Чтение 4–й страницы книги ~Мечта Пандоры~

машинным маслом, разодрал себе локоть чем-то острым и поранил колени
осколками стекла. Но в итоге через три часа на тумбочку легли два серых,
тонких кружочка с выпуклостью в центре - наподобие кнопки.

И, с некоторой оторопью глядя на эти высокого класса,
сверхчувствительные дистанционные микрофоны, я вдруг понял, что ни одна из
версий не подходит.

Я оделся и поехал в Дом.

Дом стоял на тихой зеленой заасфальтированной улице. Вход в него
украшали шесть колонн, по которым, ослепительно вспыхивая, бежали вверх
хохочущие и плачущие лица, встающие на дыбы кони и написанные
разноцветными буквами короткие и загадочные слова.

Я не сразу понял, что это афиши.

Навстречу мне вывалилась радужная стайка молодежи. Они шли, будто
плясали, высоко подпрыгивая. Одна из девушек, оступившись, ударилась об
колонну, и та лопнула с печальным звоном, обнажив блестящий, решетчатый
круг в асфальте. Все захохотали. Упавшая вскочила, визжа повисла на
высоком парне. Над кругом задымился голубой туман: колонна
восстанавливалась.

С некоторым сомнением я потрогал свой галстук, но потом подумал, что
для инспектора строгий и чуть старомодный вид даже обязателен.

На этаже, где помещалась администрация, народа оказалось неожиданно
много. Здесь сновал все такой же молодняк. Меня они не замечали, друг
друга - тоже. И все они двигались как бы пританцовывая. На гудящих
воздушных карах проплыла пустая рама для мнемофильмов. Ее поддерживали
мужчины в синих халатах. Бородатые ребята, по пояс голые, лоснящиеся,
работали у стен с декорационными фломастерами, пена которых застывала,
образуя причудливую лепку.

У двери с надписью "Дирекция" невероятно тощий, изнуренный человек,
как ветряк, размахивал руками. Одет он был наподобие новогодней елки -
цветные тряпочки, бляшки, зеркальца; сквозь них просвечивали желтые ребра.
Его собеседник пятился назад на коротеньких ножках.

- Нет, нет, нет! - фальцетом кричал тощий. - Кто у нас режиссер? Я
режиссер! И я не позволю! Никаких драконов - ни трехглавых, ни
огнедышащих! Сугубый реализм. Учтите это! Я так вижу!

- Витольд, - пытался убедить его собеседник. - Ну совсем маленький
дракончик. Вроде ящерицы. Пусть себе летает...

Тощий его не слушал:

- Ни драконов, ни ящериц, ни морских змеев. Запомните!

И потряс пальцем перед носом толстого собеседника. Тот воззвал:

- Бенедикт, хоть ты скажи...

Третий участник разговора - высокий и громоздкий - только сонно
прикрывал веки, думал о своем. На обращенные к нему вопли солидно кивнул.

Тощий застыл с поднятым пальцем.

- Ни одной запятой не дам переставить. Все. Я - сказал, - высокомерно
уронил он и пошел по коридору так, будто все его суставы были на шарнирах.

- Могу я работать в таких условиях, Бенедикт? - театрально воскликнул
толстый.

- М-да... - подумав, изрек высокий. Заметил мой взгляд:

- Вы ко мне?

Я назвался.

- Вот, очень кстати, - сказал высокий. - Инспектор из Столицы. По
вопросам культуры.

- От сенатора Голха? - растерянно спросил толстый.

- Не только. Возникла необходимость общей инспекции, - туманно
ответил я.

- Боже мой! Это же нелепо! - толстый всплеснул руками. - Какой
инспектор? Зачем нам инспектор? Я вчера говорил с... Он ни словом не
обмолвился об инспекторе.

- Герберт, - предостерег высокий. - Инспектор разберется сам. -
Повернулся ко мне. - Разрешите представиться, директор Дома - Бенедикт, -
вежливой улыбкой поднял верхнюю губу, показал крепкие зубы. - Наш
финансовый бог - советник Фальцев.

- Очень, очень приятно, - расшаркался советник. По лицу его было
видно, что он испытывает совсем другие чувства.

- Как здоровье сенатора? - заботливо спросил директор.

- Неплохо, - отрезал я.

- Как же так... - растерянно начал советник.

Директор его перебил:

- Прошу вас, - он указал на дверь и распорядился. - Герберт, пришли
Элгу.

Финансовый бог поперхнулся. У меня возникло ощущение, что я ляпнул
что-то не то.

В кабинете директор усадил меня за обширный стол-календарь,
исписанный множеством пометок.

