: -
Отдайте мне моего сына!

- Зачем умершему живой? - Калинов поморщился: мужчина, стоящий на
коленях, вызывал у него чувство брезгливости.

Впрочем, Назаров уже взял себя в руки. Он встал, отряхнул брюки и сел
на стул. Калинов вдруг ощутил в себе дикое желание предложить ему
сигарету. И самому закурить. Как в первой жизни...

- Так зачем вам Игорь?

- Да-да, Игорь, - пробормотал Назаров. - Игорь... Боюсь, вы мне
просто не поверите.

- Отчего же? Попытайтесь объяснить - может, и поверю... Смотря каким
образом все сплетете.

- Ну зачем же так? - Назаров пошевелил в воздухе пальцами правой
руки, словно пытался поймать нечто неуловимое. - Впрочем, попытаюсь. - Он
сел поудобнее и в упор посмотрел на Калинова. - Разговор наш получится
несколько странным, но вы не удивляйтесь.

- За последние дни я потерял всякое умение чему-либо удивляться.

- Что ж, тем проще мне будет давать объяснения... Дело в том, что в
момент смерти умирает только тело человека. Надеюсь, вы не будете
возражать против подобного утверждения?

- Не буду, - согласился Калинов. - Я пока еще не умирал, откуда мне
знать!

И тут же вспомнил: умирал. Тогда, во сне, десять лет назад, незадолго
перед рождением Сельмы.

- Так вот... Умершее тело хоронят или сжигают, а некая субстанция,
которую называют душой и которая и является собственно человеком,
остается. Дальнейшая судьба души зависит от близких умершему людей. Если
его помнят, душа его спокойно уходит, если же он забыт, душа остается в
этом мире навсегда и обречена на вечную маету... Как вы относитесь к такой
информации?

- Не скажу, что все это мне известно, но, во всяком случае, вы не
сообщили ничего такого, во что я бы не мог поверить.

- Прекрасно, - обрадовался Назаров и продолжал: - Забытые души бродят
по Земле, стучатся в сны Забывших. Стучатся и не могут достучаться. В свою
очередь, Забывшие, когда наступает их черед умирать, оказываются в такой
же ситуации. Их души тоже не могут уйти и навсегда остаются в этом мире.
Так множится зло. Словно цепная реакция...

- Простите, - сказал Калинов, - но вы не можете пожаловаться на
беспамятство близких. Насколько я знаю, ваша... э-э... жена, что ли?..
Лидия Крылова, родившая от вас сына, до самой смерти вас не забудет.
Что-то в вашем рассказе не связывается.

- Вы правы. Я забыл сказать, что главную роль здесь играют дети
Забытого. Душа уходит, если умершего помнят дети.

Калинов покачал головой:

- Пожалуй, Игорь действительно вас не помнит. По его рассказам, он
сын некоего героя, доблестно погибшего в Космосе незадолго до его
рождения.

- Да уж! - Назаров горестно вздохнул. - Эта дурочка, надо думать,
приложила максимум усилий, чтобы мальчик не имел обо мне никакого
представления.

- Сдается мне, она не одна виновата в этом.

- Вы правы, - сказал с горечью Назаров. - Я и сам во многом виноват.
Если бы я знал!..

- Вам было удобно жить таким образом, чтобы ничего не знать. Потому
вы знать ни о чем и не хотели...

- Вот я и наказан за свою глупость! А теперь еще и своего сына убить
должен...

- Зачем? - флегматично спросил Калинов.

Кажется, мы подходим к главному, подумал он.

- Дело в том, что если Забытая душа убьет Забывшего, она сможет уйти.
И душа Забывшего тоже уйдет. Все оказалось бы проще, кабы Игорь имел своих
детей. Если бы они его не забыли, мне следовало бы только дождаться его
естественной смерти, и память внуков освободила бы нас обоих. А так и я, и
его душа обречены на вечную неприкаянность. В общем, считайте, я наказан
дважды.

- Я бы наказал вас еще больше... - начал Калинов и осекся, поняв:
все, что он собирается сказать, будет слишком безжалостным.

- Вы вполне можете меня наказать... Не пускайте отца к сыну, и
наказание станет бессрочным. Но этим же вы накажете и самого Игоря. Он,
правда, об этом знать не будет. Но позднее, после своей смерти, все равно
узнает...

- Это вы преследовали его в последние дни?

- Да, я.

- А с его друзьями такая же ситуация?

Кажется, Назаров удивился:

- О его друзьях не знаю, я с ними не знаком... А что с ними такое?

- Ну, не знаете и не знайте. Для вашего случая это абсолютно неважно.
Экая вы любопытная душа!