человекообразности - были порознь внедрены в сознание Асмодея. Но
радостное смущение не было запрограммировано, он дошел до такого чувства
собственным усилием. И ухмылку на его лице можно было назвать только
радостно-смущенной. В отличие от киборга, капитан хронолета выглядел
серьезным и хмурым. Бах воскликнул:
принес Асмодей из своего побега от хавронов. Спасаясь от них, он
ускользнул не в фазовое время, что было бы проще, а унырнул в будущее. И
по запарке оказался в далеком "потом". Что он там увидел, я переведу на
экран. Асмодей, садись в демонстрационное кресло. Сосредоточься на выдаче
картин, а комментировать буду я.
на середину.
зрения Асмодея, промелькнул Аркадий с Саланой на руках, рядом торопился
Уве Ланна. На Асмодея наседали хавроны, он отбивался - экран полосовали
выбросы пламени изо рта ящера; падали, воя и извиваясь, лохматые солдаты.
Потом взметнулся сорванный резонатором спинной гребень и, трепеща и
содрогаясь в остаточной вибрации, покатился по земле. За гребнем
посыпались другие части оболочки ящера. Пламя и дым ослабели. На экран
вырвалась свирепая морда Клаппы - осатаневший хаврон пошел на единоличную
схватку с киборгом. Картину затянуло туманом, в тумане сновали темные
силуэты.
успел убежать далеко в лес и что надо теперь бежать самому. Обычный побег
в пространстве исключался. Асмодей повернул регулятор хрономоторчика на
предел, но выскользнул, как я уже говорил, не в боковое время, а прямиком
в грядущее. Посмотрите, что он там увидел.
экране пустился в ошалелый пространственно-временной танец. Леса вырастали
и рушились, в лесах бежали, как живые, реки - они бросались то вправо, то
влево, вдруг пересыхали, вдруг набухали сверх берегов. Одна гора,
оставаясь на своем месте, внезапно побежала за другой горой, та тоже
стояла на месте и тоже бежала. Горы были невысокие, остроголовые - скорее
крупные скалы, чем горы; их некогда выперло из недр, они держались
подошвами в недрах - и вместе с тем непостижимо неслись по экрану вместе с
державшей их почвой. Одна из гор догнала другую, рухнула на нее - взрыва
не было, грохот не прозвучал, только мириады камней заполнили весь экран.
Мария отшатнулась, в лицо ей метнулась глыба, но, не долетев, пропала. Мир
путался в самом себе, расшвыривал и судорожно захватывал все, чем был:
леса, горы, небо, реки, даже светила - одна Гаруна бледнела и терялась,
падая за горизонт, другая увеличивалась и накалялась - с экрана повеяло
жаром. Мария прикрыла рукой лицо, Аркадий что-то пробормотал, Бах
вскрикнул.
Асмодея, - прокомментировал Кнудсен. - Сейчас Асмодей впадает в ужас, что
забрался чрезмерно далеко, и пытается затормозить бег времени. Картина
третья. Полюбуйтесь, что ждет Дилону через два или три тысячелетия.
менялся в пространстве. Асмодей проносился на экране над городом дилонов.
Груда обломков чернела там, где он когда-то высился. Ни одного дилона не
виднелось среди обломков, только в сторонке от бывшего города темнело
нагромождение предметов. Асмодей устремился к нему - горка мертвецов,
трупы, одни трупы. Собрание мертвых тел унеслось в сторону - киборг бежал
из страны дилонов.
