святыми апостолами...
Он, а не я. Он же отказался!
Нет, не фотографирует!.. Он же мне не подчиняется, он вам подчиняется!.. У
меня и допуска нет...
кинулся вон из помещения.
Скользкая какая-то личность.
он читает и конспектирует.
самодовольно произнес Выбегалло.
на банку с посиневшим делом, вдруг поднялся, приблизился к
демонстрационному столу и обошел его кругом. Погиб комендант, подумал я. И
точно: Хлебовводов взял банку в руки и взвесил ее на ладони.
знать, и полпуда нет. То-то же я смотрю, что в описании сказано - десять
литров, а банка мне хорошо знакомая, пятилитровая. Знаю такие банки,
всегда из них закусываю. А вот тут и этикетка есть... "Огурцы соленые...
Емкость пять литров". Чувствуете, на что я намекаю? Чувствуете?
банку. Выбегалло даже пасть разинул от любопытства. Фарфуркис с
остервенением листал свою книжку, а я соображал, что теперь будет с
комендантом: просто ли перевод с понижением или приклеют ему уголовщину.
Жалко мне было коменданта. Симпатичный он был человек, хоть и дурак.
нюхая дело. - Он, может быть, отлил, а потом водой разбавил... и вообще
это, может быть, вода. Набросал туда синьки для крепости и думает, что
дело в шляпе...
в карманах, длинный и тощий Найсморк.
чего еще... Опять придираетесь... Чего еще я вам не угодил..." Однако на
него не обратили внимания. Все взгляды зловеще скрестились на бледном
коменданте, который выглядывал из-за спины Найсморка и тоже ныл: "...Вот
он пускай и отвечает, а я что... у меня и допуска нет..."
замерли. - Надлежит вам представить недостающие пять литров дела. Срок -
четыре минуты.
приемную, где и уложил на модных очертаний деревянную скамью для
посетителей. Комендант был белее мрамора, глаза закачены, пульс не
прощупывался. Я подложил ему под голову свою куртку, расстегнул ему
воротник косоворотки и похлопал по щекам, дуя в лицо. Это не произвело на
несчастного никакого впечатления, однако ясно было, что он не умирает, и
оставив его лежать, я заглянул в комнату заседаний. Мне было очень
интересно, как выкрутится Найсморк.
Фарфуркиса в угол, навис над ними двумя своими баскетбольными метрами и
десятью сантиметрами и орал на них, как с трибуны:
съел, собакой закусил! Там сказано - анфас! По-русски понимаете? Ан-фас!
Покажите, где у этого киселя анфас, и я его целый день снимать буду! Где у
него анфас? Где? Ну где? Ну чего же молчите? Я самого господина Сукарно
снимал! Я самого этого снимал... как его... ну, в шляпе еще все ходил! Я
параграф двенадцатый наизусть!.. А если фаса нет? У господина Сукарно фас
был нормальный! У этого... как его... фас был будь здоров, в три дня не
обгадишь! А у этого где?..
по сторонам, они только молча рвались из угла, толкаясь и топоча, как
взволнованные лошади в загоне. Полковник от крика опять проснулся, и ему,
видимо, спросонья тоже пришли в голову какие-то лошадиные аналогии - он
ерзал в кресле и, жуя губами, пронзительно вскрикивал: "Взнуздывай!
Взнуздывай!" Лавр Федотович, удобно развалившись в кресле, разглядывал все
это в бинокль.
посетителей. Комендант тут же очнулся, но предпочел впредь до выяснения
притворяться бесчувственным.
лежите тут себе, а минут через пять-десять приходите и твердите одно:
ничего, мол, не знаю, ничего не делал. А я все постараюсь устроить.
Договорились?
сказать, но тут дверь с треском распахнулась, и он снова притворился
мертвым. Впрочем, это был всего лишь Найсморк. Он с наслаждением ахнул
дверью, так что за обоями что-то просыпалось, и сообщил:
ничего! Не на таковского напали! Где фас? Нет фаса! А нет фаса - нет фото!
Будет фас - будет фото. Инструкция! - Он пренебрежительно поглядел на
распростертого коменданта и сказал: - Слабак! Курица! Я таких пачками
снимал. Закурить есть?
тоже закурил и, сделав две затяжки, вернулся в комнату заседаний.
Полковник уже снова дремал. Фарфуркис, отдуваясь, листал записную книжку,
а Хлебовводов что-то шептал на ухо Лавру Федотовичу. Завидя меня, он
перестал шептать и спросил боязливо:
нахожусь. Это авторитетная комиссия или я не знаю что? Мы присутствуем при
интересном научном явлении, которое развивается по имманентным ему
законам, представляющим огромный научный интерес. Я вам удивляюсь, товарищ
Выбегалло, на вашем месте я бы давно потребовал констатировать в
протоколе, что здесь обнаружена несомненная корреляция между
калориметрическими и контракционными характеристиками объекта... Как мы
должны это понимать? - сказал я, обращаясь к Эдику.
резкое изменение объема и массы объекта, так называемая контракция,
привело к изменению цвета, а возможно, и химического состава...
вас, товарищ Выбегалло. Мы обнаруживаем изменение цвета, не имея в своем
распоряжении ни колориметра, ни спектрографа, ни... э-э..
- Такого еще не бывало! Удивительный эффект, наблюдаемый простым глазом! А
если учесть, что эффект этот обнаруживается при комнатной температуре и
при нормальном атмосферном давлении, то можно смело утверждать, что мы
имеем дело с необъяснимым явлением феноменальной ценности. Я должен
подчеркнуть, что многие аспекты проблемы остались еще абсолютно не
исследованными. Было бы чрезвычайно интересно изучить влияние контракции
на вкусовые и магические свойства данной субстанции. Науке известны
случаи, когда под влиянием контракции магодетерминант Иерусалимского менял
знак на противоположный. Так, например, Роже де Понтреваль установил...
Понтреваля, я старался определить настроение присутствующих. Реакция
Тройки казалась мне благоприятной: Лавр Федотович за бинокль не брался,
Фарфуркис книжечку не листал, Хлебовводов слушал, отвесив челюсть, а
полковник спал. Опасения мог внушить один лишь Выбегалло, который,
по-видимому, все еще прикидывал, какие выгоды можно извлечь из создавшейся
ситуации. Ему надо было помочь определиться, и, как только Эдик замолчал,
я двинул в бой гвардию.
рассматривать происшедшую здесь безобразную сцену как недоразумение,
проистекающее из легкомыслия отдельных членов Тройки или, может быть, как
сознательную попытку отдельных членов Тройки замазать новооткрытый эффект
и скрыть его от научной общественности. Такие случаи бывали, - закончил я
гробовым голосом, сел, выхватил из кармана блокнот и изобразил несколько
сверхчеловеческих профилей.
вопросов? Какие предложения?
Роллинс Джеймс
Ибсен Генрик
Корнев Павел
Смоленский Вадим
Андреев Николай