Аркадий СТРУГАЦКИЙ, Борис СТРУГАЦКИЙ

ПАРЕНЬ ИЗ ПРЕИСПОДНЕЙ

Ну и деревня! Сроду я таких деревень не видел и не знал даже, что
такие деревни бывают. Дома круглые, бурые, без окон, торчат на сваях, как
сторожевые вышки, а под ними чего только не навалено - горшки какие-то
здоровенные, корыта, ржавые котлы, деревянные грабли, лопаты... Земля
между домами - глина, и до того она выжжена и вытоптана, что даже блестит.
И везде, куда ни поглядишь, - сети. Сухие. Что они здесь сетями ловят - я
не знаю: справа болото, слева болото, воняет как на помойке... Жуткая
дыра. Тысячу лет они здесь гнили и, если бы не герцог, гнили бы еще тысячу
лет. Север. Дичь. И жителей, конечно, никого не видать. То ли удрали, то
ли угнали их, то ли они попрятались.

На площади около фактории дымила полевая кухня, снятая с колес.
Здоровенный дикобраз - поперек себя шире - в грязном белом фартуке поверх
грязной серой формы ворочал в котле черпаком на длинной ручке. По-моему,
от этого котла главным образом и воняло по деревне. Мы подошли, и Гепард,
задержавшись, спросил, где командир. Это животное даже не обернулось -
буркнул что-то в свое варево и ткнул черпаком куда-то вдоль улицы. Поддал
я ему носком сапога под крестец, он живо повернулся, увидел нашу форму и
сразу встал как положено. Морда у него оказалась под стать окоркам, да еще
небритая целую неделю, у дикобраза.

- Так где у вас тут командир? - снова спрашивает Гепард, упершись
тросточкой ему в жирную шею под двойным подбородком.

Дикобраз выкатил глаза, пошлепал губами и просипел:

- Виноват, господин старший наставник... Господин штаб-майор на
позициях... Извольте вот по этой улице... прямо на окраине... Примите
извинения, господин старший наставник...

Он еще что-то там сипел и булькал, а из-за угла фактории выволоклись
два новых дикобраза - еще страшнее этого, совсем уже чучела огородные, без
оружия, без головных уборов - увидели нас и обомлели по стойке "смирно".
Гепард только посмотрел на них, вздохнул, да и зашагал дальше, постукивая
тросточкой по голенищу.

Да, вовремя мы сюда подоспели. Эти дикобразы, они бы нам тут
навоевали. Всего-то я только троих пока еще видел, но уже меня от них
тошнит, и уже мне ясно, что такая вот, извините за выражение, воинская
часть, из тыловой вши сколоченная, да еще наспех, да еще кое-как, все эти
полковые пекари, бригадные сапожники, писаря, интенданты - ходячее
удобрение, смазка для штыка. Имперские бронеходы прошли бы сквозь них и
даже не заметили бы, что тут кто-то есть. Гуляючи.

Тут нас окликнули. Слева, между двумя домами, был натянут
маскировочный тент и висела бело-зеленая тряпка на шесте. Медпункт. Еще
двое дикобразов неторопливо копались в зеленых вьюках с медикаментами, а
на циновках, брошенных прямо на землю, лежали раненые. Всего раненых было
трое; один с забинтованной головой, приподнявшись на локте, смотрел на
нас. Когда мы обернулись, он снова позвал:

- Господин наставник! На минуточку, прошу вас!..

Мы подошли. Гепард опустился на корточки, а я остался стоять за его
спиной. На раненом не было видно никаких знаков различия, был он в драном,
обгоревшем маскировочном комбинезоне, расстегнутом на голой волосатой
груди, но по лицу его, по бешеным глазам с опаленными ресницами я сразу
понял, что это-то не дикобраз, ребята, нет, этот - из настоящих. И точно.

- Бригад-егерь барон Трэгг, - представился он. Будто гусеницы
лязгнули. - Командир отдельного восемнадцатого отряда лесных егерей.

- Старший наставник Дигга, - сказал Гепард. - Слушаю тебя,
брат-храбрец.

- Сигарету... - попросил барон каким-то сразу севшим голосом.

Пока Гепард доставал портсигар, он торопливо продолжал:

- Попал под огнемет, опалило, как свинью... Слава богу, болото рядом,
забрался по самые брови... Но сигареты - в кашу... Спасибо...

Он затянулся, прикрыв глаза, и сейчас же надсадно закашлялся, весь
посинел, задергался, из-под повязки на щеку выползла капля крови и
застыла. Как смола. Гепард, не оборачиваясь протянул ко мне через плечо
руку и щелкнул пальцами. Я сорвал с пояса флягу, подал. Барон сделал
несколько глотков, и ему вроде бы полегчало. Двое других раненых лежали
неподвижно - то ли они спали, то ли уже отошли. Санитары глядели на нас
боязливо. Не глядели даже, а так, поглядывали.

- Славно... - произнес барон Трэгг, возвращая флягу. - Сколько у тебя
людей?

- Четыре десятка, - ответил Гепард. - Флягу оставь... Оставь себе.

- Сорок... Сорок Бойцовых Котов...

- Котят, - сказал Гепард. - К сожалению... Но мы сделаем все, что
сумеем.

Барон смотрел на него из-под сгоревших бровей. В глазах у него была
мука.

