Чтение 25–й страницы книги ~Галактическая разведка~

предметы. Я видел все тот же беспощадный пейзаж - неистовое солнце, поля,
камни, песок, сооружения. И всюду были сами альтаирцы - нитеногие,
паукообразные, проносящиеся между предметами.

Перед одной картиной я стоял долго. Два альтаирца дрались, яростно
переплетаясь отростками, сшибаясь туловищами. Художник великолепно передал
обуревавшую их злобу, стремительность и энергию движений. Я двигался вдоль
одной стены, Лусин вдоль другой.

Он вдруг закричал:

- Эли! Скорей! Скорей!

Я метнулся к нему, думая, что он попал в беду. Лусин показывал
пальцем на картину.

На картине были галакты.

И эта картина, как и остальные, была рисована линиями - контуры вещей
и воздух заполняли пейзаж. На камне лежал умирающий бородатый галакт в
красном плаще и коротких штанах. Одна рука бессильно отвалилась вбок,
другая сжимала грудь, глаза умирающего были закрыты, рот перекошен.

Неподалеку стояли трое галактов с закованными руками - на картине
отчетливо виднелась цепь, стягивающая их руки, заложенные за спину. И с
тем же жутким совершенством, с каким художник передал страдание в облике
умирающего, он изобразил обреченность и молчаливое отчаяние трех
пленников. Они не смотрели на нас, не звали на помощь, головы их были
опущены с безвольной покорностью...

А над ними реяли альтаирцы. Так же мастерски художник изобразил и
смятение жителей Альтаира. Они словно ломали свои отростки, каждая линия
на их телах кричала, альтаирцы метались, хотели что-то сделать, но не
знали - что.

- Где же те, кто пленил галактов? - размышлял я. - Очевидно, это не
альтаирцы, те сами в ужасе. Никакого, даже отдаленного намека на их
врагов. Ты понимаешь, что это значит, Лусин? С каждым новым открытием
таинственные разрушители становятся таинственней.

- Загадка. Надо искать. Может, еще картина?

Мы переходили из одного пустого здания в другое, под нашим фонарем
загорались все новые картины, но среди них больше не было изображений
галактов.

- Надо поискать альтаирцев, - сказал я. - Только они смогут объяснить
загадки своих рисунков.

- Пойдем. Поищем.

Побродив по раскаленной пустыне, мы увидели сборище усердно
работающих альтаирцев. Они вырубали и обтесывали камни, тащили их к
строящимся зданиям. Труд был хлопотлив, а работники умелы. Впрочем, не так
уж сложно быть умелым, если у каждого вместо двух рук два десятка гибких и
крепких рычагов.

Шар, заменяющий Альтаир, накаливал по-полдневному, и паукообразные
создания светились в видимых лучах, но слабее, чем в зале, где мы их
впервые увидели. И если там они были полупрозрачны, то здесь их сходство с
призраками увеличилось. Кругом были одни тускло мерцающие тени и силуэты,
контуры тел, а не тела. "Вот откуда их странная живописная манера", -
подумал я.

Альтаирцы заметили нас и, забросив работы, побежали навстречу. Они с
радостью протискивались поближе, стремились дружески обнять нас
ножками-волосиками - пришлось усилить охранное поле. Я настроил дешифратор
и пожелал им здоровья. Эти добрые создания в ответ пожелали нам никогда не
спать. Очевидно, сон у них - штука страшная и они его побаиваются.

Я обратился к альтаирцу, на взгляд менее субтильному, чем другие:

- Нам очень понравились ваши картины, друзья.

- Да, да! - загомонили они. - Мы рисуем. Мы всегда рисуем.

- И нам хочется знать, что за существа, похожие на нас, изображены на
одной вашей картине?

Когда дешифратор преобразовал мой вопрос в гамма-излучение, альтаирцы
словно окаменели. Они стояли, как бы пораженные ужасом. Если бы у них были
глаза, я бы сказал, что они замерли, выпучив глаза. Приглянувшийся мне
альтаирец отшатнулся. Потом по кольцу паукообразных пробежала судорога, и
оно стало разваливаться.

Передние отступали назад, кто-то из задних пустился наутек.

- Что с ними? - спросил я Лусина. - Они вроде испугались вопроса.

- Повтори! - посоветовал Лусин. - Не поняли.

Несколько секунд я не решался повторить вопроса, и движение среди
альтаирцев прекратилось. Я молчал, обводя их взглядом, и они молчали,
ожидая, не скажу ли я еще чего-нибудь страшного.

