- убей, если он захочет твоей любви. Расколи пополам отвердевшее Яблоко
Земное и ложись отдыхать. Потому что рассвета уже не будет. В сердце твоем
- Сатана. Поднимаются дремучие частоколы. Плюрализм, как кислота,
разъедает общество. Свастика на тяжелых знаменах. Золотое высокомерие
Иерусалима. Мы такой свободы не примем. Мы - советский народ. Государство
социализма предполагает полное единство идеологии. Добровольное и всеобщее
равенство. Регулируемость. Коллективизм. Идеалы, зовущие нас, сияют, как
ледяные вершины. Мы идем к коммунизму. Мы отказываемся от личной свободы
ради свободы для всех. Символ веры: народ, а не личность. Символ
демократии: абсолютная правота государства. Партия - это совесть
современной эпохи. Дни и ночи думает о нас выдающийся товарищ Прежний.
Спасибо ему! Именно он воплощает сегодня наши духовные устремления...
болезнь, растекался по горлу. Но наверное я говорил все хорошо и
правильно, потому что Карась удовлетворенно кивал, пережевывая резину и
выплевывая на тарелку черные зернышки антрацита.
вполне приемлемо. Только меньше эмоций. Меньше эмоций. Надо тщательно
следить за собою. Прорываются - сарказм, пародийные интонации. Это может
тебе повредить. И хотелось бы большей определенности при оценке товарища
Прежнего. Деятельность его на благо социализма носит исключительно важный
характер. - Он немного прислушался и, не поворачиваясь, вскинул
гуттаперчевые брови. - Однако...
п_р_о_и_с_х_о_д_и_л_о_. Просто шестиглавый Кагал закончил обедать и теперь
выгребался из-за стола, резкими веселыми пинками опрокидывая на прощание
стулья. Руки они вытирали о пальму. Бодро и коротко матерились. Каждый
парень прежде, чем отойти, сыто цыкал слюною в нагромождение грязной
посуды. Видимо, это был отработанный годами ритуал. Танец дикарей.
Проходя, они, также по очереди, гладили по спине какую-то женщину, нервно
окаменевшую над салатом. - Цыпа... - ласково говорили они ей. Угреватый,
изображая томление, даже поцеловал в висок. Женщина как бы не замечала.
Яркое лицо ее превратилось в маску, а расширенные глаза потемнели. Ложечка
вибрировала однотонную дрожь. Кто-то гаденько хохотнул. Громкие
жевательные звуки наполняли столовую. Полыхало солнце. Парни чувствовали
себя неуязвимо. А чего им бояться? У дверей они столкнулись с неким
тщедушным черноволосым человеком, который не успел посторониться, и
передний верзила тут же, выпендриваясь, загородил ему дорогу:
обступили сплошною стеной, и веснушчатый голубоглазый Коротышка
по-хозяйски раздвинул спины:
за нос и принялся размашисто водить его из стороны в сторону, нагибая чуть
не до земли и неторопливо, назидательно приговаривая:
не знаешь, что моих друзей обижать нельзя?..
мычанием.
отчетливо видел милиционера, который смотрел в нашу сторону, а потом
отвернулся и лениво зашагал прочь. Сапоги его загребали пыль.
оставляя за собой клубы дыма.
подгибались колени. Он не обращался ни к кому конкретно, и никто конкретно
ему не отвечал.
щетина, опустился напротив меня, выставляя с подноса разнообразные
тарелочки и тарелки.
Выбрил себе половину головы, губы - накрашенные. Собираются в каком-то
подвале. Музыка, девки. Сталина на них нет. Расстрелять бы человек пятьсот
- враз бы успокоились. Порядок нам нужен. Твердая рука.
Утром... Какое твое дело? Сталин - не Сталин. _Т_а_м_ - решат.
горком. Первый этаж, комната девятнадцатая. Харамеев. "Спецтранс". Там
тебя оформят.
опять ослепительно улыбнулся:
- график. Сценарий. Запомни. Иммиграция нас погубит. Я надеюсь, что ты все
понял.
трепеща оборванными фантастическими краями, медленно тронулось через
площадь - распространяя бесцветный жар, сгибая нижней кромкой своею
обглоданные травяные былинки. Хищная ночная бабочка, вышедшая на охоту.
Махаон-людоед невиданных размеров. Одеяло не опасно. Оно передвигается
улиточьим шагом, от него легко уйти. Обитает оно у реки, в полуразрушенной
Гремячей Башне. По ночам на Башне светится ртутный огонь в бойницах и
раздается странный протяжный заунывный гул, точно от множества пчелиных
ульев. Лязгают инструменты в Механических Мастерских. Синий колючий пух,
разрываясь, вылетает оттуда. Это - не легенды. Это - душа Безвременья. Я
увидел, как пустое рыхлое тело, словно амеба, дернулось, почувствовав
Карася, а потом развернулось всем колеблющимся полотнищем и уверенно,
вкрадчиво поплыло ко мне, переливая внутри себя темные потоки
электричества. Воздух поднимал над ним стеклянную дрожь. Струпьями
выделялся меж складок желтый потухший фосфор.
живем среди монстров. Первобытное сознание порождает летаргическую
фантасмагорию небытия. Вакханалия тиранозавров. Старцы. Паутина и лезвие.
Голубая египетская покорность. Вознесение в Политбюро. Кровь - из цинка и
меди. Социальная шизофрения. Ощетиненные лишайники концлагерей. Глад и
сковороды. Маниакальность. Коридоры. Давильня. Акафисты. Шестьдесьмая
статья, удушающая, как смирительная рубашка. Простираются вурдалаки из
прошлого. Пляшут кладбища, раздирая костяками асфальт. Мы живем в
параноидальном карнавале. Раскаленные звезды Столицы предвещают нам
коммунизм. Красный цвет их неумолим. Страх, как радиация, пронизывает все
общество. Страх и равнодушие. Отвратительный облик власти. Бородавчатые
рептилии. Пожирание окрестных миров. Земли, воды, растения. Люди, пажити,
города. Патология насыщения. Камнепад привилегий и благ. Точно в прорву
Вселенной. Этот голод не утолить. Только когда от государства останется
чисто выеденная скорлупа. Только когда библейский Армагеддон. Люди и
монстры. Зомби. В идеале - монстры и зомби. Ящеры. Места для человека нет.
Присмотритесь: когда выступает товарищ Прежний, на лице его - землистая
чешуя. Многокостность. Роговые наплывы у глаз. Мы уже не замечаем.
Привыкли. Только - когда это существует в истинном своем проявлении. Если
- маленький город. Персонификация. Сколопендры. Бескровье. Обреченность и
бледные сумерки. Обнажения истоков небытия...
мог сообразить. Меня мутило. Двор был тесный, квадратный, уставленный
мусорными бачками. В правой части его громоздилась арматура кроватей, а по
левую руку рассыпались во прах потемневшие консервные банки. Битое стекло
карнавально отсвечивало между ними. Оживленно роились мухи. Очень
неприятный был двор. Ловушка. Заколоченная крест-накрест парадная. Три
обшарпанные глухие стены. Судя по всему, я попался. Деревянное время,
набухая, прижало меня. Видимо, сейчас из ближайших подвалов, как
ошпаренные, полезут рыжие гигантские сороконожки - скрежеща челюстями,
истекая в экстазе секретом пахучей слюны. Щелкнут лаковые черепа. Дыбом
встанет вдоль туловищ фиолетовая тугая щетина. Сороконожки падки на
человечину. Или наоборот: вдруг откинется крышка бака - разгребая очистки,
выберется оттуда тощий унылый Мухолов в брезентовых штанах, - с удрученной
вежливостью поведет вокруг себя сачком для насекомых, приподнимет дурацкую
соломенную шляпу: Здрасссь!.. - Черный глаз его будет косить на меня, а
Круз Андрей
Пехов Алексей
Конюшевский Владислав
Мережковский Дмитрий
Сертаков Виталий