Чтение 31–й страницы книги ~Верная возможность~

поцеловать в... Но, немного подумав, я решил не рисковать и, тихонечко
поднявшись, направился к выходу. Уже в коридоре я не утерпел и оглянулся.
Единственной моей мыслью от увиденного было: эх, какое тело зазря
пропадает!

Пытаясь одновременно весело насвистывать и курить, я вел "MAN" по
направлению от центра города. По идее оставалось только написать репортаж,
передать его в газету, а после этого ждать, сколько мне дадут за все
остальные мои художества.

Но какая-то мысль не давала мне покоя. Что-то не сходилось. О чем-то
я еще забыл спросить у очаровательной лесбиянки. Доехав до очередного
поворота, я вспомнил о чем.

Но возвращаться в обиталище женщины, которой я был абсолютно не
интересен, мне категорически не захотелось, да и вряд ли она что-нибудь
знала. Потому я решил с целью прояснения данного обстоятельства
попробовать заехать по другому адресу, - адресу, где уже был ранее и где
никого не застал. Тем более, что было по пути. А вдруг повезет? Ведь везло
же до этого...

Остановив грузовик, я потянулся за автоматом и нигде его не
обнаружил. Когда до меня дошло, что он остался у подруги "самца-героя", я
издал недовольное хрюканье, но тут же попытался сам себя успокоить тем,
что в течение сегодняшнего дня совершил хотя бы один добрый поступок:
теперь ей будет чем отбиваться от мужиков в банке. Посему, махнув на него
рукой, я вылез из машины и направился в подъезд.

Поднявшись на площадку, где жил Борисов, я хотел было уже протянуть
руку к звонку, но неожиданно дверь перед самым моим носом распахнулась. Я
оторопел. Стоявший с той стороны, судя по всему, тоже никак не ожидал меня
увидеть, а потому выглядел не лучше.

Однако первым в себя пришел он. Я это почувствовал по своей челюсти.
Все-таки сказывалась усталость - я должен был среагировать, но успел лишь
чуть отклониться вбок. Однако удара хватило - я все равно отлетел в
противоположный угол площадки. Единственной моей мыслью при этом было:
"Действительно повезло".

Стоявший за дверью вежливо улыбнулся, поставил на пол чемодан,
который, как оказалось, он держал в левой руке, и, расстегнув пиджак,
вытащил из-под его полы пистолет. После этого он сделал шаг ко мне.

Стрелять можно было и оттуда. Значит, убивать прямо здесь, на
площадке, он не хотел. Если хотел вообще. Поэтому я решил не
сопротивляться. Главным образом, именно поэтому. Ну, еще у меня перед
глазами кружились золотые искорки, голова, которой я в очередной раз обо
что-то треснулся, здорово болела, и вообще я не мог пошевелить руками и
ногами, но это, повторю еще раз, совсем не было главным фактором. Просто я
проявил редкостное хладнокровие и недюжинную расчетливость.

Взяв меня за волосы, мой визави потащил меня в квартиру. Похоже, его
совсем не тревожило мое самочувствие. Я попытался закричать - ведь было
больно, но почему-то не смог. Наверное, все тот же трезвый расчет не
позволил.

Доставив меня в комнату, неизвестный господин направился к дивану и
взял оттуда подушку. Тепло благодарности разлилось по моему телу. Как я
ошибался! Он хотел подложить ее мне под голову - какой милый человек. А не
проще ли было бы просто положить меня на кровать? Не очень-то он умен, но
зато какой добрый!

Вдруг в голову мне пришла еще одна мысль: а зачем он в таком случае
вообще меня бил? И тогда любопытство победило хладнокровие и расчет.
Сжавшись как пружина, я вскочил и что было силы ударил филантропа в живот.

На этот раз сплоховал он. Наверное, он совсем уже похоронил меня и не
ожидал такой прыти от покойника. Согнувшись пополам, он попытался
выстрелить, но левой ногой я вышиб пистолет из его руки. Силы вновь
вернулись ко мне, хотя и золотые искорки еще покинули не совсем.

- Сейчас Боян будет слово молвить, - сообщил я ему и ударил ногой в
лицо. - Только не растекайся мыслию по древу.

Однако он просто молча рухнул. Да, я наверняка был прямым потомком
одного из тех неумных князьев, которые сперва напаивали народных певцов до
бесчувствия, а потом пытались услышать от них что-нибудь интересненькое из
интимной жизни Владимира Красное Солнышко.

Грустно качнув головой, мол теперь уже "не побяшете братья дорогие",
я опустился на колени, имея своей целью обыскать "певца". И почувствовал
железный захват его рук у себя на шее.

Высвободиться было невозможно. Мою голову стало выворачивать куда-то
вбок. Не иначе этот парень когда-то занимался вольной борьбой. Или
классической - в данном случае принципиальной разницы это не играло. Тем
более, что обе являются олимпийскими дисциплинами.

