Аркадий СТРУГАЦКИЙ, Борис СТРУГАЦКИЙ, Павел КАДОЧНИКОВ

ДНИ ЗАТМЕНИЯ

Жара.

Раскаленный воздух дрожит над выгоревшим пористым шифером крыш, над
размягчившимся асфальтом прямых пустынных улиц. В жарком мареве колышутся
бледно-желтые стены сейсмостойких домов, редкие колючие деревья, заросли
телеантенн над домами. Улицы пусты, город словно бы заброшен.

Вот на панель выбежал из пыльного палисадника еж, большой, ушастый.
Повел носом, поджался я кинулся прочь, оставляя на асфальте цепочку
вдавленных птичьих следов.

И тихо. Только подвывают - почти мелодично - торчащие из окон
мелкоребристые ящики кондиционеров, истекающие струйками водяного
конденсата.

Жара.

Дмитрий Алексеевич Малянов, полнеющий мужчина лет тридцати с
небольшим, сидел в одних трусах за столом и довольно бойко перепечатывал
на машинке свою статью. В комнате стоял желтоватый от задернутых штор
сумрак, было жарко, душно и накурено. Волосатый торс Малянова и небритая
его физиономия покрыты крупными каплями пота. На столе дымилась последним
окурком набитая до отказа пепельница, горой лежали справочники, свернутые
в трубку чертежи и графики, папки с бумагами, картотечные ящики.

Впрочем, Малянов чувствовал себя отлично. Он тарахтел клавишами,
вслух зачитывал избранные абзацы, время от времени затягивался окурком и
что-нибудь поправлял в рукописи. Он работал и был доволен своей работой.
Жары и духоты он не замечал.

- Из уравнения четырнадцать, - диктовал он сам себе, - к системы
неравенств семь легко видеть... легко видеть...

Очевидно, видеть было не легко, потому что Малянов прекратил печатать
текст, взял листок черновика и глубоко над ним задумался.

Грянул телефон.

- Легко видеть! - сказал Малянов телефонному аппарату.

Телефон гремел. Малянов взял трубку.

- Это база? - осведомился квакающий телефонный голос.

Малянов высоко задрал брови и вытянул толстые губы дудкой.

- А вам какую именно? - вкрадчиво поинтересовался он. - У нас здесь,
знаете ли, военно-воздушная. Интересует?

- Чего? - квакнул голос недоуменно. - Это ты, что ли, Печкин?

- Какой я Печкин? Я Спичкин! - провозгласил Малянов и повесил трубку.

- Легко видеть... - снова пробормотал он, глядя в листок.

Телефон зазвонил опять.

- Спасу нет от вас, - сказал Малянов аппарату, вылез из-за стола и,
подсмыкнув трусы, прошел на кухню. Там он опустился на корточки перед
холодильником и отворил дверцу. В холодильнике было пусто, если не считать
мятой алюминиевой кастрюли да крошечного кусочка сала, устроившегося на
зимовку в морозильнике среди сугробов инея.

Телефон все звонил.

Малянов захлопнул дверцу холодильника и все тем же манером вернулся к
письменному столу. Действовал он совершенно механически - глаза его были
обращены вовнутрь, губы шевелились.

Он взял трубку.

- Да?

- Это комиссионный? - спросил другой голос, скорее даже приятный.

- Да, это комиссионный, - проговорил Малянов без всякого выражения.

- Скажите, пожалуйста, моя вещь продана?

- Да, ваша вещь продана.

- Можно получить деньги?

- Можно. Можно получить.

- Огромное спасибо! Сейчас приеду!

- Приезжайте-приезжайте... - пробормотал Малянов, кладя трубку. Он
покопался в хаосе на столе, развернул черновой график на миллиметровке и
погрузился в лето.

- Ничего себе - легко видеть! - произнес он с горечью.

Снова зазвонил телефон.

- Пошел к черту! - сказал ему Малянов. - К дьяволу тебя. К свиньям. К
собачьим. К свинячьим... - мысли его были далеко.

Телефон замолк ненадолго, потом зазвонил опять. Малянов снял трубку.

- Алло.

- Димка? Это Захаров говорит. Ну как ты там? Нетленку лепишь?

- Нетленку, нетленку... Чего тебе надобно, Захаров?

- А что так неприветливо?

- Слушай, отец. Я специально отпуск взял. За свой счет. Чтобы
поработать как следует. В приятном далеке. Так ведь нет же!..

