дураков - этакий сибирский Лука Брацци; родился во Владивостоке, карьеру
начал вышибалой в знаменитых на весь мир увеселительных заведениях
Ханты-Мансийска, там же попал в поле зрения курьеров тонкинского
наркоклана; а когда мы с китайскими и индокитайскими коллегами рубили клан
в капусту, впервые попал на глаза и мне.
три - он!
не удержался от толики позерства - сложив руки на груди, откинулся на
спинку кресла и сказал:
спустя, о том, что стюардесса наблюдает в пятом салоне человека, сходного
с выданным на экран радиорубки портретом, сообщили с борта лайнера,
подлетающего к Южно-Сахалинску. И лайнер этот шел от Симбирска, от нас.
Беня драпал.
что человек с предъявленной фотографии купил билет всего за сорок минут до
взлета. Это произошло почти через пять часов после расправы с патриархом.
Почему Беня так медлил? Где второй?
не бедняга Кисленко, чья-то "пешка". Это - настоящая тварь, и из нее мы
выкачаем все.
такой крупный, представительный, а все будто хотел стать меньше ростом. И
когда шел от кассы на посадку, держался в самой гуще толпы: обычно люди,
попавшие в очередь к турникету последними, так последними и держатся, а
этот все норовил пропихнуться туда, где его не видно в каше, потому я и
обратил внимание...
в порт - в Японию, что ли, собрался? будет тебе Япония, будут тебе все
Филиппины и Наньшацуньдао в придачу! - и слегка отмяк. Боялись, что он по
прежнему вооружен и может сдуру начать палить, поэтому решили брать
подальше от людей. Перегораживающий шоссе шлагбаум портовой узкоколейки
оказался опущен, шофер остановил авто, и из-за обступивших дорогу ярких
рекламных щитов - "С аквалангом - на Монерон!", "На яхтах Парфенова вам не
страшна любая непогода!", "Я переплыл пролив Лаперуза - а ты?" - как
из-под земли вымахнули четверо ребят с пистолетами, нацеленными Бене в
голову сквозь окна таксомотора. Беня уж и не дергался, лишь понурился
устало - и сам вышел наружу.
пустился в обратный путь сюда, к нам. В наручниках. Теперь можно было то
ли позавтракать, то ли пообедать.
тобой будет заниматься непосредственно. Ты с ним еще не знаком.
понимаем, что не очень, но нет смысла говорить об очевидном.
транспорта отмазался счастливо - так теперь тебе для коллекции мокряк
понадобился?
практически без колебаний указали на Цына, затерявшегося среди шести
работников полицейского управления, приблизительно схожих с Беней по
внешности и комплекции.
еще в гравилете.
следа с почвы скверика, где произошло покушение. - Рисуночек, видишь,
точь-в-точь как за кустом, где убийца прятался.
Когда заговорил, в голосе была гордая безнадежность - умираю, но не
сдаюсь.
покупал, днями. Там за прилавком коробок сто стояло.
и не видывали.
Посиди теперь в КПЗ, еще часика три подумай, - я сделал вид, что тяну
палец к кнопке вызова конвойного.
ордеров не требуется.
осторожность. Опасливость даже.
нас задушевной беседы, отпущу тебя на все четыре стороны.
беда с нею всем на свете цынам.
на волю здесь, в Симбирске, его тоже, мягко говоря, не тянуло. Драпал он
явно не от нас.
он. - Что ж мне - второй раз на билет тратиться? У меня башли не
казенные...
кстати, что ты на Сахалине делать собрался?
тебя понапрасну - полицейский гравилет, конечно, гонять туда не станем еще
раз, но по справедливости скинемся с майором тебе на билет. А уж остальное
- сам. И на вокзал сам, и в кассу сам...
пользуюсь - грубо это, делу, в конечном счете, может скорее повредить,
нежели помочь, и как-то даже неспортивно. Всегда неприятный осадок
остается на душе. Будто сам себя, своею волей, уровнял со шпаной. Но Беня
буквально напрашивался. Он созрел, надо было дожать чуть-чуть. Нет - так
он просто плюнет на меня, как на вруна и провокатора, и будет прав, а я
получу по заслугам. И придется впрямь отпускать его на улицу, куда он так
не хочет - и, видимо, не хочет неспроста; так лучше его от этой улицы хоть
так поберечь. Я вызвал конвойного. И Усольцев уже кусал губу, с досадой и
непониманием косясь в мою сторону. И Цын уже встал, сутулясь, и повернулся
к двери, чтобы идти. И тут я доверительно сказал ему в спину:
обеими руками по ляжкам. Беня растерянно уставился на него, потом опять на
меня; широкое лицо его стало пунцовым.
на тебе мокряка. Садись-ка сюда сызнова, и будем разговаривать
по-настоящему.
уселся.
настоящему... Он же все врет! Демагог! Поет сладкие песни, всех со всеми
как бы мирить пытается - а сам личной власти хочет, диктатуры! Вот, мол, я
самый добрый, самый правильный, без меня вы - никуда. Слушайтесь! А для
меня это просто невыносимо, я ж в молодости сам коммунизмом увлекался,
чуть обет не дал... Вовремя скумекал, что вранье это все, просто так вот
дурят народ.
только не этого. Словно паук вдруг закукарекал из своей паутины.
Посняков Андрей
Маркеев Олег
Прозоров Александр
Панов Вадим
Корнев Павел
Чернецов Андрей