Чтение 42–й страницы книги ~Жизнь~

придорожных канав. К вечеру она возвращалась той же сонной поступью, де-
лая по шагу в десять минут, следом за своей скотиной.

Жанне каждую ночь снилось, что она по-прежнему живет в Тополях.

Она вновь видела себя там вместе с отцом и маменькой, а иногда даже с
тетей Лизон. Она вновь делала то, что ушло и позабылось, вновь водила
мадам Аделаиду по ее аллее. И каждое утро она просыпалась в слезах.

Она неотступно думала о Поле, пытала себя вопросами: "Что он делает?
Каким он стал? Вспоминает хоть изредка обо мне?" Гуляя по тропинкам,
протоптанным между фермами, она перебирала эти мучительные думы; но
больше всего страдала она от неутолимой ревности к незнакомой женщине,
похитившей у нее сына. Только эта ненависть удерживала ее, мешала ей
действовать, поехать за ним, проникнуть к нему. Ей все казалось, что его
любовница встретит ее на пороге и спросит: "Что вам здесь надобно, суда-
рыня?" Маюринская гордость возмущалась в ней от возможности такой встре-
чи; и высокомерие женщины, ни разу не оступившейся, сохранившей незапят-
нанную чистоту, разжигало в ней гнев против подлости мужчины, раба гряз-
ной плотской любви, которая оподляет даже сердца. Все человечество было
ей гадко, когда она думала о нечистых тайнах похоти, о марающих ласках,
о тех альковных секретах, которые знала по догадке и которыми объясня-
лась нерасторжимость многих связей.

Прошли еще весна и лето.

Но когда настала осень с долгими дождями, сереньким небом и мрачными
тучами, ей до того опостылела такая жизнь, что она решила сделать пос-
леднюю попытку вернуть своего Пуле.

Надо думать, его страсть успела остыть.

И она написала ему слезное письмо:

"Дорогое мое дитя, заклинаю тебя вернуться ко мне. Вспомни, что я
стара, больна и круглый год одна с прислугой. Я живу теперь в маленьком
домике у самой дороги. Это очень нерадостно. Но если бы ты вернулся ко
мне, все бы для меня было по-иному. Кроме тебя, у меня никого нет на
свете, а мы не виделись с тобой целых семь лет! Ты и вообразить себе не
можешь, сколько я выстрадала и сколько души вложила я в тебя. Ты был мо-
ей жизнью, моей мечтой, единственным моим упованием, единственной лю-
бовью, и ты далеко от меня, ты меня покинул!

Ах, вернись, маленький мой Пуле, вернись и обними свою старую мать,
которая в отчаянии протягивает к тебе руки.

Жанна"

Он ответил через несколько дней:

"Дорогая мама, я тоже был бы счастлив повидать тебя, но у меня нет ни
гроша. Пришли мне немного денег, и я приеду. Впрочем, я и сам собирался
съездить к тебе и поговорить об одном своем намерении, которое позволило
бы мне исполнить твое желание.

Бескорыстие и "привязанность той, что была моей подругой все трудные
дни, пережитые мной, не имели и не имеют границ. Дольше мне невозможно
уклоняться от публичного признания ее верной любви и преданности. Кста-
ти, у нее превосходные манеры, которые ты, без сомнения, одобришь. К то-
му же она очень образованна, много читает. А главное, ты не представля-
ешь себе, чем она всегда была для меня. Я был бы негодяем, если бы не
дал ей доказательств своей признательности. Итак, прошу у тебя разреше-
ния на брак с ней. Ты простишь мне мои ошибки, и мы заживем вместе в
твоем новом доме.

Если бы ты знала ее, ты бы сразу же дала согласие. Уверяю тебя, что
она совершенство и притом образец благовоспитанности. Ты, без сомнения,
полюбишь ее. Что же касается меня, то я не могу без нее жить.

С нетерпением жду от тебя ответа, а пока мы оба от души целуем тебя.

Твой сын

виконт Поль де Ламар",

Жанна была уничтожена. Она застыла в неподвижности, опустив письмо на
колени; ей были ясны происки этой девки, которая все время удерживала ее
сына, ни разу не пустила его к ней, дожидаясь своего часа - того часа,
когда старуха мать, дойдя до отчаяния, не устоит перед желанием обнять
свое дитя, смягчится и даст согласие на все.

И неизжитая обида от неизменного предпочтения, которое Поль оказывал
этой твари, разрывала ее сердце.

Она твердила про себя:

- Он не любит, не любит меня.

Вошла Розали.

- Он собрался на ней жениться, - проговорила Жанна.

Служанка даже подскочила.

- Ох, сударыня, не давайте согласия. Как можно, чтобы господин Поль
подобрал эту потаскуху.

И Жанна, подавленная, но полная возмущения, ответила:

- Будь покойна, голубушка, этого я не допущу. А раз он не желает при-
езжать, я сама поеду к нему, и тогда посмотрим, кто из нас возьмет верх.

