Чтение 44–й страницы книги ~Монт-Ориоль~

- Нет, ничего не слышу. Лучше всего нам здесь подождать их.

- Ах, боже мой!.. Нет... Надо их найти.

Он помолчал немного, потом нерешительно спросил:

- Так вам это очень больно?

Она подняла голову, взглянула на него с отчаянием, а глаза ее уже по-
дернулись прозрачной влагой, и на темных длинных ресницах задрожали сле-
зинки. Она хотела что-то сказать и не могла, не решалась, а между тем
стесненному сердцу, переполненному горем, долго таившему его, так нужно
было открыться.

Поль сказал:

- Значит, вы очень любите его?.. Не стоит он вашей любви, право!

Она больше не в силах была сдерживаться и, закрыв лицо руками, чтобы
не видны были слезы, заговорила:

- Нет нет... Я не люблю его... он так гадко поступил со мной Он играл
мною... это очень гадко... это низко, и все-таки мне тяжело... очень тя-
жело... потому что обидно... очень обидно... А больше всего тяжело из-за
сестры... сестра тоже меня не любит теперь. Она еще хуже со мной посту-
пает... Я чувствую, что она теперь не любит меня... совсем не любит...
ненавидит... а у меня только она одна и была... теперь у меня никого
нет... За что? Что я ей сделала?..

Ему видны были только маленькое ее ухо и полоска гибкой шеи, уходив-
шая под воротник платья из легкой ткани, к более округлым линиям де-
вичьего стана. Он был глубоко взволнован жалостью, нежностью, охвачен
бурным желанием взять ее под свою защиту, как это всегда с ним бывало,
когда женщина затрагивала его душу. И его быстро загоревшаяся душа про-
никлась восторженным умилением перед этой детской скорбью, такой наивной
и полной такого мучительного очарования.

Он протянул руку и безотчетно, не размышляя, как успокаивают плачуще-
го ребенка, обнял ее за плечи. И вдруг рука его ощутила, что ее сердце
бьется быстробыстро, словно у пойманной птички.

Непрестанные торопливые толчки передавались по руке его собственному
сердцу, и оно тоже забилось быстрее. Он чувствовал, как стучит ее серд-
це, и этот быстрый стук отзывался во всем его - теле, в мышцах, в нер-
вах, как будто два сердца слились воедино, страдали одним и тем же стра-
данием, трепетали в едином биении и жили одной жизнью, словно часы, сое-
диненные стальною нитью, так что их ход совпадает секунда за секундой.

Вдруг она отвела руки от покрасневшего, но по-прежнему милого личика
и, быстро отирая слезы, сказала:

- Ах, зачем это я?! Вот глупая! Не надо было говорить об этом. Пой-
демте скорее обратно, к госпоже Онора. А про это забудьте, пожалуйста...
Обещаете?

- Обещаю.

Она протянула ему руку.

- Вам-то я верю. Мне кажется, вы честный человек.

Они пошли обратно. Он подхватил ее на руки и перенес через ручей, как
нес когда-то Христиану, год тому назад. Сколько раз он приходил сюда с
Христианой этой же самой тропинкой в прежние дни, когда боготворил ее! И
он подумал, удивляясь перемене в себе: "Как коротка была эта страстная
любовь!"

Шарлотта потянула его за рукав и прошептала:

- Госпожа Онора уснула, сядем возле нее тихонько.

Толстуха действительно спала, прислонившись к стволу сосны, прикрыв
лицо носовым платком, и мирно похрапывала, сложив руки на животе. Они
опустились на траву в нескольких шагах от нее и сидели молча, чтоб не
разбудить ее.

И тогда глубокая лесная тишина, царившая вокруг, стала для них тя-
гостной, томительной. Слышалось только, как быстро журчит по камешкам
вода, чуть-чуть шуршат в траве насекомые, гудит в воздухе рой мошкары и
большие черные жуки шелестят сухими листьями.

Где же Луиза и Гонтран? Что они делают? Вдруг вдалеке зазвучали их
голоса: они возвращались. Г-жа Онора проснулась и удивленно посмотрела
вокруг.

- Ах, вы уже вернулись? А я и не слышала, как вы подошли! А где же
остальные? Нашли вы их?

Поль ответил:

- Вот они. Идут.

Донесся смех Гонтрана. И от этого веселого смеха с души Шарлотты как
будто свалился камень. Она не могла бы сказать, почему ей стало легче.

Вскоре они показались на дорожке. Гонтран шел быстро, почти бежал и
тянул за руку Луизу, красную, как пион. Ему не терпелось рассказать за-
бавное приключение, и он еще издали закричал:

- Послушайте-ка! На кого мы сейчас наткнулись!.. Ни за что не угадае-
те! Застали на месте преступления обольстителя Мадзелли и рыжеволосую
красотку-вдовушку, дочку профессора Клоша, знаменитого профессора Клоша,
как сказал бы Виль. О, ужас! Мадзелли, мошенник этакий, целовал ее, да
еще как!.. Как целовал!..

