Ни пуха, ни пера вам, хлопцы. Осторожно там.
от кислородных приборов на спине, тяжелой походкой вошли в накренившееся
здание главного корпуса.
вошли в семнадцатую лабораторию. Вернее, туда, где совсем недавно была
лаборатория. До сих пор Николай как-то глушил в себе ощущение случившегося
несчастья потом, на досуге, можно будет размышлять и жалеть, сейчас надо
действовать. Но вот теперь гнетущая атмосфера катастрофы навалилась на него.
оставшийся от нее двухэтажный стальной каркас осела и выгнулась наружу.
Железобетонные колонны подкосились и согнулись под выпятившимся потолком, с
которого на тонких железных прутьях свисали рваные клочья лопнувшего бетона.
стекловидными подтеками, сквозь которые проступали темные жилы каркаса. Под
ногами хрустели пересыпанные серой пылью осколки.
лабораторию беспрепятственно проникал яркий дневной свет, но в то же время
она казалась сумрачнее, чем прежде. Самойлов, осмотревшись, понял в чем
дело: внутренняя стена, выложенная раньше ослепительно белыми кафельными
плитками, была теперь желто-коричневой, к середине зала почти черной: ее
обожгло, опалило громадной вспышкой тепла и света.
работал, но и никогда раньше на был здесь. В наушниках слышались шипение и
треск, "Наверное, помехи, подумал он. Воздух сильно ионизирован радиацией".
участки. А в следующий заход придем с приборами... Ты иди по левой стороне,
я по правой. Пошли...
кусок пространства. Приходилось поворачивать все туловище, стесненное
тяжелым скафандром. Они медленно продвигались к центру зала. Самойлов не
напрасно решил на первый раз не задерживаться в лаборатории его, как и
Якина, непрестанно зудила мысль: а выдержат ли скафандры обстрел
смертельными дозами радиации? Устоит ли неощутимо тонкая пленка нейтрида
перед гамма-излучениями, пробивающими бетонные и свинцовые стены? Пика
индикаторы радиации ничего не показывают, но... кто знает?, Может быть, в
недоступные для контроля складки скафандра уже просочились неощутимые
губительные частицы, может быть, уже впитываются в тело...
пульта уже не было: стоял полукруглый железный каркас с зияющими дырами
выгоревших приборов, оплавившимися обрывками медных проводов. Николай
заметил, что все и горелое железо, и медь, и бетон, и угли было покрыто
зеленовато-пепельным налетом. "Что это такое?" Он поднял голову, поискал
Якова. Тот ушел немного вперед и стоял между стеной и остатком железной
лесенки, которая поднималась к бетонному мосту у вспомогательной камеры.
Верхних ступеней и перил не было, торчали только стальные оплавленные
прутья, заломленные назад.
сторону, чтобы лучше рассматривать. Внезапно он замер, подняв руку:
вздрогнул. Против лесенки, на обожженной темно-коричневой кафельной стене,
ясно белел силуэт человека.
должно быть, не уместились на стене и слегка размытый полутенями. "Так вот
оно что!.. Вот они как!" Это была как бы тень наоборот. Тепловая и световая
вспышка затемнила кафель, а заслоненная телом человека часть стены осталась
белой. Была различима занесенная к голове рука видно, человек в последнем
движении хотел прикрыть лицо...
хрипло: Кто это, по-твоему: Голуб или Сердюк?
скафандров щупами индикаторов радиации. Скафандры выдержали: ни излучения,
ни радиоактивный воздух лаборатории не проникли в них. Посидели, покурили.
После мрачного хаоса лаборатории комнатка административного корпуса
казалась, несмотря на выбитые стекла, очень чистой и уютной.
коричневой стене. Что же произошло? Взрыв в мезонаторе? Или открыли вчера
вечером свой мезоний и погибли вместе с открытием? И что это за мезоний?