Она немедленно написала Полю, что собирается приехать и желает уви-
деться с ним где угодно, только не на квартире этой твари.

В ожидании ответа она начала сборы. Розали принялась укладывать в
старый баул белье и одежду своей госпожи, но, расправляя ее платье, дав-
нишнее летнее платье, вскричала вдруг:

- Да вам даже надеть-то на себя нечего! Я вас не пущу так! На вас
стыдно будет смотреть, а парижские дамы сочтут вас за прислугу.

Жанна подчинилась ей, и они вдвоем отправились в Годервиль, где выб-
рали материю в зеленую клетку и отдали шить местной портнихе. Затем заш-
ли за указаниями к нотариусу, мэтру Русселю, который каждый год ездил на
две недели в столицу. Сама Жанна не была в Париже двадцать восемь лет.

Он дал подробнейшие наставления, как остерегаться экипажей, как, убе-
речься от воровства, советуя зашить деньги в подкладку платья, а в кар-
мане держать только то, что нужно на мелкие расходы. Он долго распрост-
ранялся о ресторанах с умеренными ценами и указал два или три, где быва-
ют дамы; затем он рекомендовал гостиницу "Нормандия" около вокзала, где
обычно останавливался сам, и разрешил сослаться там на него.

Уже целых шесть лет между Парижем и Гавром проложена была железная
дорога, о которой шло столько толков. Но Жанна, удрученная горем, еще не
видела знаменитого локомотива, который все перевернул в округе.

Тем временем от Поля ответа не было.

Она прождала неделю, другую, каждое утро выходила на дорогу навстречу
почтальону и с трепетом обращалась к нему:

- Для меня что-нибудь есть, дядюшка Маландэн?

И тот неизменно отвечал охрипшим от переменчивого климата голосом:

- Покамест ничего, сударыня.

Ну конечно же, эта женщина не позволяла Полю ответить!

Тогда Жанна решила ехать, ничего не дожидаясь. Она хотела взять с со-
бой Розали, но служанка отказалась сопутствовать ей, не желая увеличи-
вать дорожные расходы.

Впрочем, она и хозяйке своей не позволила взять больше трехсот фран-
ков.

- Если вам потребуется еще, вы мне напишете, я схожу к нотариусу, а
он уже будет знать, как переслать вам деньги. А то господин Поль все
приберет к рукам.

Итак, в одно декабрьское утро обе взобрались в двуколку Дени Лекока,
который повез их на станцию, - решено было, что Розали проводит хозяйку
до железной дороги.

Прежде всего они справились о стоимости билета, потом, когда все было
улажено и баул сдан в багаж, стали ждать, глядя на железные полосы и
стараясь понять, как действует эта штука, и до того были заняты увлека-
тельной загадкой, что даже позабыли о печальной цели путешествия.

Наконец послышался отдаленный гудок, они повернули головы и увидели
черную машину, которая все росла, приближаясь. Чудовище надвинулось с
оглушительным грохотом и прокатило мимо них, волоча за собой цепочку до-
миков на колесах; кондуктор открыл дверцу, Жанна со слезами поцеловала
Розали и взобралась в одну из клеток.

Взволнованная Розали кричала:

- Прощайте, сударыня, счастливого пути, до скорого свидания!

- Прощай, голубушка.

Снова раздался гудок, и вся вереница домиков покатилась сперва мед-
ленно, потом быстрее и, наконец, с ужасающей скоростью.

В купе, куда попала Жанна, два господина спали, прислонившись к стен-
ке в разных углах.

Она смотрела, как мелькали поля, деревья, фермы, селенья, и была оше-
ломлена такой быстротой, чувствовала себя захваченной новой жизнью, уне-
сенной в новый мир, непохожий на мир ее тихой юности, ее однообразной
жизни.

Уже смеркалось, когда поезд прибыл в Париж. Носильщик взял багаж Жан-
ны, и она, перепуганная сутолокой, не привыкшая лавировать в движущейся
толпе, почти бежала за ним, чтобы не потерять его из виду.

Когда она очутилась в конторе гостиницы, то прежде всего поспешила
заявить:

- Меня к вам направил господин Руссель.

Хозяйка, массивная женщина сурового вида, сидевшая за конторкой,
спросила:

- Кто это такой - господин Руссель?

- Да это нотариус из Годервиля, он останавливается у вас каждый год,
- растерявшись, отвечала Жанна.

- Очень возможно. Только я его не знаю, - сказала тучная особа. - Вам
нужна комната?

- Да, сударыня.

Слуга взял ее баул и пошел по лестнице впереди нее.

У нее тоскливо сжималось сердце. Она села подле маленького столика и
попросила, чтобы ей принесли чашку бульона и кусочек цыпленка. С самого
утра у нее ничего не было во рту.