- Ну извини. Я хотел узнать, ключ от восемнадцатой не у тебя?

- Нет, не у мехи. На доске ищи, в проходной.

- Я искал, там нет...

Брови Малянова пошли вверх, губы вытянулись дудкой.

- Так ты что же, отец, хочешь, чтобы я работу свою бросил, вернулся
из отпуска и все для того, чтобы найти тебе ключ?

- Ну ладно, ладно! Ну извини. Тут, понимаешь, слух пронесся, что тебе
предложили филиал и ты нас покидаешь.

- Не верь.

- А я и не поверил.

- Но, однако же, решил проверить.

- Так если вся контора гудит! Малянова академик вызывал, Малянову
филиал дают, Малянов уходит...

- Все правильно, Захарыч, но я отказался.

- Ну и дурак.

- Тебя не спросили... - сказал Малянов и повесил трубку.

Он стоял в ванной и ждал. Смеситель трясся, грозно рычал, хрипел,
плевался брызгами. В ванне воды не было и наполовину. Водопровод в
последний раз заворчал на весь дом и затих окончательно.

Тогда Малянов нагнулся над ванной и принялся ополаскиваться. При этом
он брызгался и рычал - почти как водопровод. Пока он вытирался обширным
полотенцем, в комнате опять зазвонил телефон.

- Это родильный дом? - нарочитым басом спросил Малянов у полотенца и
сам себе ответил тоненьким голоском:

- Нет, это зоологический магазин. - И снова басом: - А можно у вас
купить красные кровяные тельца? - И снова пискляво: - Нет, у нас в продаже
только желтые, синие и зеленые...

Не помогло. Телефон надрывался. Широко шагая, Малянов вернулся в
комнату и схватил трубку. Сыроватые его волосы сбились в косматый колтун,
и он стал похож на толстую, не совсем нормальную ведьму.

- Вторая образцово-показательная психиатрическая клиника! - объявил
он и, поскольку трубка молчала в ошеломлении, добавил: - В чем дело,
клиент? Сообщите ваш адрес!

- Дима, это ты? - осторожно осведомился низкий размеренный голос.

- Да... Это кто?

- Вечеровский. Здравствуй.

- Тьфу ты, дьявол! Извини, Фил. С утра, понимаешь, наяривают...

Раздался звонок в дверь - длинный и настойчивый.

- Ч-чер-рт! С цепи сорвались, ей-богу! Подожди минутку, Фил, теперь в
дверь наяривают...

- Дима! Стой!..

Но Малянов уже бросил трубку на стол в груду бумаг, а сам устремился
в прихожую.

- Дима, алло. Дима, Дима, алло. Дима... - монотонно повторяла
брошенная трубка.

На кухонном столе возвышалась среди недопитых стаканов с чаем
внушительная картонная коробка, обклеенная тонкими полосками липкой ленты.
Из-за коробки выглядывал плюгавый мужичонка в кургузом пиджачке
неопределенного цвета, небритый, потный и несчастный видом. Он искательно
улыбался и протягивал Малянову обширные квитанции, переложенные фиолетовой
копиркой. Малянов квитанции отвергал.

- Ты способен понять, отец, что я ничего не заказывал? - втолковывал
он плюгавому.

- Ну, может, жена заказывала... - лепетал плюгавый.

- Нет у меня жены! Два года, как нет! И денег у меня нет и никогда не
было - такие заказы делать!

- Так денег же и не надо! - оживился плюгавый. - Заплочено!

И точно, наискосок по квитанциям шла большими фиолетовыми буквами
надпись: "Оплачено".

- Отец! Это ошибка какая-то!

- Не может быть никакой ошибки. Распишитесь вот тут...

- Отец! Из своего кармана вложишь!

- Расписывайтесь, расписывайтесь...

Малянов расписался, и плюгавый тотчас выхватил у него из рук
квитанцию и упрятал ее за пазуху. Потное лицо его выражало теперь
полнейшую растерянность - он словно перестал понимать, где находится,
почему и зачем. Он воровато оглядел кухню, втянул голову в плечи и
принялся пятиться, глядя на Малянова исподлобья.

Малянов тоже оглядел кухню, но ничего особенного в ней не обнаружил.

- Гос-споди... - слабо проскрипел вдруг плюгавый и опрометью кинулся