Образ Форестье вновь проник в его сознание, он завладел им, он угнетал
его Дю Руа мог думать теперь только о нем, говорить только о нем.
голосе сказала она.
га, да? Признайся, что наставляла!
ражение.
- не унимался Дю Руа - а Да, да, да! Мне было бы очень приятно узнать,
что Форестье носил рога Как они, наверно, шли к его глупой роже, а?
лям, он продолжал настаивать:
скажешь мне, не кому-нибудь, а именно мне, что ты изменяла ему.
ненавистный, презренный мертвец, носил это смешное и позорное украшение
И вместе с тем другое, более смутное чувство возбуждало его любопытство.
это заслужил. Если б ты не украсила его рогами, это была бы с твоей сто-
роны огромная ошибка. Да ну же, Мад, сознайся!
кий и нервный смешок.
отвечают?
лодеть; он окаменел, оцепенел, ему не хватало воздуха, как это бывает в
минуту душевного потрясения.
на своих звезд. По воде неторопливо и плавно скользили два лебедя, чуть
заметные, почти неразличимые в темноте.
медленно двигавшимся экипажам, огромные фонари которых сверкали во мраке
леса, точно глаза.
спрашивал себя Дю Руа. И эта почти полная уверенность в том, что она из-
меняла своему первому мужу" доводила его сейчас до исступления. Ему хо-
телось избить ее, сдавить ей горло, рвать ей волосы.
тобой", - он заласкал бы ее, он стал бы ее боготворить!
взволнован для того, чтобы вновь предаться размышлениям. Он чувствовал
лишь, как в нем шевелится злоба и пухнет гнев - тот самый гнев, что зре-
ет в каждом самце, озадаченном прихотями женского вкуса. Впервые ощущал
он безотчетную тревогу мужа, в сердце которого закралось сомнение. В
сущности, он ревновал за мертвеца, ревновал за Форестье, ревновал необы-
чайной и мучительной ревностью, к которой внезапно примешалась ненависть
к Мадлене. Раз она изменяла Шарлю, то как мог доверять ей он, Дю Руа?
лясь подавить душевную боль, он подумал: "Все женщины - потаскушки, надо
пользоваться их услугами, но нельзя тратить на них душевные силы".
все же не давал им срываться с языка. "Мир принадлежит сильным, - повто-
рял он про себя. - Надо быть сильным. Надо быть выше этого".
видел перед собой бледное зарево, похожее на отсвет гигантского горна.
До него доносился невнятный, беспрерывный, немолчный гул, вобравший в
себя бесчисленное множество разнообразных звуков, глухой, далекий и
вместе с тем близкий рокот, чуть слышное и могучее биение жизни, тяжелое
дыхание Парижа - дыхание титана, изнемогавшего от усталости в эту летнюю
ночь.
Жорж. - Каждый - за себя. Победа достается смелым. Эгоизм - это все. Но
эгоизм, алчущий богатства и славы, выше эгоизма, алчущего любви и женс-
ких ласк".
при въезде в город стоял нескладный великан, который вот сейчас зашагает
по широко раскинувшейся перед ним улице.
торые везли домой, в желанную постель, все те же безмолвные, сплетенные
в объятии пары. Казалось, будто возле них движется все человечество,
пьяное от радости, счастья и наслаждения.
спросила она. - За полчаса ты не сказал ни слова.
говорю себе, что в жизни, право, есть кое-что поинтереснее.
блестящие покровы. "Глупее глупого стесняться, отказывать себе в чем бы
то ни было, глупо, что последнее время я так изводил себя, волновался,
страдал". Образ Форестье встал перед его глазами, не вызвав в нем, одна-
ко, ни малейшего раздражения. У него было такое чувство, словно они
только что помирились, снова стали друзьями. Ему даже хотелось крикнуть:
"Здорово, старик!"
ложила она.
профиль и белокурые волосы ярко осветила гирлянда газовых рожков, зазы-
вавшая в кафешантан.
бушка, можно сказать: на ловца и зверь бежит. Но если мои сослуживцы
опять начнут дразнить меня тобой, то я их так отделаю" что небу жарко
станет".
подозрения, поцеловал ее.
своей обычной улыбкой.
кое-кому из наших остряков понравилось называть меня "Форестье". Мне это
начинает надоедать. Будь добр, предупреди их, что я дам пощечину перво-
му, кто еще раз позволит себе эту шутку. Их дело решить, стоит ли эта
забава удара шпаги. Я обращаюсь к тебе потому, что ты человек с выдерж-
кой и сумеешь уладить дело мирным путем, а во-вторых, потому, что ты уже
был моим секундантом.
называл его "Форестье".
дет!" - и отворил дверь.
казалось, что при виде его она слегка побледнела. Поклонившись сперва
г-же Вальтер и ее дочкам, которые, как два часовых, сидели справа и сле-
ва от нее, он повернулся к своей бывшей любовнице. Она протянула ему ру-
ку, он взял ее и пожал так, словно хотел сказать: "Я вас люблю по-преж-
нему". Она ответила ему на это пожатие.
ность.
свою очередь, и обратилась к Мадлене: - Ты разрешишь мне по-прежнему на-
зывать его Милым другом?
вал в своей холостяцкой квартире, - о большом фехтовальном состязании,
на котором должны были присутствовать и светские дамы.
пойти, муж как раз в это время будет в отъезде.
Семенова Мария
Акунин Борис
Мурич Виктор
Корнев Павел
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия