Чтение 33–й страницы книги ~Вторжение в Персей~

Я рассказал Ромеро обо всем, что удалась разведать во сне.

Ромеро закрыл глаза, задумался.

- Гротескность беседы, вероятно, плод вашей иронической природы, друг
мой. Но похоже, что в стане врагов разлад... Если разрешите, я поговорю
обо всем этом с капитанами кораблей. Такое совещание лучше провести мне, а
не вам, ибо если за нами следят, то за вами - бдительнее, чем за любым
другим.

- Я согласен. Действуйте.

Ромеро удалился, а я занялся Астром. Возле безжизненного Астра сидели
Андре и Мэри. Она подняла на меня измученные глаза, и я понял, что сыну
по-прежнему плохо. Я молча опустился в ногах у Астра.

- Ни разу не приходил в сознание, - сказала Мэри.

Я не ответил. Любое мое слово могло подействовать нехорошо. Ей было
хуже, чем мне. Вскоре подошел Лусин, и только тогда я заговорил:

- Потолкуй с Ромеро, Лусин, он тебе кое-что сообщит.

- Уже, - ответил Лусин. - Подготавливаемся. Все так перемешаются,
люди и ангелы, что никакой черт их не рассортирует. Остальное тебе сообщит
Ромеро, - передал Лусин.

Я показал глазами на безучастно сидевшего Андре.

- О чем-то думает, не находишь? Такое впечатление, что ловит какую-то
недающуюся мысль. А в дешифраторах на его излучениях одни шумы...

- Мозг не работает, - подтвердил Лусин.

Вдали показался Орлан. Я встал. Лучин крикнул ящера, но подошедший
Труб объявил, что понесет Астра он. Лусин возразил, что Труб уже много нес
мальчика, надо ему отдохнуть. Ангел запальчиво заспорил с Лусином.

Я оборвал их спор:

- Понесу Астра я.

Астр не открыл глаз, когда я брал его на руки, но по лицу его что-то
неуловимо пробежало. Дышал он быстро и часто, мелкими, не наполняющими
легкие вздохами, но сердце стучало так сильно, что я ощущал руками его
удары. В излучениях мозга было одно неясное бормотание: "ба, ба, ба..."
Мозг повторял работу сердца, он переводил его стук на язык невысказанных
слов.

Я занял место в голове колонны и, лишь пройдя сотню шагов, заметил,
что не один.

Справа от меня шагал Андре, слева - Мэри.

Я поглядел на них и сказал Мэри:

- Лучше бы тебе идти позади.

- Я буду с Астром, - ответила она.

Андре, когда я досмотрел на него, боязливо отстал, но через минуту
опять стал рядом. Я ему ничего не сказал.

Астр был тяжел, у меня онемели руки. Я боялся, что не смогу его долго
нести, и знал, что никому его не передам, когда у него так нехорошо бьется
сердце.

За моей спиной встал Ромеро и тихо проговорил:

- Не оборачивайтесь, адмирал, я ориентирую вас мысленно в наших
планах. Камагин опять настаивает на восстании, мы согласились с ним. В
момент, когда Орлан подаст команду людям отделяться, мы набросимся на
стражей и перебьем всех, кто не перейдет на нашу сторону.

Я выразил сомнение. Безоружные люди не справятся и с одним
головоглазом.

Возбудить сперва междоусобную схватку в стране противника и затем
поддержать друзей - лишь такие действия могут иметь успех.

- Замысел ваш превосходен, Эли, но беда в том, что сами они вряд ли
начнут драку между собою. Зато когда драку начнем мы, размежевание
произойдет тотчас же. И вы ошибаетесь, что мы безоружны. Камагину удалось
погрузить в авиетку некоторое количество индивидуального оружия - ручные
лазеры, гранаты, электрические разрядники.

- Наше оружие против невидимок недейственно, Павел. Проклятые
невидимки - вот что всего страшнее!

- Всего страшнее - бездействие, адмирал, надеюсь, вы согласитесь с
этим. Кстати, вы обратили ли внимание на самодвижущиеся ящики? Осима
утверждает, что в них запаковано боевое оружие. Не исключено, что
содержимое ящиков, если их захватить, удастся использовать против
невидимок.

- Да, если нам дадут захватить, распечатать, изучить, освоить...
Много "если", Павел.

- Вы отказываетесь дать санкцию на восстание, Эли?

- Санкцию я даю. Кто поведет нас?

- Мы предлагаем Осиму, а в помощники - Петри и Камагина. Крылатыми
будут командовать Лусин и Труб. Нападение произведем с воздуха, надо же
использовать слабые стороны противника.

- Резон тут есть, конечно.

Ромеро отошел. Оранжевая поднималась выше, и от поверхности планеты
плыл жар.

У меня путались мысли. Я слышал чей-то шепот, кто-то пытался
заговорить со мной.

Блеск грунта и неба становился резче, а мне казалось, что надвигаются
сумерки. Я раньше не понимал смысла старинного выражения "потемнело в
глазах", оно же вовсе не было языковой фиоритурой.

Я споткнулся, едва не выронил Астра. Мэри схватила меня под руку.

- Ты очень побледнел, Эли, - сказала она со страхом. - Я позову
Лусина.

- Не надо, - пробормотал я. - Справлюсь.

Мне, однако, становилась хуже. Я перестал ощущать Астра, на руках
лежала тяжелая вещь, а не живое тело.

Надо было остановиться, вслушаться в его дыхание, сообразить, чем
можно помочь. Но впереди прыгал Орлан, оттуда слышалось повелительное:
"Скорей! Скорей!" - и я шел, сжат зубы, задыхаясь от ненависти к Орлану,
повторяя про себя одну мысль: "Не упасть! Только не упасть!"

- Не смотри на него так - он живой! - проговорила Мэри.

- Не упасть! - повторил я вслух. Астр дышал мелко и часто, сердце
билось тише, чем прежде, но отчетливей. И если бы не синева щек и рук, я
подумал бы даже, что ему стало лучше. - Да, он живой, - сказал я Мэри.

До моей руки дотронулся Андре. Я посмотрел на него и понял, что к
нему возвращается разум. Глаза его были скорбны, но не безумны.

- Дай... мне... - с трудом сказал он и показал на Астра. Он
мучительно искал забытые слова, лицо его страдальчески морщилось от
усилий. - Дай... я...

- Меня зовут Эли, Андре, - сказал я. - Вспомни: я твой друг Эли.

- Дай... - повторил он упавшим голосом. Он не вспомнил меня.

- Потом, Андре, - ответил я. - У меня еще есть силы нести сына.

Он больше не обращался ко мне и шел, опустив голову, рыже-красные
локоны двигались, как живые, и закрывали лицо. Я знал, что сейчас Андре
ищет слова, что слова не шли на язык, странный шепот в моем мозгу,
показавшийся мне голосом разрушителя, исходил из глубин его черепной
коробки. Я не обрадовался, так мне было все тяжело, я лишь сказал Мэри:

- Безумие его, кажется, постепенно проходит.

- Твой друг давно уже не безумец. И если ты дашь ему Астра, он его не
уронит.

Отдать Астра я не мог даже Мэри.

- Ладно. Скоро привал.

На этот раз привал вышел длинный. Орлан куда-то исчез и долго не
возвращался.

Около меня присели капиталы и Ромеро. Осима с той же энергией и
четкостью, с какими командовал кораблем, подготавливал мятеж.

Ручные лазеры были вручены во время раздачи еды, я тоже получил эту
игрушку. Я говорю "игрушку", ибо против невидимок они неэффективны, хотя
головоглазов поражали.

- Взять противника на абордаж, приставить пистолет к уху и
хладнокровно опустить курок - так, кажется, воевали в ваши времена? -
сказал я Камагину, усмехнувшись.

Он возразил, пожав плечами:

- В мое время уже сто лет не было войн. Мы сносили горы и осушали
моря, колонизировали планеты и первые двинулись к звездам. У вас пробелы в
истории, адмирал.

- Не сердитесь. Я не хотел вас задевать, Эдуард.

- Я иногда удивляюсь вам, но никогда не сержусь, - возразил он. В
отповеди был намек, но я не разобрался в нем.

- Итак, две возможности: или сегодня ночью, или завтра утром, -
сказал Озима. - У нас все готово, адмирал.

- Я бы на месте разрушителей выбрал ночь, а не утро, - заметил Петри.
- Перещелкать нас во время сна этичней.

- Этичней? - переспросил я, удивленный. - Не понимаю.

Он разъяснил с обычной своей флегматичной обстоятельностью:

- Судя по всему, что мы знаем о них, и по информации ваших снов, у
них минус-этика. И все, что мы считаем отвратительным, у них возведено в
доблесть. Органы Охраны Зла и Насаждения Вероломства, - разве вы этого не
слыхали от них самих?

- Вы, кажется, думаете, что я реально присутствовал на совещании
зловредов? Даже правдивая информация может облекаться в фантастические
одежды... Откровение совершалось в бреду, не забывайте этого. Ромеро
считает, что я и во сне иронизировал.

Петри не повышал голоса, но от своего не отступал. Он был невозмутимо
упрям.