Аркадий СТРУГАЦКИЙ, Борис СТРУГАЦКИЙ

В НАШЕ ИНТЕРЕСНОЕ ВРЕМЯ

Первые две страницы рассказа утрачены безвозвратно. Мы собирались, да
так и не собрались их восстановить. Впрочем, насколько я помню, ничего
особенно интересного там не было - сидит у себя на даче редактор, клянет
дурную погоду и правит скучную рукопись. (Примечание Б.Стругацкого.)

...уравновешенными и добропорядочными людьми. Я вздохнул и посмотрел
в окно. Дачный поселок спал. Было тихо, только дождь шуршал да подвывала
во сне дворняга соседей. Мокрая, унылая, свернувшаяся в клубок под
крыльцом. Я взялся за вторую папку и проработал еще часа полтора.

Академик успел стушеваться и уйти с головой в научную работу,
аспирантка сделала небольшое открытие и ушла от Володи, когда сквозь шум
дождя я услыхал какие-то новые звуки. Сначала я подумал, что это мокрая
дворняга бродит в палисаднике. Но потом кто-то отворил дверь в сени, и в
сенях что-то загремело - наверное, канистра, в которой я носил керосин из
лавки. В дверь постучали, и раньше, чем я ответил, дверь отворилась. На
пороге стоял совсем незнакомый человек в очень странном костюме. От
удивления я даже, кажется, открыл рот. Человек затворил за собой дверь и
сказал:

- Извините, можно у вас погреться?

Я смотрел на него. Он был весь мокрый и грязный с ног до головы, и у
него зуб на зуб не попадал от холода. Я на всякий случай встал и сказал
нерешительно:

- З-заходите...

На нем была толстая куртка с множеством карманов, стеганая, словно
ватник, а из-под куртки торчали ноги в черном балетном трико в обтяжку.
Обуви на ногах не было никакой. Это уже само по себе было странно, но он
еще весь был вывалян в грязи, даже лицо было в грязи, будто его километра
три протащили по деревенской улице волоком.

Он присел на табурет и улыбнулся. Улыбнулся весело, но с трудом - у
него лицо сводило от холода. Я молча притащил керогаз и стал его
разжигать, а незнакомец сидел, обхватив себя руками за плечи, и звонко
стучал зубами. Я разжег керогаз. Незнакомец с трудом выговорил "спасибо" и
протянул руки к огню. От куртки сразу повалил пар, и запахло сыростью.

- Где это вы так? - спросил я. - Машина застряла?

Он посмотрел на меня, засмеялся и сказал:

- Ага, машина.

Он совсем не походил на человека, у которого застряла машина. У него
было худое веселое лицо, очень смуглое, какое-то хитрое и довольное,
словно он только что кого-то очень ловко обманул или перехитрил. И весь он
был ловкий, крепкий, прочно сбитый. Было в нем что-то от молодого
Мефистофеля.

- Далеко? - спросил я.

- Километров пять отсюда, - сказал он. - Я зашел в Поселок, смотрю -
везде спят. Ну, думаю, имею один грипп. А тут ваше окно. Я так
обрадовался, ей-богу!

- Слушайте, - сказал я. - Снимите ваш балахон. Он же мокрый насквозь.

Он посмотрел на меня, подумал и стал снимать куртку. Никогда в жизни
я не видел такой сложной куртки. На ней было штук двадцать молний, и
больше всего она напоминала пояс для спасения на водах. Он снимал ее минут
пять, время от времени вздрагивая и судорожно поводя плечами.

- А где ваши ботинки? - не вытерпел я.

- В грязи утопил, - ответил он и опять засмеялся. - Грязь у вас здесь
- прямо первобытная. Хорошо!

Под курткой у него оказалось все то же облегающее трико без ворота. Я
хотел взять у него куртку и развесить в сенях, но он сказал:

- Нет, не надо, спасибо. Я так.

- Что значит - так? - удивился я. Он свернул куртку в рулон и положил
у своих ног. - Так она и до утра не просохнет.

Он хихикнул.

- Не беспокойтесь, ей-богу. Мне до утра ждать не придется. Пусть
здесь полежит.

И тут я заметил одну странную вещь. Эта черная рубашка у него тоже
была вся в грязи. Грязь уже подсохла и отваливалась серыми струпьями. Я
сразу подумал: как это так много грязи могло попасть ему под куртку? С
другой стороны - глупо лазить под машиной в трико, если есть толстая
стеганая куртка.

