Виканька уже приехала и зашла к подруге по дороге с вокзала... Безопасный,
но весьма недалекий мальчик. Откровенно сказать, я не понимать, как
Виканька столь долго выносит его дружбу. Правда, он поступил куда-то, но
ведь просто диплом в наше время мало что значит, не правда ли?
Анна Аркадьевна небрежно оправила складки кимоно, слегка сместившиеся,
когда она протягивала руку к телефону. Рука была полной и холеной.
столь же свободно, сколь и в семье. Я имею в виду как материальную, так и
духовную свободу, вы, конечно, понимаете.
Воспитала кому-то подарочек.
выражающейся не только в цветах и билетах в кино. Я вспоминаю, как в
послевоенные годы скиталась вслед за мужем по всей стране. Нищета, грязь,
гарнизонное хамство... Он меня любил, да, любил безумно. Но горячая вода
от этой любви из водопровода не текла. Дом с горячей водой появился только
тогда, когда Пахарев получил майора, - она поджала чуть подкрашенные,
чувственные губы. - Виканька не должна повторить этот горестный путь. В
конце концов, не сороковые и не пятидесятые сейчас годы, не правда ли?
говорят, славный мужик... Зачем я пришел? Зачем я вообще сюда хожу? А
Поляков, Рахлевич, Непорода? Мы ведь ее в грош не ставим! Он отхлебнул из
бокала. Она, зараза, слушает. Нам ведь всем говорить надо - а она слушает.
Да еще дочку-куколку тоже приучила. Подойдет юное создание, в глаза тебе
уставится с благоговением, к месту еще и вставит что-нибудь
молодежненькое, умненькое, а ты ей - у-тю-тю! Он допил. Да еще и нальет
иногда, подумал он.
сотый раз гадал Сабуров. По ногам судя - не больше тридцати, но ведь это
же бред... Он отрицательно помотал головой.
распрямившись в своем мягком кресле, возразила Анна Аркадьевна. - И потом,
кстати, он опоздает, у него завтра визит из Москвы. То ли маршал, то ли
кто... Давайте еще немножко. Вы ведь так и не рассказали мне, над чем
работаете сейчас, - она улыбнулась с лучезарной укоризной. - Очень
некстати прервал нас тот дурачок.
же мальчугана...
перестанет волновать сердца. Меня вообще привлекают те периоды в жизни
нашей страны, когда выявляется все лучшее в советском человеке, все, что
выгодно отличает его и делает непобедимым в любых испытаниях...
телевидению сегодня.
следующий день после возвращения из командировки, когда я усталый и
поганый. Как бы честь оказана, а на самом деле явно подставили, в надежде,
что я ляпну что-нибудь. Придется еще разбираться, с чьей это подачи меня
почтили таким доверием, будь оно неладно... А сегодня надо быть очень
осторожным, очень. И ни в коем случае больше не пить.
сказала она и прошествовала в соседнюю комнату. Широкие бедра, затянутые
яркой тканью, царственно колыхнулись. Школьница в войну, да? Скажем, в
сорок пятом - восемнадцать, плюс тридцать... черт возьми, она же чуть
моложе меня, а я - как гриб перестоялый... Что ты допытываешься? О том ли
рассказать, как идешь в запой после каждой главы, чтоб достало сил и
дальше монтировать из высочайше утвержденного набора деталей очередную
серию надлежащих манекенов, пытаться хоть чуть-чуть оживить их, заведомо
зная, что это невозможно, гонять их по мифическим полям сражений? Знаешь,
как отличается Курская битва в моей книге от настоящей Курской битвы? Как
бюст Ленина от Ленина. Как сталинская конституция от сталинских лагерей. А
знаешь, что такое положительный герой? Это - герой. Но ведь для
жизненности ему нужно что-то неидеальное. Не в общественно-политической
сфере, боже упаси! Ага, хорошо. Ну пусть в личной. Пусть-ка он будет груб
с беззаветно любящей его девушкой! А отрицательный, который потом струсит
на позициях, и из-за него немецкие танки прорвутся и размозжат медсанбат,
из этаких все знающих, все критикующих интеллигентов, напротив, будет
обходителен, остроумен, приятен в обращении. И как бы даже гуманнее
положительного, который жесток, потому что жестока сама война. Трусливый,
скептичный прохиндей, он примется умело кадрить ту святую девушку, но
тщетно. Она будет верна, она будет санинструктор и погибнет, спасая
раненых от тех самых танков, а положительный исстрадается до седины и
беспримерного героизма, будет тяжко ранен, искалечен, списан с
ограничениями; послан в колхоз председателем, где порадеет о
восстановлении сельского хозяйства, выступит против перегибов и
волюнтаризма и найдет наконец свое счастье: производительный труд на
опаленной земле России и эвакуированную вдову с пятью детьми, двумя своими
и тремя подобранными во время бомбежки эвакопоезда...
кардиамина, дибазола и черта в ступе, что там еще бывает, ползешь с новой
бутылкой в портфеле, скажем, к "Светлане", караулить какую-нибудь
тщеславную пролетарку?
смотреть... Подумать только, вы сказали это совершенно случайно. Могли
ведь и не сказать. И я просмотрела бы, и не смогла бы порадоваться за
своего друга... Да, но год назад вы обещали роман о современности, не
правда ли?
них глаз острей...
расплачиваешься... Пишите, ребята, искренне подумал он. А я вас буду
долбать. А вы не обращайте внимания. Разные у нас работы...
и близких теряли, самых любимых, без которых жизнь не в жизнь, и
калечились, видел сам, помню! Под гремящие "панцеры" ползал со связками
гранат по черному от пожарищ снегу; вот эти три пальца срезало осколком,
аккурат когда завопил "ура" на атакующем бегу, - до сих пор мне их жалко,
этих пальчиков невосполнимых, с девятнадцати лет без них живу, а
привыкнуть не могу; в окопе, залитом по колено дождевой жижей, застрелил
мародера - хрен его знает, интеллигент он был или нет, просто падло...
Кого теперь пристрелить? Кто мародер? Я же и мародер! Обдираю красивости с
безобразного трупа общими усилиями убитой войны и продаю официальным
скупщикам с целью личного обогащения... Но разве я один? Разве я это
начал? Разве этого требую от других я? Да-а... А ну-ка, вслух! Тут уж не о
трех пальчиках разговор завяжется! И ужас-то в чем: не побежит вслед
буксующей по распутице "эмке" особиста святая девушка, не оскользнется в
грязи, не закричит, задыхаясь: "Они разберутся, я верю! Я буду ждать тебя!
Я приеду к тебе!" Все, все знают, как они разберутся. Жена скажет: "Ты о
детях подумал, старый истерик?" А лети скажут: "Тебе что, больше всех
надо?" А Наташка скажет: "Только не вздумай упоминать мое имя. У меня муж,
между прочим, мне с ним еще жить и жить". А парторг скажет: "Ох, Михалыч,
вот уж от тебя не ожидал... Но теперь - извини".
немного.
столь занятого человека.
хочет, догадался Сабуров. - Право, если вам действительно приятно мое
общество...
слегка поклонился.
этого, конечно, не сказал.
только к вечеру. Там была напряженная программа.
спят.
выдержал он. - Хоть раз?
закрытую дверь. На миг стало шумно.
Женечка была на месте. День кончился, но раз шеф не ушел, она продолжала
работать. Пахарев притворил дверь, перед зеркалом тщательно пригладил
Посняков Андрей
Орлов Алекс
Пехов Алексей
Херберт Фрэнк
Ильин Андрей
Сертаков Виталий