Госпожа Онора с видом оскорбленной добродетели прервала его игривый
рассказ:

- Ах, граф!.. Подумайте, что вы говорите... При девушках!

Гонтран склонился в глубоком поклоне.

- Вы совершенно правы, многоуважаемая госпожа Онора. Благодарю вас,
что вы напомнили мне о приличиях. Все ваши побуждения всегда возвышенны.

Затем все двинулись в обратный путь, но, чтоб не возвращаться вместе,
молодые люди простились с дамами и пошли лесом.

- Ну как? - спросил Поль.

- Объяснился. Сказал, что обожаю и буду счастлив назвать ее своей
супругой.

- А что она сказала?

- Сказала очень мило и пристойно: "Поговорите с папенькой. Я отвечу
через него".

- И что же теперь? - спросил Поль.

- Немедленно уполномочу Андермата передать официальное предложение. А
если старый мужлан Ориоль заартачится, скомпрометирую его дочку ка-
кой-нибудь выходкой.

Андермат все еще разговаривал с доктором Латоном на террасе казино.
Гонтран отвел зятя в сторону и изложил ему положение дел.

Поль пошел по риомской дороге. Ему хотелось побыть одному, разоб-
раться в хаосе взволнованных мыслей и чувств, в том смятении, которое
охватывает нас на пороге любви.

Уже давно он бессознательно поддавался пленительному и чистому очаро-
ванию этой покинутой девочки. Он угадывал в ней милое, доброе существо,
простое, искреннее, прямодушное, и сначала чувствовал к ней жалость, ту
теплую, ласковую жалость, которую вызывает в нас женское горе. Но учас-
тились встречи, и как-то незаметно в сердце дало ростки зернышко нежнос-
ти, ведь женщина может заронить его в нас так легко, а ростки его подни-
маются так буйно. И теперь, особенно за последний час, он чувствовал,
что его заполонило и преследует ощущение ее близости, хотя ее нет с ним,
- первый признак любви.

Он шел по дороге, переполненный неотступными воспоминаниями о ее
взгляде, о звуке ее голоса, о складочке в уголках губ, расцветающих
улыбкой или скорбно опущенных в слезах, о ее походке, даже о цвете и ше-
лесте ее платья.

И он думал: "Кажется, попался! Я знаю себя. Вот досада! Лучше бы мне
вернуться в Париж. Ах, черт! Ведь это молоденькая девушка. Не могу же я
сделать ее своей любовницей!"

Потом он стал мечтать о ней, как мечтал в прошлом году о Христиане.
Да, эта девушка тоже совсем не похожа на всех женщин, какие встречались
на его пути, женщин, родившихся и выросших в городах; не похожа она и на
девушек, с детства впитавших в себя кокетство, перенявших его уловки и
от матерей, и от всех своих знакомых. В ней не было ничего деланного,
никаких ужимок, предназначенных для обольщения, ничего заученного в сло-
вах, ничего искусственного в движениях, ничего лживого во взгляде.

И она была не только нетронутым и чистым существом, но происходила из
среды почти первобытной, была истой дочерью земли и только еще вступила
в период превращения в городскую даму.

Он взвинчивал себя, стараясь подавить смутное сопротивление, минутами
поднимавшееся в нем. В памяти его возникали поэтические образы, создан-
ные Вальтером Скоттом, Диккенсом и Жорж Санд, и они еще более воспламе-
няли его воображение, вечно подстегиваемое женщиной.

Гонтран говорил о нем: "Поль? О, это норовистый конь, который мчит на
своем хребте любовь; лишь только сбросит одну, на него вскочит другая".

Бретиньи шел долго; наконец, заметив, что уже темнеет, он повернул
обратно.

Проходя мимо нового ванного заведения, он увидел, что неподалеку бро-
дят по виноградникам и обмеряют землю Андермат и оба Ориоля. По их жес-
там он понял, что у них идет горячий спор.

Час спустя Вильям Андермат вошел в гостиную, где собралась вся семья,
и сказал маркизу:

- Дорогой тесть, извещаю вас, что ваш сын Гонтран через полтора - два
месяца женится на девице Луизе Ориоль.

Маркиз де Равенель был ошеломлен.

- Гонтран?! Что вы говорите!!

- Говорю, что, с вашего согласия, Гонтран через полтора - два месяца
женится на девице Ориоль. Она будет очень богата.

Тогда маркиз сказал самым естественным тоном:

- Ах, боже мой, пусть женится, если ему так уж хочется!.. Я не возра-
жаю...

И банкир рассказал, как он сосватал Гонтрану дочку старика крестьяни-
на.

Узнав от графа, что девушка готова дать согласие, он решил, не теряя