семьдесят... восемьдесят... девяносто... ("Стас Зиновьич, ну ей-богу же,
пустите за руль...") двести. Хватит. Пока....
предусмотрела, и даже, пожалуй, наоборот: заложила страх в гены, в клубки
ДНК, в первичную безмозглую и, казалось бы, бесчувственную слизь...
Господи, да разве один только страх? Все люди испытывают природное
отвращение к алкоголю, к куреву, к крови, к дерьму, к трупу, к плачу... Но
ко всему этому можно привыкнуть, и ко всему привыкают. Как миленькие.
Нужда - заставит. Но, кажется, Амундсен сказал: "Нельзя привыкнуть к
холоду". Правильно, подтверждаю. И нельзя привыкнуть к страху. На чем и
стоим....
скрыть страх, довести его до состояния полной невидимости... Как некоторые
умеют скрывать боль. А некоторые - ум. (Очень, между прочем, и очень не
простое умение!) Или, скажем, - горе... Но на самом-о деле он боялся. Я
знаю точно: он боялся. Он боялся оказаться слабее себя. Он боялся пауков.
(Это называется - арахнофобия). И он до смерти боялся, что на прямой его
вопрос, она ответит ему: "Нет" - коротко и с удивлением. Он боялся
потерять смысл своего существования. Он был поразительно слаб, этот
потрясающе сильный человек. Он был - словно мифический атлет с
микроскопически маленьким сердцем. У него под ногами была - зыбь. Он был
танк на тонком льду. Нельзя так ошибаться в выборе смысла существования.
Фундамент должен быть прочным, пусть даже стены - жидкие. А у него было
наоборот. Всегда. С самого детства. С того самого момента, как он вдруг
осознал, что не может ничего, а сможет - все, и это сознание стало его
modus operandi, и modus vivendi, и модус-всего-на-свете... Нельзя ставить
все деньги на одну лошадь. Даже если это - Буцефал......
я всех побью на выборах. Удивительно, как я мог в этом сомневаться еще
полчаса назад? Против лома - нет приема. Против Рока - нет зарока. Слепая
бабища с мозгами крокодила - не подведет. И все будет так, как ей угодно.
Не надо только ей мешать. Не нужно лишних движений. Не нужно выкриков и
выпадов. Не нужно фокусов и ярких эскапад. Кузьма Иваныч - прав, Эдик -
нет. Эдик считает, что лягушка в крынке со сметаной должна работать
лапками до последнего, а великолепный Кузьма-Ваныч отвечает ему на это
(величественно): а откуда ты взял, что мы в крынке со сметаной?..
этого вопроса. Словно только что (и всегда) об этом думал.
а те кто - плохо, и все те, кто живет скучно. А те, которые средне,
голосовать как всегда не придут.
образом пораженный.
же носится. И время подошло: десять лет после путча. Как это и было в
Веймарской республике, помните? Так что - "настал момент такой"...
подчиняться - еще какие немцы! Подчиняться и подчинять. Тут мы все - самые
что ни на есть немцы. Раса господ тире рабов...
собой.
встревоженно:
дороги, и не очень далеко: видно было, как летят искры и еще какие-то
горящие легкие клочья, и все это - на фоне смоляного огненно подсвеченного
дыма, более черного, чем сама ночь.
Мент. - Через час прибудут саперы. Через два, много - через три - поедете
себе, по гладенькой дорожке...
бух!.. - и заржал по-лошадиному, очень довольный всем на свете: и
мотающимся по ветру вонючим дымным огнем, и заискивающей напуганной толпой
осиротелых без автострады водителей, и всеобщим вниманием к своей особе, и
тем, главное, что разговаривает по-свойски с самим Хозяином.
Огненные руины ворчали, дыша жаром и гарью, словно глотка издыхающего
дракона. Он старался не смотреть в ту сторону и все норовил повернуться
спиною к этой все еще корчащейся гряде раскаленного металла, - все еще
жадно пытающейся быть, существовать, даже шевелиться...
