Вячеслав РЫБАКОВ

ВОДА И КОРАБЛИКИ

...В воде ты можешь утонуть -

Но без нее ты плыть не можешь.

Створки люка скользнули в пазы. Белый свет плафонов померк; сияющий,
до боли настоящий простор земного дня рухнул в лицо, лизнул кожу ласковым
душистым жаром, легко смахнув стерильный воздух катера назад, в безлюдные
узости кают и коридоров.

Коль спрыгнул. Рыхло затрещала прокаленная почва, из-под ног
взметнулись облачка тонкого пепла. Коль поспешно миновал выжженную дюзами
плешь, и вот зашелестела, любовно охлестывая икры, безропотная живая
трава. Коль обернулся. В разноцветном, как карнавал, июле катер был жалок
и нелеп - темный, приземистый, с растопыренными тяжкими лапами, варварски
продавившими земную мякоть. Щурясь, Коль прощально махнул ему рукой и
канул в луг. Перекатился на спину, впитывая всем телом хрупкое
сопротивление стеблей.

Небо...

Воздух в легких - не из баллонов скафандра, а из неба...

Где-то совсем рядом осторожно, словно на пробу, прострекотал
кузнечик. Коль благоговейно скосил взгляд и увидел - тот сидел на
стебельке мятлика, покачиваясь вместе с ним; поблескивали черные бусинки
глаз, усы подрагивали от теплого ветра. Один ус торчал вверх, другой вбок.

Из облака выпала темная точка. Не отрывая от нее взгляда и вдруг
словно бы забыв дышать, Коль медленно сел, опираясь на руку, потом
поднялся. Точка стремительно выросла в бескрылый аппарат, с бомбовым
зловещим воем рушащийся на поле. Над самой травой он вдруг
противоестественно резко замер, будто вмерзнув в воздух, и вместо грохота
ударила тишина. Прозрачный колпак неторопливо опрокинулся назад, и три
человека - загорелые, широкоплечие, высокие - сошли вниз.

Одеты, однако, они были, как курортники. Вполне, конечно, элегантные
курортники, не хиппари и не нудисты - но все же Коль мимолетно ощутил
смутную оскорбленность тем, что они как бы не астронавта встречали из
скитаний, а зашли к соседу позвать пройтись на яхте в оставшееся до ужина
время. Совершенно непонятно было, кто из них кто. И Коль, растерянно глядя
то на одного, то на другого, тихо сказал:

- Здравствуйте...

Один из них, бородой и статью похожий на какого-нибудь Добрыню
Никитича, протянул руку Колю, и Коль нерешительно взял его ладонь, пожал.
Тот улыбнулся, и остальные тоже улыбнулись, и в улыбках не было ничего
отчужденного, словно не стояло между Колем и этими тремя двух веков.

- Здравствуй, Коль, - сказал Добрыня. - С возвращением тебя.

Неторжественность встречи размочила-таки ссохшиеся, окаменевшие
нервы. Коль судорожно вцепился обеими руками в руку встречавшего. Тот
сделал то же самое, и тогда Коль не выдержал - всхлипнув, обнял его,
уткнулся лицом в плечо. Встречавший ласково сказал:

- Ну-ну, Коль... Все в порядке. Земля.

- Земля... - Коль выпрямился, опустил руки по швам, снова пытаясь
вести себя со стальным ритуальным достоинством, как подобает пилоту и
майору; снова оглядел всех троих и снова не понял, кто из них старший.

- Все в порядке, Коль, - повторил Добрыня. - Я - Всеволод,
уполномоченный Координационного центра, - он словно мысли Коля читал. -
Это Ясутоки, врач, глава группы адаптации, которая будет заниматься твоей
персоной и ее вхождением в нашу жизнь. Если хочешь сделать ему приятное,
называй Ясутоки-сан, - черноволосый, и весьма длинноволосый, монголоид,
застенчиво улыбнувшись, с изысканностью поклонился. - А это Зденек,
корреспондент, - совсем молодой парень весело оскалился и по-свойски
тряхнул Колю руку. - Все сферы, что ты ожидал, представлены: руководство,
медицина, пресса, - он действительно видел Коля насквозь. Не хватало,
чтобы меня приняли за тщеславного солдафона, подумал Коль, а на лице
Ясутоки едва уловимо мелькнуло беспокойство, и Всеволод вдруг чуть
запнулся, будто услышав некий тревожный звук. - Вот... да. Тебе
понравилось место посадки?

Понравилось... Коль только кивнул. Этот пригорок, тот перелесок,
дальняя излучина, затканная кустарником... Когда-то он все исходил здесь,
здесь был его мир, его бескрайний космос. Правда, до деревни отсюда
километров восемь - но что такое восемь, даже десять километров для
по-летнему свободного, здорового пацана, то с удочкой, то с луком и
стрелами, то с маской для ныряния, устремлявшегося каждый погожий день в
долгие, с утра до вечера, полеты?..