разрушаемыми зданиями - такая же груда развалин, что и у дилонов. В восемь
глаз всматривались хронавты в мертвую площадку в горах, где в прошлом так
шумно сновали лохматые обезьяноподобные хавроны, смиренно плелись пленные
работяги дилоны, важно вышагивали на журавлиных ногах бочкообразные
рангуны. В сторонке от погибшего города мелькнула какая-то фигурка,
Асмодей устремился к ней. У голубого великана-дерева сидел рангун, он
скорбно взирал на них. Такого рангуна не могло быть, он был очень стар -
еще ни одного старика не встречали люди среди Бессмертных. Все запертые
сейчас в хронолете были в цветущем возрасте: кто просто юн, кто уже в
зрелой поре - ни одного ребенка, ни одного старца. У ног старика, на
земле, высветились две фигурки - ребенок, раскинувший ручки, и второй
старец, много дряхлей первого. Оба были еще живы, еще слабо шевелились, но
смерть уже вцепилась в них - и ребенок и старец замирали. Живой старик
плакал, тряся седой головой.
думать, доброго друга среди рангунов, - сказал Бах. - Но как он чертовски
постарел! Просто безмерно стар! А кто все же третий? Во время суда надо
мной присутствовали все Бессмертные - ни один не похож на умирающего
старика. И на тех, кто сейчас на корабле, не похож.
Но неужели через два тысячелетия останутся только эти трое умирающих?
Асмодей, можешь мне ответить?
больше не было.
светилам: в них перемены, предвещающие важные со-бытия.
потускнела Белая. Мария повернулась к иллюминатору, чтобы поглядеть, что
снаружи: но там свирепо сверкала Гаруна Белая, томно светила Гаруна
Голубая, ее скромное сияние терялось в неистовом излучении Белой сестры. А
на экране Голубая звезда забивала Белую. Бах задумчиво сказал:
Но как это возможно?
остальные картины не так интересны и не так важны. Асмодей, ты свободен.
людей волнение, пристроился у стены. Улыбки разных сортов не были заранее
для него разработаны, он был оснащен лишь ухмылкой, но умел сам
разнообразить ее - сейчас она изображала почти торжество. Картины
грядущего были трагичны, торжествовать было не ко времени, но Асмодей
радовался, что свое дело - добыть важные известия - проделал отлично.
смыслит не больше моего. Объясни нам, Анатолий, возможно ли зафиксировать
грядущее зримой картиной? Ведь грядущего еще нет, оно только грядет, как
же фотографировать то, чего нет? По-моему, видения Асмодея обычные
футурологические прогнозы, лишь облеченные в живописные картины.
действительности. И хоть это действительность далекого завтрашнего дня,
она не становится от этого менее реальной.
ними рангуны с хавронами реально погибнут в скором будущем?
еще нет? Никогда не слыхал об этом!
астрофизики знали, что реально существует то удивительное явление, которое
ты и сегодня отказываешься признать: реальной картиной увидеть грядущее.
Именно тогда они обнаружили необычайные звезды и выразительно наименовали
их черными дырами. При некоторых условиях обычная звезда вдруг
схлопывается, превращается из огромного космического тела в небольшой
шарик с невообразимой плотностью - в миллиарды раз плотней воды. Все
частицы, все кванты света, пролетая мимо такой звезды, поглощаются ею, как
бы проваливаясь в дыру. Для постороннего наблюдателя звезда выпадает из
времени, погружается в вечность. А если бы на ней существовал наблюдатель,
он, наоборот, увидел бы, как все окружающее время стремительно сжимается,
превращается из необозримо длинной линии в точку. И этот наблюдатель
воочию увидел бы все будущее вселенной - вплоть до последнего мига ее
существования. И - будь у него фотоаппарат - сфотографировал бы
бесконечное грядущее как сиюминутную реальную картину. Вот что знали
астрофизики двадцатого столетия и чего ты, Миша, не знаешь в столетии
двадцать шестом.
трагическое будущее? Можешь объяснить это так, чтобы я понял?
притяжения двух звезд. В местном космосе Гаруна Голубая чужеродна. Эту
звезду как-то вышвырнуло из мира антивещества в местный мир. В
пространственном "недалеке", очевидно, имеется галактика из таких же
звезд, как она. Для местного космоса та галактика невидима, она
Гуль Роман Борисович
Пехов Алексей
Перумов Ник
Флинт Эрик
Флинт Эрик
Сертаков Виталий