останавливаться было нельзя.
Речка, которая текла здесь, давала жизнь пестрым лоскуткам полей и
аккуратным плодовым рощам. Кое-где стояли пустые загородные дома. Калхас
оглядывался на них, опасаясь засады, но вплоть до города никто не пытался
преградить им дорогу. Зато едва они подошли к краю расчищенной зоны, как
со стен полетели стрелы.
отправили в обход: они должны были отвлекать внимание защитников. Часть
аргираспидов выстроилась в две длинные шеренги и двинулась к городу.
Задняя шеренга подняла щиты над головами передней, поэтому стрелы, камни,
с грохотом ударяясь о посеребренную медь, не причиняли ветеранам вреда.
Македоняне остановились в нескольких десятках шагов от стен, и Дотим
отправил под их прикрытие вторую сотню пастухов. Аркадяне, пригнувшись,
пробежали открытое пространство. Оказавшись за спинами аргираспидов, они
принялись раскручивать пращи и через несколько мгновений град ядер полетел
в сторону осажденных.
с Дотимом и третьей сотней пастухов он оставался вне пределов досягаемости
защитников города. Однако крики, команды, удары камней постепенно привели
всех в возбужденное состояние. Даже Дотим переминался с ноги на ногу и
голодными глазами смотрел на стены.
собрали из балок и дощатых щитов нечто, напоминавшее сарай с покатой
крышей. Они подвесили внутри сарая длинное бревно, оканчивавшееся
бронзовой головой и впервые в жизни Калхас увидел таран. Его баранья
голова казалась сплющенной из-за множества ударов, которые он нанес. В
последнюю очередь с повозок достали воловьи шкуры. Тщательно смочив шкуры
в воде, ими устлали крышу сарая.
приподняли его над землей и поволокли в сторону крепости. В ожидании,
когда ворота будут разбиты, остальные аргираспиды выстроились в длинную
колонну. Впереди ветеранов стоял Антиген. Его лицо выражало уверенность и
спокойствие.
горожан быть осторожнее. Те теперь редко появлялись между зубцами и почти
не целясь метали стрелы. В каждого из смельчаков летело сразу множество
ядер. Пастухи пристрелялись: Калхас видел, как глиняные шары попадали в
защитников города. Даже когда македонский таран оказался у самых ворот,
аркадяне почти не давали танафцам высунуться.
раскачивали бревно и с дружным криком обрушивали его на створки. Стаи
вспугнутых птиц поднялись в воздух. Их гвалт кружил голову не меньше, чем
близкий бой.
первые не могли пробить ее, а угли, гневно шипя, скатывались с влажных
шкур. Тогда осажденные втащили на стену длинный багор и попытались
подцепить им баранью голову. Несколько человек орудовали древком, а другие
прикрывали их щитами. Им почти удалось добиться своего, однако удачно
пущенное ядро угодило в одного из горожан. Тот с криком выпустил древко,
на стене возникло замешательство, и в этот момент багор, уже зацепившийся
за таран, вырвался из рук. На мгновение он застыл в неустойчивом
равновесии, а затем под торжествующие крики осаждающих повалился на землю.
поддавались; толстые доски, из которых они были сшиты, пошли трещинами. В
отчаянии осажденные попытались сбросить на среброщитых массивную балку.
Калхас со страхом наблюдал, как горожане поднимают ее над зубцами стены.
Казалось, что она сомнет македонян, что их укрытие не выдержит такой
тяжести. К счастью, пращники, заметив опасность, пустили целую тучу ядер.
Ядра бились о стену, о зубцы, о балку, разлетаясь осколками и впиваясь в
тела танафцев. Те не выдержали - балка рухнула на обратную сторону стены и
почти тут же таран пробил ворота.
несколько ударов, расчищая путь, а потом попятился в сторону.
затянули торжественный, протяжный пэан. Их голоса были совсем не
старческими, они звучали мужественно и мощно. Даже внешне они
преобразились: глаза горели молодым огнем, лица были подняты к небу, а
жилистые тела распрямились, сбросив тяжесть многих лет. Антиген резко
взмахнул рукой - аргираспиды медленно, потом быстрее, еще быстрее
устремились к городу. Их пение превратилось в рев, сорвалось на вой - и
они мигом смели танафских воинов, появившихся в воротах.
