вдвоем, чтобы делиться впечатлениями.
одиночестве...
даль, словно надеясь заглянуть за черту горизонта, затем произнесла с
расстановкой:
ции... и еще на Корсике! Какая там, должно быть, дикая красота!
уж очень древние, полные воспоминаний, вроде Греции. Как, должно быть,
приятно находить следы тех народов, историю которых мы знаем с детства,
и видеть места, где Совершались великие деяния.
обсуждали достоинства каждой страны, восторгались воображаемыми ландшаф-
тами и фантастическими - нравами некоторых народов, например, китайцев
или лапландцев; но в конце концов пришли к заключению, что нет в мире
страны прекраснее Франции, где климат такой мягкий - летом прохладно,
зимой тепло, где такие пышные луга, зеленые леса, широкие, плавные реки
и такое благоговение перед искусствами, какого не было нигде после золо-
того века Афин.
след, словно сверкающая дорожка, тянулся по глади океана от горизонта до
струи за кормою лодки.
ный парус заалелся. Беспредельная тишь словно убаюкала просторы, все
смолкло перед этой встречей двух стихий, и, нежась и выгибая под сводом
неба свое сверкающее переливчатое лоно, водная стихия, невеста-великан-
ша, ожидала огненного жениха, нисходившего к ней. Он спешил опуститься,
пылая как бы от жажды объятий. Он коснулся ее, и мало-помалу она его
поглотила.
ря, словно солнце, утопая, бросило в мир вздох успокоения.
Дядя Ластик взялся за весла; все заметили, что море светится. Жанна и
виконт, сидя рядом, смотрели на подвижные огоньки за кормой лодки. Почти
без мыслей, в смутном созерцании, они блаженно впитывали отраду вечера;
рука Жанны опиралась на скамью, и вот палец соседа, словно нечаянно,
Дотронулся до нее; девушка не шевельнулась, удивленная, счастливая и
смущенная этим легким прикосновением.
растревоженная, так что ей хотелось плакать от всего. Она взглянула на
часы, подумала, что пчелка будет свидетельницей всей ее жизни, будет
своим частым и ровным тиканьем откликаться на ее радости и горе, и оста-
новила позолоченную мушку, чтобы поцеловать ее крылышки. Она готова была
расцеловать все на свете. Она вспомнила, что запрятала в какой-то ящик
старую куклу. Отыскав ее, она так обрадовалась, словно встретилась с лю-
бимой подругой, и, прижимая игрушку к груди, осыпала страстными поцелуя-
ми ее крашеные щеки и кудельные локоны.
теперь на ее пути по воле всеблагого провидения? Он ли это, тот, кто
создан для нее и кому она отдаст всю жизнь? Неужто они двое суждены друг
другу, и чувства их, встретившись, соединятся, сольются нерасторжимо,
породят любовь?
восторгов, тех душевных потрясений, которые считала признаками страсти;
однако она как будто уже начинала любить его, потому что, думая о нем,
минутами вся замирала, а думала она о нем беспрестанно. В его при-
сутствии у нее тревожно билось сердце; она бледнела и краснела, встречая
его взгляд, вздрагивала от звука его голоса.
Она без конца искала ответа у самой себя, гадала по лепесткам ромашки,
по облакам, по монетам, подброшенным вверх.
она увидела на столе в гостиной груду коробок с конфетами, а на стуле
огромный букет.
кане. Свадебные обеды", и Людивина с помощью поваренка принялась вытас-
кивать из задней дверцы фургона множество больших плоских корзин, от ко-
торых вкусно пахло.
лакированные сапожки подчеркивали миниатюрность ноги. Длинный сюртук был
схвачен в талии, а между отворотами виднелось кружево манишки. Галстук
из тонкого батиста был несколько раз обернут вокруг шеи, и вынуждал ви-
конта высоко держать красивую чернокудрую голову, отмеченную печатью
строгого изящества.
делает неузнаваемыми самые привычные лица. Жанна в изумлении смотрела на
него, как будто видела впервые, она находила его в высшей степени арис-
тократичным, вельможей с головы до пят.
из своей спальни, опираясь на руку Розали, которая до того была потрясе-
на щегольской наружностью г-на де Ламар, что папенька заметил:
ной.
преподнес его Жанне. Она взяла цветы, недоумевая все больше и больше.
Все четверо сели в карету; кухарка Людивина принесла баронессе холодного
бульона для подкрепления сил и при этом заявила:
лись по деревенской улице, матросы в Праздничном платье, слежавшемся на
сгибах, выходили из домов, кланялись, пожимали руку барону и шли за ни-
ми, как в процессии.
крест, его держал перед собой мальчик-служка, а за ним второй мальчуган,
одетый в Красное с белым, нес сосуд со святой водой и кропилом.
трубач и, наконец, кюре; на его выпуклом животе была скрещена и топорщи-
лась шитая золотом епитрахиль. Он улыбнулся и кивнул головой в знак При-
ветствия; потом, полузакрыв глаза, шевеля губами в беззвучной молитве и
надвинув на нос треугольную шапочку, последовал по направлению к морю за
своим дегабом, облаченным в стихари.
ные ленты развевались на ее мачте, парусе, снастях, а на корме золотыми
буквами было выведено название: Жанна.
навстречу процессии. Все мужчины Дружным движением обнажили головы, а
кучка богомолок, в широких черных сборчатых накидках с капюшоном, полук-
ругом опустилась на колени.
другого три старика певчих, на вид особенно неопрятные и небритые при
белых одеяниях, с важной миной уткнулись в книгу церковных песнопений и
зафальшивили во всю глотку среди ясного утра.
серенькие глазки его совсем скрывались за раздутыми щеками. Кожа на шее
и даже на лбу как будто оттопырилась, - с такой натугой он дул.
крестин своего суденышка, катило барашки вышиной с палец и, словно граб-
лями, тихонько шуршало по гальке. А большие белые чайки, развернув
крылья, чертили по синему небу круги, удалялись, возвращались и плавным
полетом проносились над коленопреклоненной толпой, словно тоже хотели
узнать, что там творится.
хриплым голосом прокудахтал какие-то латинские слова, выговаривая внятно
только их звучные окончания.
бубнить молитвы, остановившись у одного из бортов, напротив крестных,
которые не двигались, держась за руки.
дыхалась от внезапно нахлынувшего волнения, почти теряла сознание и дро-
жала так, что у нее стучали зубы. Мечта, не покидавшая ее все последнее
Белов Вольф
Корнев Павел
Ильин Андрей
Володихин Дмитрий
Ковальчук Вера
Андреев Николай