пауков, а я просто - то спускаюсь, то зависаю в неподвижности.
так уж высоко, но пока светало, я вдоволь успел налюбоваться на те места,
где нам предстоит бродить. Это действительно почти точно круглая яма,
вернее, даже кратер, вдающийся вглубь на десятки, а то и сотни метров.
Как-будто из-под земли втянули внутрь мягкую поверхность и так заставили
застыть. Поперечник кратера километров пять-восемь, а коническое днище
усеяно скалами, осыпями, курганами, провалами - совершенно истерзанная
земля. То там, то тут видны скопления грубых построек, и из них, а то и
просто из расселин уходят в небо разноцветные дымы - то желтая, то сизая,
то грязно-фиолетовая струя перечеркивает сияющее утренней свежестью небо.
Прямо под нашими ногами, на дне уж совсем отвесной пропасти бурлит
мутно-коричневая речка, она теряется где-то в глинистых холмах, а дальше
никакой воды не видно, кроме круглого или овального озера смолисто-черного
цвета почти точно в середине кратера. Вся котловина постепенно заполняется
дымкой, а на противоположной стене никаких подробностей и самым ранним
утром нельзя было различить.
речке, принимает на руки Анлен и безо всякого удовольствия несет к берегу.
Я, понятно, такой милости лишен и бултыхаюсь сам по себе. Напор воды
силен, и я не удивляюсь, почему не видно останков упавших. Только один из
вахлаков, с печкой на спине, застрял между камнями. Течение шевелит его
руку, и кажется, что он желает нам счастливого пути. На берегу обтекают
уцелевшие, всего двенадцать нас, считая меня с Анлен. Оба руководителя
живы, они оглядываются по сторонам, осваиваясь с обстановкой. Анлен
нарушает молчание:
дальше.
конечно, но только зачем было сюда лезть?! - Анлен пытается вставить
слово, но он ее не слушает. - Когда я ходил по Хребту, я знал, что и кому
надо, а тут - залезли незнамо куда, да еще и тут начинают как ослом
править, да еще кто! Грязная тварь, мало ли что она о себе скажет, а Алек
верит без оглядки. Да и сам он с три короба наложил, я поверил! Да я.... -
оставшейся частью фразы Амгама давится как сливовой косточкой. Там, где
только что сидела носатая смуглокожая "грязная тварь" с обломанным зубом,
имеет место сама Анлен, такая, какой я ее встретил над пропастью. Она
лениво потягивается и сладким голосом подбадривает Амгаму:
спрашивает:
порабощены, и не смогли уйти иначе.
жестче, она продолжает: - Если ты обеспокоен своим заданием, то тут все в
порядке - мой гонец известит кого надо. А если за шкуру свою дрожишь, то
увы, нет тут дороги ровной. Так что решай, иметь ли дело с грязной тварью
дальше, а я и те, кто верит мне, сейчас будем уходить с этого места.
правда, молча, и остальные вахлаки. Последним пристраивается Амгама, при
этом объявляя что-то по-вахлацки, а мне объясняет:
Анлен получает маскировочную накидку и прячет свои вновь пушистые светлые
волосы под капюшон. Мне маскировки не надо - урховское одеяние хоть и
противно на себе иметь, но для подобных развлечений оно приспособлено как
нельзя лучше.
где и ползком. К полудню мы от стены удалились всего-то километра на три,
но каких! Тут и пропасти с чем-то зеленым на дне, и осыпи, и голые
пространства, которые надо перебегать поодиночке, а потом выжидать минут
по десять, вжавшись в камень. А над кручей, по которой мы спускались, реют
кругами то ли грифы, то ли вороны, а может, еще какие-нибудь столь же
симпатичные пернатые. Солнце в зените, теней почти нет. От распадка, где
залегла наша группка с полкилометра до беспорядочного нагромождения
железных и каменных построек, цилиндров, кубов, труб, а из самого центра
мохнатым столбом поднимается зеленоватый дым. Что это такое, понять
невозможно, а у меня полная ассоциация с химзаводом, даже знакомый куб
серого тумана рядом за газохранилище сойдет. Я трясу головой, цепляюсь за
ножны соседа и ощупываю царапину на щеке, но дурацкое сравнение из мозгов
не уходит. От "комбината" начинается ровная дорога, она проходит сквозь
трубу в склоне рыжего террикона и дальше постепенно теряется в мутной
дымке, с каждым часом все плотнее затягивающей котловину. Амгама замечает:
отсюда ведет? А то сидим пока в этой дыре, как муха в тарелке.
вращаться, потом останавливается, и снова ни одного движения в округе.
Потом, минуты через три, из мешанины камня и железа появляется довольно
хитрая повозка - два длинных треугольных чана вдоль шестиколесной телеги.
Она катится по дороге сама, под уклон, она проходит через трубу, чуть
притормаживает и катит дальше. Я пихаю Амазара, но он и так сообразил, что
к чему, и хрипит ребятам по-вахлацки. Снова по тропе самоубийц, теперь уже
вокруг террикона, к выходу из трубы. Платформа с чанами все еще катится
куда-то в сторону центрального озера, которого уже почти не видно.