автомашин, залетевших сходу уже в огненное жерло... Трясущийся от ужаса
очевидец, пьяный не то от счастья, не то водки успев где-то надыбать, с
остекленелыми глазами и с улыбкой умалишенного, снова и снова, каждому
вновь подъезжающему повторял свой нехитрый рассказец о шести тачках,
влетевших ТУДА предсмертным юзом одна за другой, а он был - седьмым и
успел затормозить на самой границе огня... Жена его тихо лежала у себя в
машине на переднем сиденье, откинув голову с мокрой, в черных пятнах,
салфеткой на разбитом лице).
ширине. Справа, уже за пределами и дороги, и даже кювета, где чадил вверх
горелыми колесами какой-то прицеп с развороченным контейнером, занимались
огнем все новые, все более отдаленные кусты и голые деревья. Но вот слева
в дыму виднелся, вроде бы, малый просвет между огнем и краем автострады, и
туда он непроизвольно то и дело поглядывал, боясь раньше времени
разоблачить свой замысел. Впрочем, замысел этот был прозрачен и лежал на
поверхности. Оба мента прекрасно понимали, чего хочет невесть откуда
взявшийся здесь легендарный Хозяин, и реакция у них на это хотение была
совершенно однозначная: ни-ни. Со всем нашим уважением и пониманием, но
даже и разговору быть об этом не может. Ни, ни и еще раз ни.
вертолета. Но эти двое - Большой и Малый - были здесь (по сю сторону)
главными, особенно - Малый, в звании полного лейтенанта и очень противный.
Но самым на месте ДТП наиглавнейшим был майор, которого видно сейчас не
было, поскольку с двумя другими вертолетами он находился по ту сторону
ДТП, где и функционировал, присутствуя по сю сторону лишь в виде некоей
начальственной эманации.
напролом - визжа горящей резиной, наискосок сквозь шеренгу ментов, в
дымную дыру слева, на авось... может быть, даже ставши при этом на
подушку, некоторой подстраховки для... Кривая вывезет.
кустами, сквозь унылую поросль замученных ржавой водой ив и осин... и тоже
встать на подушку, в крайнем-то случае...
Может пукалки не хватить - прыгнуть-то прыгнем, а вот каково будет
приземляться? И все горючее в одну минуту - ф-фук!.. И что там за дымом?
Кто мне скажет, что там за дымом и за огненной грядой?.. "По гладенькой
дорожке... в ямочку - бух!"...
с чем не сообразные препятствия каждый раз, когда хочу сделать нечто
совершенно естественное, обыкновенное, ДОБРОЕ?.. Идешь в политику - без
особой на то охоты, не идешь даже, а заносит туда тебя, как щепку в
водоворот, и ведь глупостями, вроде бы, там занимаешься - какой-нибудь
бюрократомахией, или, скажем, гидру фашизма сражаешь, или несчастную свою
Россию вытаскиваешь из очередной колдобины (занятия все неестественные,
дикообразные, обыкновенному человеку отнюдь не присущие и с ним даже
как-то и не совместимые вовсе) - и при этом все у тебя идет путем: добрые
люди у тебя оказываются на подхвате и всегда готовы, злые люди - как бы
сами собою низвергаются во прах, идешь себе торной дорогой, внушая
почтительный ужас и весь в белом... Но стоит только захотеть сделать
что-нибудь человеческое, обыкновенное, от природы тебе данное - и вот
торчишь, как куча говна, перед немыслимой и непредсказуемой огненной
преградой, и нет тебе никакого пути к твоей простой человеческой цели, и
светоносной Судьбы никакой и нигде не обнаруживается... Мент, маленький и
противный, - вот и все, что тебе предлагается к рассмотрению, он и есть
твоя Судьба сегодня, Рок твой, сумрачный твой Фатум...
Питера прибывали, гомон стоял, Малый Мент разглагольствовал все развязнее,
Большой ему с удовольствием подгавкивал, и все их комментарии сводились к
тому, что ничего с вами со всеми не стрясется, подождете как миленькие,
Скальци Джон
Никитин Юрий
Панов Вадим
Афанасьев Роман
Трубников Александр
Орловский Гай Юлий