говорил много и охотно. Когда я сообщил ему, что случай банальный и есть
надежда вернуть ему жену недели через три-четыре, он вздохнул и сказал:
успеть...
кассиршей в кинотеатре "Восход", заведении паршивеньком, патронируемом по
преимуществу пэтэушниками, солдатней из стройбата и прочей шпаной. И
угораздило ее в восемнадцать лет сойтись с бывшим одноклассником. Понесла,
как водится, а тут Родина призвала его в ряды. Собрались было в загс, но
бешено воспротивились родители. Он клятвенно пообещал ей жениться, как
только вернется, и отбыл. Своевременно она родила дочку. Сунулась было к
его родителям, но была отвергнута с брезгливым негодованием. Тогда она
поселилась у какой-то старушенции, которая не то что в лавку сходить или
печку истопить - до ветру выйти не всегда могла. Ну, кое-как жили втроем,
старуха, молодуха и младенец. Старухина пенсия тридцать пять, да ее
зарплата шестьдесят, да старуха еще маленько вязала, а молодуха продавала
на базарчике... Были черные минутки, подумывала она дочку в заведение
сдать, но каждый раз себя останавливала: суженый вернется, спросит, куда,
дескать, дочку подевала?..
почему, но родители героя в несчастье этом обвинили ее, прогнали с
ребенком с похорон и наказали впредь на глаза не попадаться. Ну, она
больше и не попадалась. И то сказать, доказательств нет, в паспорте шаром
покати, а щенков любая лахудра сколь хошь наплодить может, чтобы с родных
средства тягать...
интересно было мне смотреть на Кима, такого необычно разговорчивого и
откровенного. Голос у него то и дело ломался и менял тембр, время от
времени он словно бы сглатывал всухую и раза три или четыре доставал
чистенький платок и промакивал свой единственный глаз. Потом он замолчал.
Я подождал немного и спросил:
сразу и муж, и отец.
тонкогубого рта.
председателя горисполкома Рудольфу Тимофеевичу Барашкину, влезшему со
своим радикулитом в мой бокс для всласть имущих.
но и те жалкие крохи знаний, что чудом удержались в его черепе, ухитрялся
весьма ловко приспосабливать к своим нуждам насущным. Ей-Богу, своими
ушами довелось услышать. На заре его туманной юности некий
энтузиаст-педагог сумел заставить его заучить известные жалобно-горделивые
строки: "Умом Россию не понять, аршином общим не измерить..." Из строк
этих Барашкин сделал такой вывод. Раз авторитетные люди считают, что для
понимания России ум не нужен, значит, так оно и есть, а нужен ум для того,
чтобы понять, где и что в России плохо лежит, измерить это аршином не
общим, а своим собственным и пользоваться соответственно.
а когда не мешали ему радикулитные ощущения, пытался хватать тех, кто
помоложе, за разные статьи. Ходячие больные, чтобы не нарываться на его
язвительные излияния, избегали ходить в туалет мимо его бокса. Однажды я
пригрозил выгнать его из своего отделения. На это он ответствовал с
презрением: "А попробуй только, клистирная трубка. Я тебе такое отделение
устрою, век помнить будешь". После чего загоготал и добавил: "Кинофильм
"Чапаев" видел? Как он там вашему брату... Клистирные трубки, кругом
марш!" Сдуру я понесся к нашему Главному, но, как и следовало ожидать,
лишь подвергся невразумительным увещеваниям. Основной упор был сделан на
то, что товарищ Барашкин числится не за мной, а за неврологией, из чего
странным образом следовало, что надо терпеть и не обострять отношений...
87-го года.
регламент у нас слегка нарушался. С утра шли посетители, халаты были
нарасхват, вкусные запахи от авосек, корзинок и коробок заглушали
больничную ароматуру, не забывались и те страждущие, которые посетителей
не ждали. Медсестры забегали в палаты напомнить припозднившимся об очереди
за халатами и выскакивали с подзамаслившимися губами и даже жуя на ходу.
Многим и многим таким картинкам довелось мне быть свидетелем за многие
годы моего докторства...
полосой.
время вытащил из тяжелого инфаркта. Резиденция в военном городке
километрах в сорока. Машина на дом. Мороз и солнце. Четыре пары гостей.
Встреча Нового года с шампанским. Ночная прогулка. Сладкий и удобный сон.
Утром легкий завтрак. Снова мороз и солнце. Отличная прогулка на лыжах,
праздничный обед, послеобеденный сон. Преферанс под коньячок. В Десять
расписали, слегка закусили, отбой. Раннее утро, опять мороз и солнце.
Прощальные объятья: "Все же редко встречаемся, старина!" Сорок обратных
километров по накатанной дороге. Останови вон у того дома, дружок.
Спасибо. Пятерка в бурую от всяких ГСМ ладонь. Хорошо живет на свете
Винни-Пух!
"Знай вы, кто тут находится поблизости, сэр, я думаю, вы запели бы другую
песенку, как сказал, посмеиваясь, ястреб, услышав, как малиновка распевает
за углом..."
Звонил дежурный врач. Едва я откликнулся, он заорал дурным голосом:
обыскался...
мое проваливается в желудок.
Тут у нас неприятность...
разыскивает.
все было не то. Даже если бы половина моих старушек и инфарктников
скончались в одночасье, наш Главный не стал бы тратить праздничный день на
розыски заведующего терапией. Не такой он человек. Но что же тогда? Словно
бы в ответ голос в трубке прошелестел:
же спохватился: - Хорошо. Иду.
территории, и даже если бы причиной смерти был укус гюрзы, расхлебывать
эту кашу придется именно мне, и уже виделся я себе тонущим в море
докладных, объяснительных, гневных жалоб родственников и зловещих запросов
из инстанций. Потому что Барашкин, а не безвестный пенсионер с
какой-нибудь Пугачевки... Со стесненным сердцем, на отяжелевших ногах
направился я в больницу, выражаясь чуть ли не вслух по адресу покойного
Барашкина, здравствующего Главного и игривой судьбы своей.
паникует и ждет меня, чтобы обсудить некоторые вопросы. Ладно, сказал я,
это потом. Что и как произошло? Дежурный деликатно напомнил мне, что
заступил только вчера вечером, когда все значимое уже произошло, а в
больнице царила одна лишь бестолковщина, производимая компетентными
лицами, демонстрировавшими различные стадии алкоголического восторга.
как произошло. Ты же понимаешь, старина, прежде чем предстать перед
Главным и обсуждать вопросы... Если спросит, скажи ему, что я у себя. И я
поволок ноги в свою родную терапию. Барашкин - это Барашкин, неотвязно
думалось мне, и тень прокурора реяла у меня за плечами.
кабинет. Оглядел стол - истории болезни не было. Когда вошла старшая, я
спросил, забыв поздороваться:
в строку. Но тут в кабинет ввалился весь наличный медперсонал плюс еще
трое бабочек, бывших вчера свидетельницами. Эта троица явилась сегодня
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Глуховский Дмитрий
Черепнин Владимир
Володихин Дмитрий
Каргалов Вадим