быстрого выздоровления!
кажется, он и сейчас не очень ясно отдает себе отчет в том, что реально
произошло в их лаборатории.
расспрашивал Рорика?
твое молчание превратно.
прежнее недружелюбие.
Арман, и побеседуем о тех возможностях, которые почему-то не предвидели
Иван со своим ассистентом.
Арман. - Так вот, есть! И такое, что вы и помыслить о нем не могли.
исчерпан, то я и вправду не знаю, что и думать, - спокойно сказал Генрих.
исчерпали своего ресурса и наполовину. Произошел пробой экранного поля по
какой-то внешней причине.
палате Рорика.
сила спутала расчеты Ивана. Я мог допустить что угодно, только не ошибку в
его вычислениях. Небрежность в экспериментах Ивана - самая невероятная
версия. И если Рорику явилась мысль о таком просчете, то это объясняется
лишь его смятением.
вероятна. Но что это за причина? Где ее искать? Может быть, она в душевном
состоянии Рорика? Если человек превращает себя в полюс гигантского
всепроникающего диполя, разряды нервных потенциалов в его мозгу становятся
своего рода командными сигналами, а что Рорик нервничал, сомнений нет.
психики экспериментаторов как-то связано с равновесием поля, создающего
всепроникаемость. Но только вряд ли. Иван теоретически исследовал бы такую
возможность, он ведь знал, что и он и Рорик являются физическими
элементами эксперимента.
Скажем, блуждающие в космосе неизвестные нам частицы.
процессы, протекающие вокруг нас, отлично изучены, среди них нет
"томсоновских", так бы их следовало назвать, полей. Томсон изобрел новые
виды сил. И как они связываются с другими полями и частицами, нужно еще
изучать. Какая-нибудь шальная космическая частица пронеслась сквозь
сконструированную короткофокусную камеру и внесла трагическую поправку в
его, казалось бы, безукоризненные расчеты.
это уже не наша забота. Наш вывод - замечательное, но грозное открытие
Ивана Томсона надо временно прикрыть, пока у нас не появится гарантия
полной безопасности. Нужно сообщить Агнессе о результатах расследования.
Кто пойдет снимать с ее души ощущение собственной вины и вины Рорика?
вопросами, ты теперь и успокой.
на мне перед нею и Рориком нет. А ты подозревал их заранее, до проверки
запальчиво доказывал их вину. Пусть твое объяснение будет твоим
извинением.
разбудить, Генрих попросил не делать этого. Он молчаливо сидел в кресле
перед кроватью и терпеливо ждал, пока больная проснется.
прогрессирующее выздоровление после тяжелого нервного потрясения. Генрих
думал о том, до чего прогнозы расходятся с впечатлением. Болезнь так
изменила девушку, что он не узнал бы ее, встретив на улице или в
институте. За несколько дней, что он не видел ее, она еще похудела, у нее
обнажились скулы, заострился нос, кожу на лбу, прежде очень гладкую,
прочерчивали морщины, новорожденные морщинки разбегались от глаз. Прогноз
был утешительный, вид - страшный.
изменения, одно в Агнессе сохранилось: ее красота. Это было странно, почти
непредставимо. Прежняя красота Агнессы складывалась из черт, гармонично
сочетавшихся между собой, в ней все было прекрасно: глаза и губы, лоб,
волосы, шея, руки, фигура... Сейчас все было искажено, каждая черта
казалась в отдельности почти уродливой. Всего уродливей были исхудавшая
шея и истончившиеся руки; тело, скрытое одеялом, Генрих не сомневался,
тоже потеряло прежнюю гибкость и стройность. Но все это, такое некрасивое
в отдельности, складывалось в образ иной, чем прежде, но не менее
совершенной красоты.
видел ее, вероятно, такой, он предугадывал такую Агнессу в той, прежней, -
подумал Генрих. - Недаром она представлялась ему единственной в целом
мире..."
него.
заторопился Генрих. - И прежде всего хочу с радостью сообщить, что вам
незачем винить себя в гибели Томсона. И Рорик тоже не виноват, все было
иначе, чем вам вообразилось!
сильней сотрясали ее тело, она отвернула голову, уткнулась лицом в
подушку. Растерянный, Генрих замолчал.
сквозь слезы.
сказала Томсону, что люблю его? А его нет! И уже никогда не будет! Не
надо, не надо!
Сертаков Виталий
Херберт Фрэнк
Шилова Юлия
Прозоров Александр
Каменистый Артем
Шилова Юлия