(хотя обычно я четко определяю время-расстояние), но когда наконец
останавливаемся, усталости почти нету.
ваш путь, да будет удача с вами!
руки бы потирали, глядя, как наших режут, а теперь союзники - не разлить
водой.
кого бы то ни было.
попозже. А сейчас - вперед.
нелюди враги смертельные, ни о том, что ты себя человеком считаешь. Даже
правильней сказать, думать можно, но как можно спокойней и холодней, и все
нормально будет. Эти гады нас хоть и увидят, но не почувствуют. Сложно это
понять, а Студенту объяснить еще сложнее. Всякие слова из спецтеории
приходится припоминать: тут тебе и сведенное психополе, и спектр
А-диапазона в сдвинутом масштабе, и комплексное восприятие объектов
субъектом низшего порядка материальности. Словом, все, что для здешнего
любого жителя, да и в какой-то мере для меня само собой ясно, приходится
называть зубодробительными словами. Но парнишка ничего, понял и уже начал
настраиваться. Я ему помогаю, а он мне. Уже светает, когда мы вновь
трогаемся вперед, лес в росе и туманной мути, на коричнево-серых ветках
чуть поблескивают капельки. Идем не прячась по невесть кем натоптанной
тропинке сквозь остатки кустов бессмертника и еще каких-то трав, решивших
зимовать в стоячем положении. Тишина стоит вокруг удушающая, наверно,
дождь недавно был, и все, что вокруг есть, набухло водою. Где-то через час
происходит и первая встреча - мимо тяжелой поступью пробегает пара собак -
каких-то бесцветных, но крупных и зубастых. Их взгляд проскальзывает по
нам как по чему-то неживому - и хорошо. Я так вообще запретил себе любые
мысли по поводу себя типа "нога болит" или "дышать трудно". Только сухой,
спокойный анализ увиденного, и не дай боже эмоций. Совсем светло. Мы со
Студентом идем по широкой тропке. Прямо над головой с ветвей деревьев
свисают тела эльфов, то ли закинутых туда, то ли сверху сброшенных. Они
уже мертвые, и черные вороны сыто каркают на соседних деревьях. Все чаще и
чаще попадаются нелюди - то спокойные, то взвинченные, готовые кинуться
хоть на белку, если мелькнет близко. Вот к примеру - идут навстречу трое.
Одежда вроде как у людей с верховьев, лица тусклые, глаза серые. Быстро
идут, пружинисто, копья наготове. Остановились, средний достает из-за
пазухи берестяной туесок и осторожно что-то высыпает под ближайшим
деревом. Снова идут, снова что-то сыплют. Уже за спиной, удаляются, а нас
тропка выводит на поляну, на ней как в муравейнике кишат и двуногие, и
четвероногие, и крылатые. Перекрикиваются громкими, протяжными голосами,
каждый занят своим, но общее движение направлено к краям поляны. Сзади нас
из лесу выволакивают троих изрубленных "двуногих". Волокут за руки по
земле, безо всякой гигиены. Бросили, подозвали еще одну нелюдь, вроде
никаких отличий нет. Она (или он - кто разберет) начинает быстро сучить
руками, и вот уже первый полутруп поднимается на ноги - в прямом смысле
слова. Поднялся, встал и стоит, словно и не он только что переломанной
куклой валялся на земле. Постепенно я начинаю замечать закономерности в
этой каше. Время от времени на восток проходят вооруженные семерки и
девятки - пять "человек" и две-четыре "собаки". Вбок, на нашу тропиночку
идут по трое, со всякого рода мешочками, корзинками и узелками. А вот на
запад я проглянуть не могу, стоит то ли туман, то ли дымка. Я тихо и ровно
говорю Студенту:
Трудно сохранять спокойную физию, что внутри, что снаружи, когда знаешь,
что в любую секунду можешь стать мишенью, и дернуться не успеешь. Студент,
пожалуй, хуже меня держится. Вот одна "собака" вдруг к нему подошла и
смотрит с интересом. Я резко выдаю в окружающее пространство отработанную
уже картинку орка, и "собака" кидается ко мне, а я уже закрылся, и она
мимо проскакивает, а потом одураченно принимается нюхать путаницу жухлой
травы у себя под ногами.