А когда я набрался духа и вторично попросил ответа, кто изображен на
картине, их охватила паника. Они уносились с такой быстротой, что не
прошло и секунды, как около нас никого не было. Бегство совершилось в
полном молчании, дешифратор не передал ни единого звука. Я повернулся к
Лусину:

- Вот так история! Ты что-нибудь понимаешь?

- Понимаю, - отозвался Лусин. - Загадка.

Андре мы не нашли, к Ромеро я не пошел, Спыхальский занимался своим
огромным хозяйством - нам не с кем было поделиться новыми открытиями и
загадками.

Лусин, чуть выбрался из гостиницы "Созвездие Орла", затосковал по
своим чудищам.

- Да что с ними случится? Пегасы дерутся, а-драконы жуют траву. Кому
на Оре нужны твои примитивные создания?

- Не говори, - бормотал он. - Не надо. Хорошие.

- Проваливай, - сказал я. - Надоел до смерти. Желаю пегасам попасть в
пасть дракона.

Лусин, счастливый, долго хохотал, - таким забавным показалось ему мое
пожелание. Два пегаса из смирных, пусти их, загонят любого дракона.

Я завернул к себе и поспал часок за вчерашнюю бессонную ночь.

Меня разбудил вызов Веры. Она требовала меня к себе.

Вера порывисто ходила по комнате, иногда что-нибудь брала со стола и,
повертев, клала обратно. На столе у нее множество пустячков - кристаллики
с записью, крохотные осветители, зеркальца, гребешки, духи, книги первого
века.

Когда Вера волнуется, у нее темнеют глаза. Сейчас у нее были очень
темные глаза. Она отдохнула и уже не казалась измученной, но я видел, что
она возбуждена. Она встряхивала волосами - волосы спадали на глаза, и она
отбрасывала их. В гневе Вера только и делает, что взмахивает волосами.
"Трясет головой, как лошадь", - мстительно думал я в детстве, когда она
отчитывала меня.

Разгневанная, она так хорошеет, что даже я это замечал. Все
неприятные минуты моего детства связаны с образом рассерженного, красивого
лица. С той поры я недолюбливаю красивых женщин, и это уже навсегда.
Красота для меня неотделима от вспыльчивости и резких слов.

Сегодня Вера была красивей, чем когда-либо. Теперь я твердо знал, что
у них с Ромеро произошел разрыв.

- Ну, что ты нашел нового, Эли? - Она совершенно очевидно делала
усилие, чтоб слушать.

После первых же моих слов о картине с галактами она преобразилась.

Она сразу поняла, что мы совершили открытие. До сих пор было
известно, что галакты появлялись на одной отдаленной звезде Гиад, в 150
светогодах от Солнца. Теперь следы их обнаружены в Альтаире, в ближайших
наших звездных окрестностях.

- Это чрезвычайно важно, - сказала Вера. - Из твоей находки следует,
что галакты со своими врагами могут появиться и в Солнечной системе, если
уже не появлялись в ней. То, о чем мы на Земле говорили лишь как о
теоретической возможности, стало реальной угрозой. Но какова природа этой
угрозы? И снова - кто такие эти разрушители, пленившие галактов? Почему их
нет на картине? Не духи же они, в самом деле!

Вера отдала распоряжение, чтоб все картины альтаирцев были
сфотографированы, и возвратилась к нашему открытию.

- Чем ты объясняешь бегство альтаирцев, брат?

Я развел руками, у меня не было объяснений.

- Еще одна загадка! Ну, эту, пожалуй, как-нибудь решим. А теперь
поговорим о другом.

- О другом - это значит о Ромеро, сестра?

Она, волнуясь, снова заходила по комнате.

- Да, о Ромеро. Три часа назад мы с Ромеро запросили МУМ, кто из нас
прав. И машина ответила, что я - неправа. Помощь звездожителям она
объявила несовместимой с принципом, что все совершается для блага
человечества и человека.

Я вскочил. Давая совет Ромеро обратиться к МУМ, я был уверен, что она
опровергнет его. Я крикнул:

- Машина соврала! На Земле запросим Большую. В серьезных делах верить
такой крохотульке!..

Вера нетерпеливо отмахнулась. Она еле сдерживалась.

- Машине можно верить, Эли. Если она и не содержит всех знаний
Большой, то принципы истолковывает правильно. Такой же ответ даст и
Большая.

Я смотрел на Веру во все глаза. Мне казалось до сих пор, что я знаю
ее. Раньше она не уступала, шла на резкости, если чувствовала свою
правоту. Меня охватила обида за прекрасных вегажителей, за добрых и
смертоносных альтаирцев, даже за болтливых, дурно пахнущих, но по-своему
симпатичных ангелов.

- Ромеро знал, что делает, - сказала она. - Он умело воспользовался