изобретение:
может обидеться, если не я сам сообщу ей эту новость...
улыбкой, казалось, говорившей: "Отлично! Право, отлично. Вот как надо
кончать: без шуму, без скандалов, без драм".
она встанет, и ты ей сообщишь о своем решении.
и тотчас отвернулись.
се, и г-н де Равенель поспешно вышел из комнаты, чтобы перехватить его
на дороге.
тельное положение зятя, сказал о желании Христианы, и Блек без всяких
отговорок пошел к ней.
сказала:
рассказала о своих страшных снах, мучительных мыслях. Она говорила ти-
хим, кротким голосом, как на исповеди, а доктор слушал ее, точно духов-
ник; иногда он окидывал ее пристальным взглядом своих круглых рачьих
глаз, легкими кивками показывая, что слушает внимательно, бормотал:
"Так, так", - будто хотел сказать: "Да знаю я все это, знаю прекрасно и
без труда вылечу вас, если захочу".
расспрашивать об ее образе жизни, о привычках, о режиме, который ей
предписан, о лекарствах. Выслушивая ответы, он, казалось, то одобрял,
помахивая рукой, то протяжно восклицал: "О-о!" - с какой-то сдержанной
укоризной. Когда она решилась наконец сказать, как ей страшно, что у ре-
бенка, возможно, неправильное положение, он поднялся и с целомудрием ду-
ховного пастыря, деликатно, осторожно исследовал ее сквозь простыню и
решительным тоном сказал:
тор!
указания и писал долго-долго. Потом он опять сел у постели и завел со
своей пациенткой разговор, но говорил уже совсем другим тоном, словно
желая показать, что свою священную врачебную миссию он уже выполнил.
даже в самой обычной, фразе сквозило желание что-нибудь выведать. Гово-
рил он обо всем. По-видимому, его очень интересовала женитьба Гонтрана.
Потолковав об этом, он вдруг заметил с гадкой улыбкой злого уродца:
ным беседовать с вами, хотя это уже ни для кого не тайна: - дядюшка Ори-
оль рассказывает об этом всякому встречному и поперечному.
кончиков пальцев по рукам, к плечу, по груди, по животу, по икрам ног.
Она еще не понимала всего смысла этих слов, но ужас охватил ее, что Блек
не договорит, а значит, она ничего не узнает, и она нашла в себе силы
схитрить:
и поперечному?
жется, господин Бретиньи очень богат и любит эту юную Шарлотту уже дав-
но. Впрочем, обе свадьбы устроила супруга доктора Онора. Она любезно
предоставляла влюбленным парочкам и свою помощь, и свой дом для свида-
ний.
дермат и Гонтран, и все бросились доставать уксус, эфир, лед и всякие
другие ненужные тут средства.
ки, извиваясь всем телом, закричала диким голосом. Она пыталась гово-
рить, но бросала только бессвязные слова:
Ох! Боже мой!
вые схватки, в гостинице находился доктор Блек и пришлось его позвать.
Андермат, сказали, что ей дурно. Я прибежал и, слава богу, подоспел вов-
ремя.
усомнившись в обоих докторах, побежал с непокрытой головой к Ма-Русселю
и стал умолять его прийти. Профессор тотчас же согласился, машинальным
жестом врача, отправляющегося по визитам, застегнул сюртук и двинулся в
путь твердым, быстрым шагом, широким, уверенным шагом знаменитости, одно
появление которого может спасти человеческую жизнь.
лись докладывать ему, спрашивать советов.
профессор... Не считаете ли вы нужным, дорогой профессор... Не следует
ли нам, дорогой профессор?.. - И так далее.
сыпая Ма-Русселя вопросами, тоже повторял ежеминутно: "Дорогой профес-
сор".
видела, ничего не замечала, ничего не понимала: ее терзали такие мучи-
тельные боли, что в голове не было ни единой мысли. Ей казалось, что жи-
вот, поясницу и таз ей перепиливают тупой пилой, медленно водят ею, дер-
гают рывками, останавливаются на мгновение и снова раздирают стальными
зубьями кости и мышцы.
далась мысль, и начиналась другая пытка, еще более жестокая, терзавшая
душу; эта боль была страшнее, чем физические муки: он любит другую, он
женится.
снова вызвать невыносимые муки тела, выгибалась, напрягала мышцы, опять
начинались схватки, и тогда она хоть ни о чем не думала.
та, истерзана физическими и душевными страданиями, что хотела только од-
ного - умереть, умереть поскорее, лишь бы кончились нестерпимые муки. И
вдруг, когда она вся содрогалась от долгой, не отпускавшей ни на секунду
боли, еще более страшной, чем прежде, ей показалось, что все внутреннос-
ти вырвались из ее тела. И все кончилось... Боли стихли, как успокаива-
ются волны. И это прекращение пытки было таким блаженством, что даже го-
ре ее ненадолго замерло. С ней говорили, она отвечала усталым, слабым
голосом.
жив, будет жить, будет расти. Ребенок Поля! И ей хотелось кричать, выть
от новой боли, терзавшей сердце. У нее ребенок... Девочка. Нет, не на-
до!.. Никогда ее не видеть... Никогда не притрагиваться к ней...
и муж - она никого не замечала. Где он? Что делает? Как она была бы
счастлива сейчас, если б он любил ее!
это или день, ее огнем жгла неотвязная мысль: он любит другую.
чего не знала, пока этот доктор не сказал мне?"
ся, чтоб она ничего не узнала.
сидела в кресле какая-то незнакомая женщина. Должно быть, сиделка. Хрис-
тиана не посмела расспросить ее. У кого же, у кого можно спросить про
это?
нее глаза открыты, он подошел к постели.
Только вот не знаю, как быть с тобою. Я телеграфировал нашей милой прия-
тельнице - госпоже Икардон, - ведь она обещала приехать к твоим родам; я
сообщил, что роды произошли преждевременно, умолял ее поспешить. Но ока-
зывается, у нее племянник болен скарлатиной, и она ухаживает за ним... А
ведь нельзя тебя оставить одну... И нужна все-таки женщина хоть
сколько-нибудь приличная... И вот одна здешняя дама вызвалась ухаживать
Глуховский Дмитрий
Роллинс Джеймс
Лукин Евгений
Прозоров Александр
Андреев Николай
Шилова Юлия