Словно из нее душу живую вынули. В синих глазах у нее была пустота, и
около рта появились морщины.
остановившись, проговорила:
Если бы только я могла с тобой остаться... но я правда не могу. Мне здесь
тошно...
к себе в комнату, посмотрел в зеркало. Глаза как глаза. Не знаю, чего ей
надо. А Корней правильно ей сказал: профессионал. Тут стесняться нечего.
Чему меня научили, то я и умею... И я всю эту историю от себя отмел. У вас
свое, у меня свое. Мое дело сейчас - ждать и дождаться.
спал. С Корнеем мы почти не разговаривали. И не то чтобы он меня не
простил за тот случай или всякое там, нет. Просто он занят был по горло.
Теперь уж до последнего предела. Даже осунулся. Народ к нам снова
зачастил, так и прут. Не поверите - дирижабль прилетел, целые сутки висел
над садом, а к вечеру как посыпались из него, как посыпались... Но вот что
удивительно - за все это время ни одного "призрака". Я уже давно заметил:
"призраки" у них здесь прибывают либо поздним вечером, либо рано утром, не
знаю уж почему. Так что днем я как в тумане был, ни на что внимания не
обращал, а как солнце сядет, звезды высыпят, так я у окна с машинкой на
коленях. А "призраков" нет, хоть ты лопни. Я жду, а их нет. Я уж, честно
говоря, тревожиться начал. Что это, думаю, специально? И тут он все на сто
лет вперед рассчитал?
последний день. Дрыхну это я перед ночной своей вахтой, и вдруг будит меня
Корней.
недовольно, но недовольство это, я вижу, какое-то ненастоящее.
утра моросил.
доходят, а ты пользуешься... Пойдем. Ты мне нужен.
привел в порядок, берусь за сандалии, и тут он мне преподносит.
следует... причешись. Вахлак вахлаком, смотреть стыдно...
Форму ему. И разобрало меня любопытство, сил нет. Облачаюсь, затягиваюсь
до упора, причесался. Каблуками щелкнул. Слуга вашего превосходительства.
Он осмотрел меня с головы до ног, усмехнулся чему-то, и пошли мы через
весь дом к нему в кабинет. Он входит первым, отступает на шаг в сторону и
четко по-алайски произносит:
Кот его высочества, курсант третьего курса Особой столичной школы Гаг.
передо мной, как приведение, сидит, развалясь в кресле,
офицер-бронеходчик, Голубой Дракон, "Огонь на колесах" в натуральную
величину, в походной форме при всех знаках различия. Сидит, нога на ногу,
ботинки сияют, шипами оскалились, коричневая кожаная куртка с подпалинами,
с плеча свисает голубой шнур - тот еще волк, значит... И морда, как у
волка, горелая пересаженная кожа лоснится, голова бритая наголо, с
коричневыми пятнами от ожогов, глаза, как смотровые щели, без ресниц...
Ладони у меня, ребята, сами собой уперлись в бедра, а каблуки так
щелкнули, как никогда еще здесь не щелкали.
сигаретку и затягивается, не отрывая от меня своих смотровых щелей.
на край пепельницы.
думаю: что же это такое, ребята? Что же это происходит? Ничего не
соображаю. А он говорит, невнятно так, сглатывая слова, я эту ихнюю манеру
знаю:
табаком из собственной руки.
старший бронемастер!
сигарку, осмотрел тлеющий кончик, вернул в пепельницу.
караульную службу в ставке его высочества...
моя подумала: ну, чего пристал? Чего тебе от меня надо?
Фраггой разговаривал, не тебе чета, и тот со второго моего ответа позволил
и приказал: без званий. А этому, видно, как музыка: "Господин старший
бронемастер". Новопроизведенный, что ли? А может, из холопов,
выслужился... опомниться не может.
все слезились. Но это от насморка. Если бы у него глаза не было или,
скажем, уха... а так - маршал как маршал. Ничего особенного. В ставке их
много, Фрагга был еще из боевых...
нравилась ему эта сигарка. Он ее больше в руках держал да обнюхивал, чем
затягивался. Ну и не курил бы... вон бычок какой здоровенный, а я мох
курю...
стал спиною ко мне со своей сигаркой - только голубой дымок поднимается
из-за плеча. Думает. Мыслитель.
"нухшо". - А нет ли у тебя... а-а... курсант, старшего брата у нас в
Голубых бронеходцах?
у меня, между прочим, три брата было... могли бы быть, да все в грудном
возрасте померли. И такая меня злоба вдруг взяла, на все вместе разом.
братья? Мы сами сами-то еле живы...
чисто бронеход! А я вроде бы в окопе сижу... У меня по старой памяти кожа
на спине съежилась, а потом думаю: идите вы все с вашими взорами, тоже мне
- старший бронемастер драной армии... Сам небось драпал, все бросил, аж
сюда додрапал, от своих же небось солдат спасался... И отставляю я нагло
правую ногу, а руки завожу за спину и гляжу ему прямо в смотровые щели.
знаю я, чем бы это все кончилось, но тут Корней из своего угла, где он все
это время сидел с бумажками, подает вдруг голос:
старший бронемастер, не дойдя до меня, свернул к своему креслу. Готов.
Скис Голубой Дракон. Это тебе не комендатура. И ухмыльнулся я всем своим
одеревенелым лицом как только мог нагло. А сам думаю: ну, а если бы Корнея
не было? Вышел бы Корней на минуту? Ударил бы он меня, и я бы его убил.
Точно, убил бы. Руками.
и говорит Корнею:
отказался от чего-нибудь... а-а... освежающего.
запускает в него свой обгорелый нос. Сосет. А я обалдел. То есть как это?
Нет, конечно, всякое бывает... тем более, разгром... разложение... Да нет!
Это же голубой дракон! Настоящий! И вдруг у меня как пелена с глаз упала.
Шнурок... вино... Змеиное молоко, да ведь это же все липа! Корней говорит:
господину старшему бронемастеру.
на меня вылупились. А я подошел к этому горелому барину, отобрал у него
бокал и говорю - мягко так, отечески поучаю:
Куликов Роман
Влодавец Леонид
Журавлев Владимир
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Контровский Владимир