Голуб, Иван Гаврилович... Самойлов попытался представить себе лицо Голуба и
не смог. Вспоминал, что была лысина с коротким венчиком седых волос, мягкий
короткий нос, пересеченный черной дужкой очков; мясистое, грубоватое лицо,
взгляд исподлобья. Но подвижный, живой образ ускользал. Это было неприятно:
столько видели друг друга, столько поработали вместе! "А не потому ли ты не
можешь вспомнить его, Николай, что почти все время был занят собой и только
собой? возникла злая мысль. Своими переживаниями, своими идеями, своей
работой и ничем другим?.. Поэтому и не понял, о чем говорил тогда Голуб".
времена года, с длинным, острым носом, черными глазами...
окна смотрел на корпус напротив, видел двигавшихся по семнадцатой Ивана
Гавриловича и Сердюка. Больше не было никого. Наблюдал, как они поднялись на
мостик мезонатора; видел вспышку... О том, что вчера его осенила идея
нейтрид-конденсаторов, он промолчал...
взяли с собой специальный фотоаппарат, счетчики радиации, геологические
молотки, чтобы отбивать образцы для анализа.
металла и бетона, снова добрался до пульта перед сорокаметровой громадой
мезонатора. Здесь он начал водить трубкой щупа вдоль остекленевших бетонных
стен камеры мезонатора. Радиация резко усиливалась, когда щуп поднимался
вверх, к вспомогательной камере, к тому месту, где был мостик.
фотографировал мезонатор, стену и ближайшие участки лаборатории. От быстрых
движений стало жарко. Скафандр не отводил тепло наружу, скоро в нем стало
душно, запахло потом и разогретой резиной, как в противогазе.
обрывалась, свои приборы и гимнастическими движениями вскарабкался наверх.
Белый силуэт на стене находился теперь за его спиной. Здесь все было
расплавлено и сожжено вспышкой. Железобетонная стена вспомогательной камеры
была разворочена и выжжена, в поде камеры зияла полуметровая воронка с
блестящими сплавившимися краями. Из стены торчали серые прожилки алюминиевых
труб. Бетон здесь кипел, плавился и застыл мутно-зеленой пузырящейся массой.
белая тень. Ноги с хрустом давили застывшие брызги бетона. Николай вспомнил
о радиации, посмотрел на счетчик ого! Стрелка вышла за шкалу и билась о
столбик ограничителя. Он уменьшил делителем ток стрелка двинулась влево,
стала против цифры "5". Пятьсот рентген в секунду! Самойлову стало не по
себе: возникло малодушное ощущение, будто его голым опустили в бассейн
уранового реактора. Мелкие мурашки пошли по коже, будто впитывались незримые
частицы...
осмотрелся. Боюсь, что ничего не выйдет, уже темнеет. Его голос был почти не
слышен из-за треска помех. Но он все же сделал несколько снимков.
к выходу. У выхода Самойлов обернулся и громко ахнул: лаборатория осветилась
в сумерках! Исковерканный мезонатор сиял мягким зеленым светом, свечение
начиналось на ребристых колоннах ускорителей и сгущалось к центру.
Переливалась изумрудными оттенками развороченная площадка бетонного мостика;
синевато светились оплавленные металлические трубы и прутья; голубым облаком
клубился над мезонатором насыщенный радиацией воздух.
Люминесценция...
от сознания того, что их окружала радиация, которая мгновенно могла убить
незащищенного человека. Они устали от этого напряжения. Веснушчатое лицо
Якина побледнело. Николай сдал собранные кусочки бетона и металла в
уцелевшие лаборатории на анализ, отдал проявить пленку и почувствовал
непреодолимое желание уснуть.
важных открытия.
вспомогательной камеры. Конус ее сходился к небольшой, размером со спичечную
коробку, дырке правильной прямоугольной формы. "Откуда эта дыра?" Николай
Сертаков Виталий
Контровский Владимир
Андреев Николай
Василенко Иван
Ильин Андрей
Пехов Алексей