Незнакомец грел руки над керогазом и смотрел на огонь. Он задумчиво
улыбался. Странное у него было лицо. По-моему, он совершенно забыл обо
всем - и обо мне, и о первобытной грязи... Конечно, про машину он врал, но
кому придет в голову бродить ночью под дождем в таком балетном наряде?..
Чем-то он мне нравился все-таки - может быть, по контрасту с нудным
престарелым академиком... Я сказал:

- Хотите водки? - Он все еще вздрагивал и поеживался.

Он поднял на меня глаза, и я увидел, что он колеблется. Тогда я
встал, сходил за водкой и принес два стакана. Он уставился на водку, затем
снова посмотрел на меня.

- Знаете... - нерешительно сказал он. - Пожалуй, не стоит... - Он
снова посмотрел на водку и вдруг махнул рукой. - А ну их всех! Выпью!

Он взял свой стакан, чокнулся со мной и выпил залпом. Я пододвинул
ему холодные котлеты и налил еще. Он подмигнул мне, снова махнул рукой и
снова выпил.

- Все равно никто не узнает, - заявил он. - А узнают, так тоже не
беда.

Я заметил у него на ладони свежие царапины. Под ногтями было полно
грязи, а один ноготь был сломан и надорван, и на нем запеклась кровь.

Он взял с тарелки котлету, сунул ее целиком в рот и невнятно спросил:

- Что тут у вас новенького?

- Где это - у нас?

Он немножко смешался.

- Ну здесь, в этих краях... И вообще... Я на своей машине газет не
получаю.

Я сказал, что на своей даче тоже не получаю газет. Он кивнул и снова
протянул руки к огню.

- А тут у вас ничего... Только холодно.

- Погода дрянная, - сказал я. - Лето называется...

- Да, погодка не летняя, - сказал он с удовольствием. - Дождь. Кругом
дождь. Я там влез в кусты - мокро, ужас! - Он радостно засмеялся.

Странный он был человек: грязный, мокрый, промерзший и все-таки
чем-то необычайно довольный.

- Так что же у вас за машина? - спросил я иронически.

- "Победа", - быстро ответил он. Слишком быстро.

- Не вездеход?

- Да нет, пожалуй, не вездеход.

- И вас, конечно, снесло в кювет, - сказал я.

- А почему - конечно? Впрочем, действительно снесло. И представьте
себе, именно в кювет... А скажите, сельсовет у вас тут есть?

Врал он весело и совершенно откровенно - он даже не пытался скрывать
этого.

- Нет, сельсовета у нас нет, - сказал я медленно. - У нас дачный
поселок. А зачем вам сельсовет?

Он засмеялся мне в лицо:

- А как же! Машину вытащить надо? Надо. А чем тащить? Трактором?

- Да, - сказал я неопределенно. - Действительно... Трактором.

Наступило молчание. Он смотрел на меня с откровенной насмешкой. Тогда
я сказал внушительно:

- А вот милиция у нас есть. Совсем рядом - через два дома...

Незнакомец замахал на меня руками.

- Ну зачем же милиция?! - закричал он. - Давайте уж как-нибудь
обойдемся без милиции!

- Давайте, - согласился я. Он мне нравился несмотря ни на что.
Бдительность моя дремала.

- Славный у вас поселок, - заявил он неожиданно. - Тут дачу можно
снять?

- Чего славного? - проворчал я. - Грязища да скука...

- Скука? Какая же это скука? Кругом зелень, речка, наверное, есть...

- Речка есть, - сказал я.

- Ну вот видите! И девушки здесь, наверное, приятные...

- Откуда здесь девушки, - сказал я сердито. - Одни жены дачные -
поперек себя шире...

Он так и залился смехом, совершенно детским, и долго не мог
остановиться, а потом вдруг настороженно прислушался и спросил:

- А до города далеко отсюда?

- Километров тридцать.

Я увидел, что вокруг его свернутой куртки натекло воды. Я нагнулся и
протянул к куртке руку - он поймал меня за запястье.

- Не надо... - попросил он. Пальцы у него были горячие и твердые, как
железо.

- Она же вся мокрая... - сказал я и попытался освободиться.

Он легко отвел мою руку.

- Ей-богу, не надо. Так высохнет. И потом я скоро все равно пойду.

Он отпустил мою руку.

- Куда же вы пойдете в такой дождь? - сказал я. - Оставайтесь
ночевать.

Он подмигнул мне.

- А машина? Вдруг сопрут!..

- Как хотите, - сухо сказал я.