Из маленькой комнатушки без окон виднелся свет. Сержант Фогель в одних
трусах и в фуражке, сдвинутой на затылок, сидел за столиком и прилежно
заполнял какую-то ведомость. В армии был порядок: дверь комнатушки была
настежь, так что никто не мог бы войти или выйти незамеченным. На звук
шагов сержант быстро поднял голову и всмотрелся, прикрывая лицо от света
лампы.
порядок. Все три бидона с расходной водой здесь. Ящики с консервами и
галетами для завтрашнего завтрака тоже уже здесь. И ящик с сигаретами.
Прекрасно вычищенный пистолет сержанта лежал на столе. Дух в комнатушке
стоял тяжелый, мужской, походно-полевой. Андрей положил руку на спинку
стула.
Кашу, что ли, рисовую с сахаром... Консервированные фрукты остались?
полплитки шоколаду... Шоколад остался?
дня сокращайте норму... Да, и вот еще что. Полковнику с сегодняшнего дня и
впредь - двойную порцию воды.
придерживаясь рукой за стену, стоял совершенно раскисший со сна солдат -
тоже в одних трусах и в ботинках.
ничего не соображает. Потом руки его опустились по швам. - Разрешите
отлучиться в уборную, господин сержант!
видимо, из Изиных архивов. - Разрешите идти?
случается, что и просто так... под себя... Раньше хоть марганцовка
помогала, а теперь вот ничего уже не помогает... Угодно будет, господин
советник, проверить караулы?
все-таки поменьше. Рядом бесшумно вырос Немой. Слышно было, как на
лестнице, этажом выше, оступается и шипит сквозь зубы рядовой Анастасис.
Не дойдет ведь до сортира, на пол навалит, подумал Андрей с гадливым
сочувствием.
устроились?
Походно-полевой дух стоял и здесь, но армейского порядка уже не было.
Пригашенная лампа в коридоре тускло освещала сваленные кое-как приборы в
брезентовых чехлах вперемежку с оружием, грязный рюкзак с развороченными
внутренностями, брошенные у стены манерки и кружки. Взявши лампу, Андрей
шагнул в ближайшую комнату, и сейчас же ему под ноги попался чей-то
ботинок.
брезенте. Даже простыни не постелили... Впрочем, простыни были, надо
думать, грязнее всякого брезента. Один из водителей вдруг поднялся, сел,
не раскрывая глаз, зверски поскреб плечи и проговорил невнятно: "На охоту
идем, а не в баню... На охоту, понял? Вода желтая... под снегом желтая,
понял?" Еще не договорив, он снова обмяк и повалился на бок.
комнате. Здесь уже обитала интеллигенция. Спали на раскладушках, застелив
их серыми простынями, спали тоже неспокойно, с нездоровым храпом, -
постанывали, скрипели зубами. Двое картографов в одной комнате, двое
геологов - в соседней. В комнате геологов Андрей уловил незнакомый
сладковатый запах, и ему сразу же вспомнилось, что ходит слух, будто
геологи покуривают гашиш. Позавчера сержант Фогель отобрал сигарету с
анашой у рядового Тевосяна, начистил ему зубы и пригрозил сгноить в
авангарде. И хотя полковник отнесся к этому случаю скорее юмористически,
Андрею все это очень не понравилось.
закутавшись с головой в какое-то тряпье, спала Мымра - измотали ее, видно,
за этот вечер. Из-под гнусного тряпья торчали тощие голые ноги, все в
ссадинах и каких-то пятнах. Вот еще беда на нашу голову, подумал Андрей.
Шемаханская царица. Черт бы ее побрал, проклятую сучку. Шлюха грязная...
Откуда? Кто такая? Бормочет невразумительное на непонятном языке... Почему
в Городе - непонятный язык? Как это может быть? Изя услышал - обалдел...
Мымра. Это ведь Изя ее так назвал. Правильно назвал. Очень похоже. Мымра.
показал Немому на Пермяка. Немой, бесшумно скользнув между спящими,
нагнулся над Пермяком и взял его обеими ладонями за уши. Потом он
выпрямился. Пермяк уже сидел, упираясь одной рукой в пол, а другой -
отирая с губ набежавшую во сне слюнку.
сразу же поднялся на ноги - легко и беззвучно. Они прошли в пустую комнату
в глубине квартиры, Немой плотно закрыл дверь и прислонился к ней спиной.
Андрей посмотрел, где сесть. Комната была пуста, и он сел прямо на пол.
Пермяк опустился перед ним на корточки. В свете лампы конопатое лицо его
казалось нечистым, спутанные волосы падали на лоб, и сквозь них чернела
корявая татуировка "раб Хрущова".
Андрей извлек из заднего кармана плоскую флягу, где на донышке плескалась
вода, и протянул ему. Он смотрел, как Пермяк пьет - маленькими скупыми
глотками, шумно дыша чрез нос, двигая щетинистым кадыком. Вода сразу же
испариной выступала у него на теле.
Холодной бы... из-под крана... Эх!
обратно в карман.
поспевали к сроку... Чудо еще, что до сего дня продержался.
ненадолго. Еще километров двести прочапаем, снова будем загорать. Говно -
двигатель.
солдат не вертится?
и проговорил ему в самое ухо:
кто у них верховодит?
Пермяк. - Болтает больше всех Тевосян, но ведь он трепло, а потом он
последнее время что ни утро - торчит...
вот кто настоящий заводила - не пойму.
вроде бы тоже за, то есть чтобы дальше не идти. От господина Эллизауэра
толку никакого нет - он только хихикает, как падло, да всем старается
угодить... боится, значит. А я что могу? Я только их подзуживаю, что на
солдат полагаться нельзя, что они нашего брата-водителя ненавидят. Мы,
мол, едем - они идут. Им паек солдатский, а нам - как господам ученым...
За что, мол, им нас любить? Раньше действовало, а теперь что-то плохо
действует. Главное что? Тринадцатый день послезавтра...
могу понять. Каждый божий день у них с солдатами из-за Мымры грызня... А
господин Кехада знаете, что говорил? Что полковник, мол, долго не
протянет.
своим геологам объяснял, чтобы они с оружием не расставались. На этот
случай. Сигаретки нет, Андрей Михайлович?
Камешек. Убьют они его первого. Очень ненавидят.
он солдат или нет?
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Махров Алексей
Глуховский Дмитрий
Никитин Юрий
Корнев Павел