гибнущие суда оставляют последними, а во всех важных начинаниях их
естественные места - впереди. Он с нескрываемым азартом натягивал на себя
шлем с датчиками психополей, закреплял потуже электродные зажимы на груди
и горле. Рой посмотрел подготовку экспери мента и ушел к себе.
Вечером его посетил усталый Панов.
- Все прошло блестяще, Рой. У Анджея сто двадцать любов любви к Армине,
сорок три люба суммарного дружелюбия к остальным, пятьдесят восемь
персональных любов к Альфреду - он его несколько выделяет среди других.
- Что, что? Что ты обнаружил? Сто двадцать любов?
- Любов. То есть единиц психоэнергетического поля.
- Никогда не слыхал о такой единице.
- Мы ее сегодня сами придумали. Неплохое название, не правда ли? Люб -
единица душевной симпатии! Можно, конечно, изобразить симпатии и в долях
килограмма, и в динах, но специальное название лучше. По моей
классификации простая симпатия - до тридцати любов, дружелюбие - от
тридцати до шестидесяти, от шестидесяти до восьмидесяти - дружба высшей
силы, до душевного слияния, после восьмидесяти - любовь. И вот по этой
классификации Анджей любит свою Армину с силою ста двадцати
психоэнергетических единиц.
- Так сказать, любит с полуторной силой? Имея в виду, что начальная форма
любви всего восьмидесятилюбая. Верно?
- Да, очень сильное у него чувство. Рой. Анджей впал в настоящий восторг,
когда прибор выдал энергозапись его любви. Армина тоже радовалась. Завтра
на исследование идет она. Мы решили изучить каждую пару в отдельности, а
после составить энергопаспорт их коллективной психосовместимости. Уверен,
что она будет очень высокой - гораздо выше минимума, какой требуется для
экспедиции. Это прекрасная группа!
- Давай, давай! Держи меня в курсе каждого обследования.
Сообщения об экспериментах теперь поступали к Рою каждый вечер. Панов все
больше радовался. О том, что страсть Армины к Анджею достигает ста
тридцати восьми любов, а общая приязнь к друзьям укладывается в пятьдесят
четыре, Шура поведал с воодушевлением, но еще без ликования. Зато только
этим словом можно было определить состояние, в какое его привело
обследование Павла Бестерхауза и Дианы Жорес.
- Ровно сто тридцать три у Павла и столько же у Дианы! Ты понимаешь, Рой?
Идеальная супружеская пара! Павел и Диана всех древних влюбленных
переплюнут по части психоэнергетического единения сердец. Классическое
равенство любовных полей! В смысле обоюдной страсти, ты меня понимаешь? И
столь же высокий уровень товарищества. Почти восемьдесят любов набрало их
дружелюбие к остальным членам экипажа! Вот она, абсолютная
психосовместимость с коллективом!
Восторженные речи Панова поколебали Роя. Он уже почти поверил, что
эксперимент, так не нравившийся ему поначалу, в отличие от прежних
экспериментов Панова завершится удачей.
Тем сильней его поразило, что двести тринадцать любов у Альфреда по
отношению к Елене и сто четыре у нее к нему Шура объявил без энтузиазма.
Он казался скорей озадаченным, чем торжествующим.
- Кажется, ты сам не ожидал такого уровня любовного влечения, - заметил
Рой.
Панов вяло качнул головой. Он опять упирался глазами в пол. Так низко он
опускал голову только при неудачах.
- Конечно, каждому видно, что Альфред очень сильно влюблен в свою
златокудрую Елену, - сказал он со вздохом. - Женщина такой красоты иных
чувств у влюбленного не вызовет. И что она его любит меньше, тоже
естественно. С чего бы удивительной красавице без ума влюбляться в
хорошего, доброго, но, в общем, довольно заурядного парня?
- Понимаю: твоему доброму Альфреду не понравилось, что она любит его на
сотню психоэнергетических единиц меньше, чем он ее?
- Что ты, Рой! Он от счастья не чует под собой ног. Ему сверх головы
хватает, что она вообще его любит. "Я благодарен Елене за любое проявление
любви ко мне" - так он признался. Но видишь ли, Рой...
- Ничего пока не вижу.
- Узнав эти показатели, Армина неожиданно обиделась. Павел с Дианой
отнеслись спокойно, Анджею тоже безразлично, как любит Елена Альфреда, а
тот Елену. Армина же возмутилась. Она прямо не высказывает своего
негодования, но я угадываю ее состояние.
- Какое, собственно, дело Армине до того, как влюблены друг в друга
Альфред и Елена?
- Сам ломаю над этим голову. Загадка.
- Собираешься разгадывать эту загадку?
- Если Армина не успокоится, ей нельзя стартовать с Земли. Ее состояние не
для рейса в звездолете! Ужас просто! Какая там душевная совместимость,
какое дружелюбие... Нет у нее сейчас ни того ни другого.
