ли они надежду на вмешательство Европы и, в частности, Франции.
вопросам, которые так волнуют в настоящее время общественное мнение, -
после некоторого молчания проговорил он, не обращаясь ни к кому в от-
дельности. - И, снова уставившись на Дюруа, добавил: - Понаблюдай за
тем, как будет действовать СенПотен, - это великолепный репортер, он те-
бе в пять минут выпотрошит кого угодно.
вить своего бывшего однополчанина и нынешнего сослуживца в известные
рамки, указать ему надлежащее место.
нимает нас за своих читателей.
ворился. Толкуя о редакционных делах и обо всем на свете, он выказывал
поразительную осведомленность:
род!
характерной для сынов Израиля, грошовой экономии, мелкого торгашества,
унизительного выклянчивания скидок, описал все его ростовщические ухват-
ки.
дит за нос. Его газета, официозная, католическая, либеральная, республи-
канская, орлеанистская, этот слоеный пирог, эта мелочная лавчонка нужна
ему только как вспомогательное средство для биржевых операций и всякого
рода иных предприятий. По этой части он не промах: зарабатывает миллионы
на акционерных обществах, у которых ни гроша за душой...
бальзаковские словечки. На днях был такой случай: я, старая песочница
Норбер и новоявленный Дон Кихот - Риваль сидим, понимаете ли, у него в
кабинете, и вдруг входит наш управляющий Монтлен с известным всему Пари-
жу сафьяновым портфелем под мышкой. Вальтер воззрился на него и спраши-
вает: "Что нового? ", Монтлен простодушно отвечает: "Я только что упла-
тил долг за бумагу" - шестнадцать тысяч франков". Патрон подскочил на
месте от ужаса. "Что вы сказали?" - "Я уплатил господину Прива". - "Вы с
ума сошли!" - "Почему?" - "Почему... почему... почему..." Вальтер снял
очки, протер стекла, улыбнулся той плутоватой улыбкой, которая раздвига-
ет его толстые щеки, когда он собирается сказать что-нибудь ядовитое или
остроумное, и насмешливым, не допускающим возражений тоном сказал: "По-
чему? Потому что на этом деле мы могли получить скидку в четыре, а то и
в пять тысяч франков". Монтлен удивился: "Да как же, господин Вальтер,
ведь счета были в порядке, я их проверял, а вы принимали..." Тут патрон,
на этот раз уже серьезно, заметил: "Нельзя быть таким простаком. Запом-
ните, господин Монтлен, что сперва надо накапливать долги, а потом зак-
лючать полюбовные сделки". - Вскинув голову, Сен-Потен с видом знатока
добавил: - Ну что? Разве это не Бальзак?
старым неудачником, Риваля - бледной копией Фервака. Затем снова загово-
рил о Форестье.
Любовница мышиного жеребчика Водрека, графа де Водрека, - это он дал ей
приданое и выдал замуж...
гать этого болтуна, закатить ему пощечину. Но он лишь остановил его воп-
росом:
[1] меня окрестили в редакции.
Дюруа, - а ведь нам еще предстоит посетить двух важных особ.
я в самом деле пойду спрашивать у индуса и китайца, что они думают об
Англии? Да я лучше их знаю, что они должны думать, чтобы угодить читате-
лям "Французской жизни". Я проинтервьюировал на своем веку пятьсот таких
китайцев, персов, индусов, чилийцев, японцев. По-моему, все они говорят
одно и то же. Следовательно, я должен взять свою статью о последнем из
наших гостей и переписать ее слово в слово. Придется только изменить за-
головок, имя, титул, возраст, состав свиты. Вот тут надо держать ухо
востро, не то "Фигаро" и "Голуа" живо уличат во вранье. Но у швейцаров
"Бристоля" и "Континенталя" я в пять минут получу об этом самые точные
сведения. Мы пройдем туда пешком и дорогой выкурим по сигаре. А с редак-
ции стребуем пять франков разъездных. Вот, дорогой мой, как поступают
люди практичные.
Дюруа.
загадочным видом ответил СенПотен.
будь дела, то я вас не держу.
и он тут же, дорогой, принялся обдумывать ее. Он попытался припомнить
несколько анекдотов, привести в порядок свои наблюдения, мысли, сделать
некоторые выводы - и так незаметно дошел до конца Елисейских полей, где
ему лишь изредка попадались навстречу гуляющие, ибо в жаркие дни Париж
становится безлюдным.
ки, он медленным шагом двинулся по кольцу внешних бульваров и, придя до-
мой, сел за работу.
он успел накопить, улетучилось, самый мозг его словно испарился. Он ло-
вил обрывки воспоминаний, силился их удержать, но стоило ему ухватиться
за них, и они ускользали или же мелькали перед ним с головокружительной
быстротой, и он не знал, как их подать, что с ними делать, с чего на-
чать.
он сказал себе: "Я еще не наловчился. Придется взять еще один урок". И
при одной мысли о совместной работе с г-жой Форестье, о продолжительной
задушевной, интимной, столь приятной беседе с нею наедине его охватила
дрожь нетерпения. Боясь, что если он вновь примется за статью, то дело
неожиданно может пойти на лад, Дюруа поспешил лечь.
дания с г-жой Форестье и намеренно отдаляя его.
кнопку звонка.
он продолжал настаивать:
такое чудесное утро.
писал, сидя в кресле, в котором вчера сидел Дюруа, а г-жа Форестье, в
том же белом пеньюаре, стояла, облокотившись на камин, и, с папиросой в
зубах, диктовала.
мился ко мне не для того, чтобы иметь удовольствие сказать нам: "С доб-
рым утром"?
ло в том, что у меня опять ничего не вышло со статьей... а ты... вы оба
были так добры прошлый раз... что я надеялся... я осмелился прийти...
очевидно, вообразил, что я буду за тебя работать, а ты будешь каждый ме-
сяц получать денежки. Ловко придумано, что и говорить!
улыбкой, похожей на маску любезности, за которой таится ирония.
вдруг отчетливо произнес: - Приношу вам тысячу извинений, сударыня, и
еще раз горячо благодарю за прелестный фельетон, который вы за меня на-
писали вчера. - Он поклонился, сказал Шарлю: - В три часа я буду в ре-
Земляной Андрей
Посняков Андрей
Свержин Владимир
Распопов Дмитрий
Прозоров Александр