Золотые искорки сменились золотым фоном. Его палец больно надавил мне
на правый глаз. И тогда я разозлился. По-настоящему - первый раз за
последние два дня.

Вывернувшись изо всех сил, так что чуть не затрещали шейные позвонки,
я как можно выше задрал левую руку, а затем опустил согнутый локоть ему на
переносицу. Ну приблизительно туда.

Говорят, что у всех борцов оборваны уши. А носы сломаны у боксеров и
хоккеистов. Так вот, я утверждаю: это - неправда. Тот борец, который лежал
передо мной, был со сломанным носом. Но он был уже бывшим борцом. Хотя
говорят, что борец - он до конца жизни борец. Ну а я разве своим
высказыванием это оспариваю?

Несколько выбитых зубов, водительские права на имя некоего Чинаева,
сигареты, деньги и пистолет Макарова со сточенным номером - вот и все мои
"коверные" трофеи. Оставив себе из всего этого только пистолет, я пошел
осматривать квартиру.

Так вот - квартира была пустовата. Как бы это объяснить? Вроде бы
мебель на месте, книги на месте, вещи на месте, но явно многого не
хватает. Ну как если бы в ней побывали разборчивые воры, забравшие все
самое небольшое и ценное.

Я почесал затылок и поморщился от боли. Вообще-то я, конечно,
живучий, но этот хряк меня доконал. Точно настало время сдаваться. Я решил
не рыскать по квартире, а, вздохнув, направился в коридор, где споткнулся
о чемодан, оставленный там борцом Чинаевым.

Безусловно, я помнил о судьбе Гоши Длинного, но этот чемодан был не
похож на мину. Обыкновенный матерчатый российский чемодан. Конечно,
любопытство опять взяло верх над расчетом. Еще раз тяжело вздохнув, я
принялся открывать поклажу.

Он даже не был заперт на замки, этот кофр. И был полон женского белья
и косметики. Белье было и голубое и белое и желтенькое и черное. Не было
только розового, и я облегченно вздохнул. Кто бы ни была та женщина, коей
принадлежали эти пожитки, она явно была женщиной порядочной и не желающей
доставлять мне хоть какие-нибудь неудобства. А может, просто как раз в это
время надела розовый комплект на себя.

Разрезав дно ножом из арсенала борисовской кухни, я убедился, что
двойных стенок у чемодана нет. Тогда я принялся было раздумывать, следует
ли мне подробно просматривать все найденные косметические принадлежности,
но в этот момент в дверь вдруг позвонили.

Я вздрогнул. Первой мыслью, которая пришла мне в голову, было:
"Любопытный сосед все видел и стукнул в милицию". А второй: "А я ведь все
равно еду туда сдаваться". Поэтому с чистой совестью я распахнул дверь и
сильно ударил стоявшего за ней ногой в пах (хороший, вообще, удар, - вы,
наверное, уже успели это заметить; только перед тем как начинать
использовать его в деле, я все-таки посоветую вам отточить технику на
домашних).

Не дожидаясь, пока он что-либо ответит, я втащил его в квартиру и
ударом по челюсти втолкнул в комнату. Хотя это было явным плагиатом, тем
не менее производить отчисления за использование авторских прав в пользу
семьи погибшего борца я не собирался.

Вновь прибывший по виду на славянина не тянул сразу, и поэтому я
решил несколько видоизменить тактику.

- Народный эпос "Манас", - объявил я, вытащив пистолет и направив его
в живот лежащему. - В роли мертвого джигита народный артист республики
Чинаев, в роли акына... - я сделал паузу, - ...в роли пока что еще живого
акына... Кто такой? - я резко изменил тон.

Он в ответ только тяжело задышал.

- Быстро, давай, сволота, рассказывай, - разозлился я. - Иначе будет
то же, что и с ним, - я ткнул пальцем в труп Чинаева.

Гость перевел туда взгляд, а потом снова уставился на меня, и
выражение его лица вдруг резко переменилось.

- Ты... Ты... - он чуть не задохнулся. - Да ты - писака тот! И ты
Чинаева замочил?! Да ты знаешь, что с тобой Башль сотворит теперь?!
Печенками рыгать будешь, пока коньки не откинешь!

Я вспомнил. Ведь точно, у Лени Башля был любимый телохранитель с
такой фамилией. Во время разговоров в курилке Потайчук иногда упоминал
его.

- Знаю, - твердо ответил я. - Но сейчас спрашиваю я. Что здесь за
базар? Какого черта вы здесь делаете? Квартиру чистите, что ли? -
последнее предположение было совершенно идиотским - ну разве могут такие
бандиты промышлять подобным способом?

- Ага, - согласился он. - Чистим. Жить-то хочется. Тебе-то ведь тоже.
Вот только жаль, осталось недолго.

- Вскрытие покажет, - позволил себе не согласиться я. - Кончай чушь
нести, иначе через две минуты я начну поочередно отстреливать тебе руки и
ноги.

- Да пошел ты... - выругался он.