- Ямполица сохранилась? - тихо спросил Коль.

- Поселка давно уже нет, - ответил Зденек. - Хочешь, залетим туда?

Коль чуть пожал плечами.

- Разве только пролететь пониже...

- Есть! - Всеволод вытянулся в струну и браво козырнул при отсутствии
головного убора.

- Послушайте, - проговорил Коль. - Сейчас на "Востоке" уже, наверное,
карантинные команды, или что теперь у вас... Пусть поосторожнее в
рефрижераторе, там... тела.

Все трое кивнули.

- Все будет в порядке, - негромко ответил Всеволод. - Идем?

- Да.

Коль как-то сразу почувствовал себя своим среди своих. Это было
стократ лучше того, чего он ожидал с долей страха и совсем не хуже
триумфальных встреч его времени с трескучими поцелуями перед рядами
выпученных лиловых глаз просветленной оптики.

- Это скорди, - сообщил Ясутоки, когда они подошли к летательному
аппарату. - Куда сядешь?

- Давай ко мне, - предложил Всеволод, - спереди обзор лучше.

- А я вам не помешаю вести? Здесь тесновато, - Коль разглядывал
пульт.

- Ни в малейшей степени. И, кстати, у нас не принято выкать. Разве
лишь хочешь показать, что я тебя чем-то задел, и пока не искуплю, будешь
относиться ко мне с вежливым холодком.

- Не знал, - Коль уселся, покачав головой. - Виноват...

Всеволод коснулся пульта, и скорди пушинкой взлетел над полем. Коль
оглянулся на проваливающийся катер - тот чернел изъеденными тусклыми
бортами посреди выжженного круга, и Колю вдруг стало жалко его. Катер
оставался один.

Все сидели молча, не мешая ему прощаться. Меня хоть встретили, нелепо
подумал Коль, а этот совсем никому здесь не нужен... Отвернулся, и,
стараясь как-то отвлечься, спросил сквозь ком в горле:

- Антигравитация?

Ему никто не ответил. Он нерешительно переспросил:

- Скорди - гравитационная машина?

К его удивлению сидящий слева Всеволод вдруг жгуче покраснел. Даже
мощная русая борода не смогла этого скрыть. Странно было видеть, как с
совершенно девичьей непосредственностью краска заливает его резкое лицо.

- Да, - сказал Всеволод поспешно, - прости, Коль, я... не расслышал.
То есть, как-то задумался и... подумал, а показалось, что уже ответил...

- Естественно, - мягко, но как-то назидательно вставил Ясутоки с
заднего сиденья, - ты сосредоточился на управлении.

- Наверное, - с готовностью согласился Всеволод. - Да, ты прав, Коль.
Гравитаптанная система, - и, будто боясь замолкать, не давая Колю вставить
хоть слово, быстро заговорил: - Очень прост в управлении, попробуй? Крайне
ограниченное число команд, другое дело - разбираться так, чтобы
ремонтировать, это могут только специалисты, но скорди никогда ведь не
ломаются, а управлять - пара пустяков...

- Я, например, глупый, понятия не имею, почему он летает, - Ясутоки
наклонился сзади к плечу Коля. - А вожу его каждый день.

Коль вспомнил, сколько времени его учили водить самолет. Управлять
гравитационной машиной на второй же час - это кое-что!..

- Говорите, просто?

- Ага, - обрадованно подтвердил Всеволод. - Вот смотри.

Оказалось действительно просто, и даже странно было, что Всеволод,
наверняка привыкший к скорди, как, например, к расческе, мог так
сосредоточиться на управлении, что не отреагировал на вопрос. Коль
проделал несколько пробных пируэтов - гравиторы замечательным образом
парировали любые перегрузки, и даже во время мертвой петли пассажиры,
спокойно развалясь, безо всяких ремней сидели на своих местах, только
земля нависала сверху - и плотнее нажал педаль, пришпоривая летуна.
Скорди, разгоняясь с такой легкостью, будто вообще не обладал массой,
брызнул над рекой.

От поселка действительно ничего не осталось. Исчезли дома, исчезла
проходившая мимо линия электропередач, исчез проселок, шедший к заводу.
Исчез завод. Коль повисел в сотне метров над местом, где родился, а потом
очень лихо спросил:

- Ну? Теперь куда править?

- В Коорцентр, если ты не против. На юго-восток.

Коль кивнул, стараясь больше не глядеть вниз, и всем весом надавил на
педаль.

Коль выбрался из бурлящей воды и рухнул на смерзшийся, заиндевелый
песок. Река ревела, гулко звенел лопающийся на порогах лед. Река бесилась,
но это было уже не страшно, пороги были свободны, деревья, что накидал в
воду позавчерашний ураган, валялись на берегу, низина - спасена.