- Итак, господин Павел?

- Может быть, без господина? - предложил я.

- Отлично, - с готовностью согласился директор. - Я для вас просто
Бенедикт.

- Меня интересует ваш Дом. Хочется познакомиться поближе. Гремите.

- Да, Дом у нас замечательный, - сказал директор. - Уникальный Дом. К
нам приезжают специально из других стран, чтобы принять участие в
Спектакле. Знаете, в Италии есть фонтан Грез: если бросишь туда монетку,
то обязательно вернешься. Так и у нас. Кто хоть один раз участвовал в
Спектакле, тот обязательно приедет еще.

Директор все время улыбался, а глаза его оставались холодными. Мне
это не нравилось. Он вполне мог быть фантомом. Впрочем, торопиться не
следовало. Фантомом мог оказаться кто угодно. Даже я сам.

- Разумеется, это далось не сразу, - продолжал директор. -
Кропотливая работа. Пристальное изучение вкусов молодежи. Ее духовного
мира. Вы знаете, у молодежи есть свой духовный мир! Что бы там ни писали
наши социологи!

Мне очень хотелось прочитать заметки на столе. Такие торопливые
записи могут сказать о многом. Я скосил глаза. Но директор как бы
невзначай нажал кнопку, и поверхность стола очистилась.

- Чрезвычайно интересно, - промямлил я.

- Мы ведь не просто копируем историю, - все усердствовал директор. -
Мы воссоздаем ее заново. Разумеется, в чем-то отступая от действительности
- но в рамках. Иного я бы и не допустил. - Он поднял широкие ладони. -
Какой смысл рассказывать. Сегодня у нас ввод нового Спектакля. Надеюсь,
вечер у вас свободен?

- В какой-то мере, - уклончиво ответил я.

- Обязательно приходите! - с энтузиазмом воскликнул директор. - Мы
ставим восемнадцатый век. Морское пиратство. Я распоряжусь, чтобы вам
оставили марку.

В это время в кабинет вошла светловолосая женщина. Чрезвычайно
сексапильная.

Директор обрадовался:

- Элга! Наконец-то! Познакомьтесь, Павел - Элга. Она как раз
занимается этой... культурой.

Элга обещающе улыбнулась. Ее короткая юбка едва доходила до середины
бедер, декольте на блузке располагалось не сверху, а снизу, открывая живот
и нижнюю часть груди.

- Элга вам все покажет, - директор был сама любезность. - Тем более,
что она специалист. А меня, извините, Павел, ни одной свободной минуты.

- Буду рад, - сказал я, поднимаясь.

- Пойдемте, - предложила Элга и посмотрела на меня многозначительно.

Я поймал взгляд директора - тоже многозначительный. Очевидно,
предполагалось, что теперь новый инспектор поражен в самое сердце.

В коридоре топтался мрачный парень в синем халате. Челюсть у него
выдавалась вперед. Увидев директора, он произнес голосом чревовещателя:

- Бенедикт...

- Я уже все сказал, - пресек его директор.

Парень посмотрел на Элгу, потом с откровенной ненавистью на меня и
высказал свою точку зрения:

- Ладно. Монтировать камеру - Краб. Записывать фон - Краб. Ладно. Вы
Краба не знаете. Вы Краба узнаете.

- Я занят, - еле сдержался директор.

Парень напирал грудью.

Я хотел дослушать этот захватывающий диалог, но Элга увлекла меня
вперед. Мы прошли мимо бородатых ребят, занимающихся лепкой. Один из них
присвистнул и произнес довольно явственно:

- Элга опять повела барана.

Бараном был, конечно, я.

- Кто это? - спросил я.

- А... художники. Хулиганят - непризнанные гении. - Элга фыркнула. У
нее это получилось на редкость привлекательно.

- Нет, вот этот парень с лицом гориллы.

- И верно, похож, - она легко рассмеялась. - Это Краб, мнемотехник.
Странный какой-то человек. Все время что-то требует. Бенедикт устал с ним.

Я оглянулся. Мрачный парень весьма агрессивно втолковывал что-то
директору. Тот, морщась, кивал. Вид у него был затравленный. Бенедикт
действительно устал.

- Что бы вы хотели осмотреть, господин Павел? - спросила Элга.

- Все.

- Благодарю, - она прямо-таки обдала меня синевой. Я подумал, что
радужка глаз у нее подкрашенная.

- Все - это очень много, Павел. Может быть, мы сначала посидим
где-нибудь, Павел?

Мое имя таяло у нее во рту.

- Сначала немного посмотрим, - извиняясь, сказал я.