Конечно, мало шансов, что таким манером удастся выбраться, но еще меньше
вариантов идти искать выхода самим. Ночь здесь не спасительница, а днем
двигать - вон только что над головой очередной стервятник прошел, и хорошо
что так, а ведь мог бы и задержаться. Из отверстия трубы показывается
очередная телега. Ближайший к дороге вахлак бросается вперед и очень ловко
ввинчивается между корытами - лиха беда начало. Амгама шепчет, слизывая
пот с усов: "Уговор - прыгать у белого камня, вон, далеко, видишь?" - я
киваю, и дальше все идет как по писаному: транспорт, прыжок, и очередной
воин отбывает к месту дислокации. Смоловозки - в чанах смола, как я
разглядел - идут то густо, то пусто, иногда на череде из десяти штук
уезжает лишь один, и сидеть приходится почти до вечера. Воды нет, еды нет,
в воздухе воняет недогорелым мусором, и состояние мое близко к
полуобморочному, когда очередь подходит, то я сомневаюсь, смогу ли влезть
на телегу. Но никаких проблем не возникает - словно всю жизнь в таком купе
ездил. От корыт пышет жаром, на досках - лужицы, это даже не смола, а
смесь разных нефтяных продуктов, которые на ощупь определить я б не
взялся. Все внимание вперед - дорога лентой уходит под передний брус, по
бокам само собой ничего не видать. Минут пятнадцать до белого камня ехать,
и вот он появляется из-за поворота, приноравливаюсь спрыгнуть и проклинаю
все на свете. Я приклеен к доскам, намертво прилип мой урховский мундир, и
дергаясь в попытках освободиться, я безнадежно проскакиваю и пригорок, и
камень, и вахлаков - все. Смоловозка набирает скорость, а мной овладевает
полная апатия - в одиночку не выбраться отсюда, будь хоть ты трижды
колдун, а я не колдун вообще. Даже одежду отдирать перестаю, даже вперед
не смотрю. Просто слушаю, как шуршат колеса, и время от времени ощущаю,
как мимо проносятся дикие концентрации всех цветов и раскладов, от которых
меня то в пот кидает, то голова кругом идет - а, все равно. Последним
номером программы я засыпаю ни с того ни с сего и очухиваюсь, когда
смоловозка со стуком обо что-то тормозится. Я открываю глаза и вижу задок
такой же телеги, а впереди еще несколько. Через полминуты вся очередь со
скрипом продвигается вперед и снова останавливается - что-то делают с ними
там, впереди, Снова опускаю голову и решаю ждать своей участи, но ждать
как-то очень неудобно - под ребро зажигалка впивается. Еле-еле достаю ее -
счетчик три заряда показывает, а на боку таракан раздавленный, вот и я,
наверное, таким скоро буду. Вот интересно, что бы этот насекомый на моем
месте делал, а? Не знаю почему, но размышления о таракане приводят меня в
более-менее боевое настроение, и вместо моральных приготовлений к гибели
просто начинаются деятельные приготовления к гибели с музыкой. Первым
делом режу прилипшую куртку и остаюсь в лифчике из остатков рубахи. Теперь
надо как-то узнать, что творится впереди: я поднимаюсь как только можно и
высовываю часть головы вперед. Толчок причалившего сзади очередного
транспорта заставляет пройтись затылком по шершавым доскам, это неприятно,
но зато я разглядел, что корыта эти опрокидываются в "по-бокам", а
порожняя смоловозка откатывается к каменной стене, которая закрывает
остальной кругозор. Опрокидывает корыта кто-то вручную, и я этому кому-то
не завидую. Ага, вот передняя тара опорожнена, теперь моя очередь! Свет -
одно корыто опрокинуто, я вскакиваю и мельком замечаю обалделого гнома, он
стоит на узенькой доске поперек длинной глубокой ямы с тем же злосчастным
мазутом. Прыгаю вниз, ногами на работягу, он в яму не падает, а ухитряется
зацепиться за ее край, а вот я наоборот, чуть совсем туда не ухнул.
Обратно на телегу, ногой переворачиваю оставшееся корыто - второй гном
отшатывается и отпускает длинный рычаг - вся череда телег со скрипом
трогается и начинает катиться дальше, в сторону стены, к одному из четырех
арочных входов в ней, а ниже туда и каналец с мазутом уходит. Из крайнего
сбоку хода появляется печального вида старичок, заросший седыми космами,
на нем красный плащ с черными разводами. Старичок удивленно зрит на меня,
на едущие телеги, по-молодому вытаскивает меч и кидается на меня в
компании двух белых урхов, вынырнувших из хода следом. Одному из них я
всаживаю в лицо плевок из зажигалки, а другой бежит ко мне, чуть не
затоптав печального старичка, тот урха обгоняет и сложным маневром
занимает позицию между мной и каналом. Урх с кривым мечом прыгает, я
кидаюсь в ноги и успеваю-таки дернуть его за сапог, эта туша
переворачивается, сбивает с ног старика, и вместе они летят в канал, и
Посняков Андрей
Посняков Андрей
Посняков Андрей
Буджолд Лоис
Посняков Андрей
Акунин Борис