- Слушай, брат-храбрец, - сказал он. - У меня никого не осталось. Я
отступаю от самого перевала, трое суток. Непрерывные бои. Крысоеды прут на
бронеходах. Я сжег штук двадцать. Последние два - вчера... здесь, у самой
околицы... Увидишь. Этот штаб-майор... дурак и трус... старая рухлядь... Я
его застрелить хотел, но ведь ни одного патрона не осталось.
Представляешь? Ни одного патрона! Прятался в деревне со своими дикобразами
и смотрел, как нас выжигают одного за другим... О чем это я? Где бригада
Гагрида? Рация вдребезги... Последнее: "Держись, бригада Гагрида на
подходе..." Слушай, сигарету... И сообщи в штаб, что восемнадцатого
отдельного больше нет.

Он уже бредил. Бешеные глаза его затянулись мутью, язык едва
ворочался. Он повалился на спину и все говорил, говорил, бормотал, хрипел,
а скрюченные пальцы его беспокойно шарили вокруг, вцепляясь то в края
циновки, то в комбинезон. Потом он вдруг затих на полуслове, и Гепард
поднялся. Он медленно вытащил сигарету, не сводя глаз с запрокинутого
лица, щелкнул зажигалкой, потом наклонился и положил портсигар вместе с
зажигалкой рядом с черными пальцами, и пальцы жадно вцепились в портсигар
и сжали его, а Гепард, не говоря ни слова, повернулся, и мы двинулись
дальше.

Я подумал, что это, пожалуй, милосердно - бригад-егерь потерял
сознание как раз вовремя. А то пришлось бы услышать ему, что бригады
Гагрида тоже уже нет. Накрыли ее этой ночью на рокаде бомбовым ковром -
два часа мы расчищали шоссе от обломков машин, отгоняя сумасшедших,
лезущих под грузовики, чтобы спрятаться. От самого Гагрида мы нашли только
генеральскую фуражку, заскорузлую от крови... Меня холодом продрало, когда
я все это вспомнил, и я невольно взглянул на небо и порадовался, какое оно
низкое, серое и беспросветное.

Первое, что мы увидели, выйдя за околицу, был имперский бронеход,
съехавший с дороги и завалившийся носом в деревенский колодец. Он уже
остыл, трава вокруг него была покрыта жирной копотью, под распахнутым
бортовым люком валялся дохлый крысоед - все на нем сгорело, остались
только рыжие ботинки на тройной подошве. Хорошие у крысоедов ботинки. У
них ботинки хорошие, бронеходы, да еще, пожалуй, бомбардировщики. А
солдаты они, как всем известно, никуда не годные. Шакалы.

- Как тебе нравится эта позиция, Гаг? - спросил Гепард.

Я огляделся. Ну и позиция! Я прямо глазам своим не поверил. Дикобразы
отрыли себе окопы по обе стороны от дороги, посередине поляны между
околицей и джунглями. Джунгли стеной стояли перед окопами шагах ну в
пятидесяти, никак не дальше. Можешь там накопить полк, можешь - бригаду,
что хочешь, в окопах об этом не узнают, а когда узнают, то сделать уже все
равно ничего не смогут. Окопы на левом фланге имели позади себя трясину.
Окопы на правом фланге имели позади себя ровное поле, на котором раньше
было что-то посеяно, а теперь все сгорело. Да-а-а...

- Не нравится мне эта позиция, - сказал я.

- Мне тоже, - сказал Гепард.

Еще бы! Здесь ведь была не только эта позиция. Здесь вдобавок еще
были дикобразы. Было их тут штук сто, не меньше, и они бродили по этой
своей позиции, как по базару. Одни, значит, собравшись кружками, палили
костры. Другие просто стояли, засунув руки в рукава. А третьи бродили.
Возле окопов валялись винтовки, торчали пулеметы, бессмысленно задрав
хоботы в низкое небо. Посередине дороги, увязнув в грязи по ступицы, ни к
селу ни к городу пребывал ракетомет. На лафете сидел пожилой дикобраз - то
ли часовой, то ли просто так присел, устав бродить. Впрочем, вреда от него
не было: сидел себе и ковырял щепочкой в ухе.

Кисло мне стало от всего этого. Эх, будь моя воля - полоснул бы я по
всему этому базару из пулемета... Я с надеждой посмотрел на Гепарда, но
Гепард молчал и только водил своим горбатым носом слева направо и справа
налево.

Позади раздались рассерженные голоса, и я оглянулся. Под лестницей
крайнего дома ссорились два дикобраза. Не поделили они между собой
деревянное корыто - каждый тянул к себе, каждый изрыгал черную брань, и
вот по этим я бы полоснул с особенным удовольствием. Гепард сказал мне:

- Приведи.

Я мигом подскочил к этим охламонам, стволом автомата дал по рукам
одному, дал другому, и когда они уставились на меня, выронивши свое
корыто, мотнул им головой в сторону Гепарда. Не пикнули даже. Их обоих
сразу потом прошибло, как в бане. Утираясь на ходу рукавами, они трусцой
подбежали к Гепарду и застыли в двух шагах перед ним.

Гепард неторопливо поднял трость, примерился, словно в бильярд играл,
и врезал - прямо по мордам, одному раз и другому раз, а потом посмотрел на
них, на скотов, и только сказал:

- Командира ко мне. Быстро.

Нет, ребята. Все-таки Гепард явно не ожидал, что здесь будет до такой