- И что теперь?
- Поговори с Арминой, Рой. Это единственное, что остается, - поговори!
- Мне? Что это даст?
- Очень много. Рой. Твоя известность, твое прославленное умение раскрывать
любые секреты... К тебе относятся по иному, чем ко мне. Поговори, очень
прошу! Она так тебя уважает!
Рой с полминуты раздумывал.
- Ладно. Пусть приходит. Не уверен, получится ли что, но побеседовать
могу. Надо все доводить до конца... Будешь присутствовать. Можешь, по
обыкновению, молчать, если мы с ней заспорим.
- Буду молчать, - пообещал обрадованный Панов. - Молчать я умею, можешь не
беспокоиться.
4
Было видно, что Армина готовилась не к простой беседе, а к спору. Она села
в кресло напротив Роя, Панов уместился в сторонке, и начала первая.
- Признаться, я удивлена вашим приглашением на беседу... Спрашивайте, я
отвечу.
- Панов говорил мне, что вы...
- Да, он правильно говорил. Я возмущена результатами обследования. Я
открыто об этом ему не говорила, но он угадал.
- Что могло вас возмутить? Взаимоотношения внутри вашего маленького
коллектива наверняка были вам известны и раньше.
- Как понять - известны? Догадывалась, чувствовала - да. Но точно не
знала. А теперь знаю точно. И это нестерпимо!
- Расскажите подробней, что вас выводит из себя?..
Она волновалась, с каждой фразой все сильней. Очень многое ей нестерпимо.
Начать хотя бы с Елены и Альфреда. Нежный, чувствительный мальчик без ума,
без памяти, до смерти влюблен в свою беломраморную богиню, а она? Чем она
отвечает на такое высокое, такое сильное, такое редкое чувство?
Снисходительно принимает его! Иначе не назвать эти жалкие сто четыре люба!
Разве это настоящее чувство - сто четыре в ответ на двести тринадцать? И
как не пожалеть человека, как не рассердиться на его холодную подругу?
- Но ведь их темпераменты - их личное дело! Разве можно им предписывать, с
какой силой любить друг друга?
Верно, все верно,-сила взаимной любви их личное дело, никто не вправе
вмешиваться со стороны. Она и не вмешивается. Она ни единым словом, ни
единым взглядом не показала ни Елене, ни Альфреду своего недовольства. Но
остаться безучастной она не может. И это ее личное дело - быть ли
равнодушной, негодовать ли, чувствовать ли возмущение...
- Не совсем личное, Армина. Вы стартуете в уникальный рейс. И ваши
настроения, даже невысказанные...
Вот именно - ее невысказанные настроения! Всю жизнь, долгие годы провести
рядом с парочкой, молчаливо осуждая одну, молчаливо печалясь о другом! Не
слишком ли сильное испытание? Да и не только это! Нет, она не осуждает
Анджея, что он испытывает к ней всего сто двадцать любов, в то время как
она привязана к нему ста тридцатью восемью. Она знала и раньше, что любит
его сильней, чем он ее. Она вообще считает нормальным, чтобы женщина
любила сильней, такова уж женская природа, да и, согласитесь, Анджей
заслуживает того, чтобы его любили беззаветно и преданно, он удивительный
человек... Но все же сто двадцать любов, которые, она снова это повторяет,
вполне ей достаточны, но они все же не равны Альфредовым двести
тринадцати, даже и ста тридцати двум не равны, что у этих тихонь Павла и
Дианы. И вот весь рейс, до старости, до кончины, думать о том, какие
горячие слова, какие ласки расточает тебе твой муж, будущий отец твоих
будущих детей, и знать, знать всегда, каждую минуту, что вся его пылкая
любовь в объективном измерении не добралась и до той скромной величины,
что у этой вон тихой парочки, сидящей напротив тебя за столом. Всю жизнь
мучиться такими мыслями!
Голос ее прервался слезами. Рой помолчал, потом сказал:
- С таким настроением нельзя отправляться в дальний рейс, Армина.
Она ответила с вызовом:
- Именно, Рой. Сегодня я подала заявление, что отказываюсь участвовать в
экспедиции.
- Ваш жених не протестовал, не отговаривал вас?
- Еще бы не протестовал! Это ведь его любимая мысль, что он положит начало
поколению звездолюдей, родившихся вдали от Земли. Но отговорить меня он не
смог. Я ему сказала, что если его незначительные сто двадцать любов
все-таки искренни, то он не оставит меня одну на Земле. У вас еще есть
вопросы. Рой?
- Больше вопросов у меня нет, Армина.
5
- Итак, естественный финал всех твоих научных изысканий, Шура. И это твое
открытие - закрываем, - хмуро сказал Рой, когда Армина ушла.
Шилова Юлия
Каменистый Артем
Никитин Юрий
Жюль Верн
Юрьев Сергей
Сертаков Виталий