были у Македонца!
осажденные покидают стены, пытаясь оказать сопротивление на улицах. Но
македонская змея двигалась, двигалась вперед, и даже Дотим не мог
представить, что ее возможно остановить.
Быстро, весело, хорошо. Сейчас внутри города много крови. Впрочем,
горожане скоро поймут, что сопротивляться бессмысленно. Твое ночное
предчувствие было верным: все, что от нас требовалось - только
присутствие.
совсем, причем последние вообще остались по эту сторону стен. Веселье
мигом слетело с Дотима.
Туда, к воротам!
предосторожностей.
докатываться до задних рядов.
стала проваливаться земля. Не слишком доверяясь крепости стен, жители
Танафы заготовили ловушки. Они выкопали несколько ям, усеяв их дно
кольями, ржавыми наконечниками для плугов и прочим хламом, который
впивался в тела македонян. Вдобавок, с крыш домов на аргираспидов
обрушился шквал черепицы, камней, домашней утвари. Осажденные перегородили
повозками боковые улицы и македоняне оказались в западне. Теснота, тяжесть
вооружения мешали им развернуться, взобраться на крыши домов. А передние
барахтались в ямах. Тех, кто не погиб при падении, добивали копьями, и
товарищи были бессильны им помочь.
немного расступались. Среброщитые овладели свободным пространством, но и
здесь им оказались недоступны крыши. Македоняне устроили подобие черепахи
- черепица с треском и звоном разбивалась о их щиты. Она не приносила
вреда, но и сдвинуться с места македоняне не могли.
момент его подхватил Дотим. Рывком поставив на ноги, он крикнул прямо в
ухо пастуху:
щитом. О щит тотчас ударился камень. Испуганный, он хотел вернуться к
воротам, но сзади напирали подбегавшие аркадяне.
ядра, горожане попятились и, пользуясь этим, пастухи оказались около самих
стен. Аргираспиды выстроили из щитов, плеч живую лестницу, по которой
аркадяне взлетели наверх.
следовать за Дотимом. Мокрая из-за ночного дождя крыша едва не подвела
его. Он поскользнулся, но снова чья-то рука помогла ему устоять. Калхас не
успел поблагодарить: перед глазами промелькнул меч, и нужно было
защищаться. Выпрямившись, он отбросил щитом нападавшего. Ломая страх,
застрявший в горле словно кость, Калхас ударил сам.
плечо. Ощущение мягкой, рвущейся под нажимом руки ткани было совсем не
сильным. Калхас не ожидал, что танафец с криком упадет на спину. Он с
недоумением смотрел на покрытое кровью острие дротика, и лишь новый удар,
обрушившийся на щит, заставил аркадянина прийти в себя. Визг, крики, лязг
железа ворвались в уши. Вооруженные чем попало, жители Танафа пытались
сбросить противника с крыш. Старики и безусые юнцы сражались наравне со
взрослыми. В их руках стали оружием и топор, и кочерга, и дубина.
Аркадянам приходилось пускать в ход всю свою пастушью ловкость, но лишь
появление новых их товарищей, взбиравшихся по спинам аргираспидов,
позволило наемникам устоять.
послушным, а ум - пустым и ясным. Он сломал свой дротик, но выхватил из
рук умирающего танафца меч. Он уворачивался от самых страшных ударов так
ловко, что они оставляли на его теле лишь царапины. А царапины разъяряли и
прибавляли сил. Краем глаза Калхас следил за Дотимом и старался не
отставать от него. Предводитель аркадян был ужасен. Беззубый его рот
изрыгал потоки ругательств и слюны. Оружие безостановочно разило горожан,
которые отступали перед ним как перед демоном войны.
подкрепления, кое-как вооруженных горожан хватило лишь на первый натиск.
Вынужденные сражаться грудь с грудью, они спасовали, подались назад. Почти
тут же их отступление превратилось в беспорядочное бегство. Одни из
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Херберт Фрэнк
Шилова Юлия
Влодавец Леонид
Орловский Гай Юлий