другой край поляны. Только деревья как-то странно выглядят, словно каждое
уже лет десять гниет стоя. А туманчик-то от них и поднимается, гнилой,
сырой да горячий. Идем, и чем глубже в лес, тем деревья трухлявей, а потом
только и слышно - то там треск да шорох, то тут. Один из стволов прямо
рядом упал и расползся в труху. Чем дальше, тем свободней вокруг, а туман
реже. И наконец, когда выбираемся из него, открывается такая картина:
голый склон - как я понимаю, недавно бывший лесом - спускается полого
вниз, километрах в двух на воде танцуют солнечные зайчики, а само солнце
неярко светит в спину. У реки длинная вереница вытащенных на берег лодок,
больших и малых, а сверху по течению спускаются еще и еще новые. Пристают
ниже уже прибывших, экипажи выгружаются и тянут свой транспорт на сушу.
Затем собираются в толпу и следуют вверх по склону. Птицы делают виражи в
воздухе и по одной - по две исчезают из виду. Студент сообщает голосом
оживающего покойника:
опасности. Надо посмотреть на кораблях.
кабана. А нелюди пока что не ели при нас. Возможно, свинина для главных.
выражением морды, висящий на жерди между двумя "человеками", такого
прозвища не заслуживает. Итак, трупик поросенка несут к одному из больших
челнов, а мы со Студентом шествуем сзади с крайне незаинтересованным
видом. Ноги время от времени вязнут в когда-то древесной крошке, и хотя
ветерок задувает неплохо, запах гнилья вокруг очень ощущается. Вместе с
продотрядом мы беспрепятственно проходим весь путь до кораблика, который
оказывается не так уж и мал - борта высятся над головами еще на полроста.
Носильщики цепляют тушку к веревочной петле, а сами по свисающему с борта
канату залезают наверх, а меня привлекает другое судно. В его борту, почти
на уровне земли, сделана натуральная дверь, она полуоткрыта; по краям еще
свежие следы обмазки жиром. Дверка явно не сейчас появилась, а значит,
весь корабль был заранее рассчитан на использование на земле. Студент
нежно шепчет:
Легкие шаги, и в проеме появляется добрый молодец, не в пример всему
виденному красочный и яркий. И одежда, и даже лицо сияют разнообразными
оттенками. Он зевает и обращается в глубь судна на всеобщем языке:
забредет, а до мест работы далеко.
проводит глазами по нам спокойно и ведет взор дальше, но вдруг вздергивает
головой и вперяется в Студента крайне ошеломленный.
отудивлялся. Я выхватываю свою пушку и не целясь - благо расстояние
детское - вгоняю ему пулю в рот, очень некрасиво получается. Студент с
винтовкой наготове кидается в проем, а я напоследок луплю зажигательными
по соседним лодкам - пусть разбираются, что за гром при ясном небе. За
дверью короткий коридор, тупиковая переборка. Куда? А, вот люк, и я влезаю
в просторную каюту, и прижавшийся было к переборке Студент кидается назад
и судя по звуку, запирает и защемляет чем-то дверь. А у меня в каюте стол
с полусъеденным завтраком, другой - с простыней карты, около него худой и
длинный явно человек из Северного Королевства ошеломленно поднимает
тяжелый табурет, собираясь швырнуть в меня, но не как во врага, а скорее
как во вдруг появившегося неизвестного мелкого, но противного зверька.
Прыгаю вбок, и табурет рушит сзади какую-то этажерку. Следующая пуля идет
в знакомую птицу, которая размахивает крыльями, но взлететь не может,
комната не та. Одной пули, наверное, мало, и в падающую в нее еще трачу
две. Из люка лезет Студент, я говорю:
нос. - Я уртаз Алек! - кричу ему в ухо. - Кто и где еще на корабле,
отвечай живо!
торопливо бормочет:
а Студент рывком поворачивает вконец оторопелого кащея к себе и рычит
по-волчьи: "Веди!" - молодец, Стъюди, я даже не ожидал, что так умеешь!..
Если там, за дверью действительно сидит матерый гоблин, то он наверняка
уже изготовился к любым неожиданностям. Разбегаюсь и бью ногой в дверь,
она не заперта и распахивается настежь. Я хватаю свободной рукой все ту же
табуретку и швыряю в проем - и она напарывается на длинный меч,
появившийся справа. Я не жду, пока тот, кто сидит в этой каюте,
размахнется заново, и прыгаю вперед, ныряя так, чтобы перехватить руку. Но
тот, кто стоял, видимо, решил первым выскочить из двери, и получается так,
что он загораживает мне дорогу, а я влетаю ему головой в живот. Вместе
катимся по дощатому полу, он поднимается на ноги первым и замахивается
мечом - не упустил ведь! Я бью ногой по обломку табуретки, обломок бьет
противника под ноги, и теперь уже он валится носом вперед, а я вскакиваю и
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Ильин Андрей
Лукин Евгений
Конан-Дойль Артур
Сертаков Виталий