ней никого не было. Она лежала и ждала, что он сейчас вернется, но через
несколько минут, проведя рукой по другой половине тахты, она обнаружила,
что та давно остыла, словно он ушел сразу же, как только она уснула.
дела, поразило ее. Часто мигая, она стояла, оглядывая удивительное уб-
ранство комнаты. Она напоминала грот, с водопадом и маленьким прудом,
который был окружен камнями и большими валунами и отделан черным мрамо-
ром. Среди камней цвели белые, розовые и зеленые орхидеи, росли какие-то
растения с необыкновенно пышной листвой и папоротники. Обнаженная женщи-
на, должно быть, выглядела здесь гурией, изнеженной и белокожей, оказав-
шейся здесь для того, чтобы утолить страсть своего хозяина.
она сняла с крючка банную простыню, вышла из ванной и выключила свет.
Завернувшись в мягкую махровую простыню, она подошла к окну и, повернув
ручку холодными как лед руками, широко распахнула его.
небу поднимались тончайшие струи фонтана, с приглушенным звуком падая в
черный пруд. Из чащи леса донеслись чистые и прозрачные звуки птичьего
пения, насмешливые, словно эхо жестоко преданной любви... Это пела та
самая легендарная птица тикау, которую редко кому удавалось увидеть,
птица, про которую думали, что она призывает возлюбленного к тому, кто
слышит ее пение.
бовь, свою единственную настоящую страсть...
ленного, но, как это часто бывает в легендах, она обманула, хотя снача-
ла, казалось, и дала то, что обещала. В Соле Джеррарде было все, чего
только могла желать женщина: дикий порыв, нежность, страсть и честность.
В его объятиях она познала тот восторг, который нельзя было измерить
обычными мерками, и то освобождение и покой, которые и радовали, и пуга-
ли ее.
подвижную гладь пруда, монотонно отдавалось у нее в голове, где в сумас-
шедшем вихре кружились сейчас ее мысли.
всем великолепии своих розовых и золотистых красок, она все еще стояла у
окна, глядя, как играют в свете наступающего утра тонкие струи фонтана.
Тому, кто в эту минуту бесшумными шагами шел по дорожке, ведущей от фон-
тана к дому, она казалась призраком.
комнату, она не обернулась, ничем не показав, что заметила его приход. И
только когда он подошел ближе и встал радом, она подняла на него свои
огромные, пустые глаза. Он был одет так же, как и накануне, в темную ру-
башку и более темные брюки, но рукава его рубашки были до половины засу-
чены, и в неярком свете раннего утра он казался холодным и суровым.
изрядным спросом среди некоторых мужчин. Меня это, правда, никогда не
волновало, но я готов возместить тебе потерю невинности. А ты была се-
годня такой обворожительной, такой соблазнительной распутницей. Я редко
получал такое наслаждение.
и глухо от обиды и боли, и она с трудом смогла произнести только его
имя.
считаешь, что, являясь незаконной сестрой, ты имеешь полное право жить
за ее счет?
го, ястребиного лица сковало холодом ее сердце. Она закрыла лицо рукой и
прошептала:
кой и, проглотив стоявший в горле ком, продолжила уже звонким,
бесстрастным голосом:
ла. Когда я узнала, что смогу встретиться с ней, я не могла упустить та-
кую возможность. Я не собиралась говорить ей, кто я. Я даже не знала,
известно ли ей то, что она дочь приемных родителей. Я бы сама никогда не
сказала ей об этом. Я просто очень хотела увидеть ее. - Она умоляюще
посмотрела на него. - Ты должен понять, Сол. Ведь она единственный род-
ной мне человек.
мальчиком он приехал из Европы сразу после войны; никто не знал, кто он
по национальности, но здесь ему дали фамилию Смит. Я пыталась найти его,
но не смогла.
фани.
деньги, но ведь ты все равно не поверишь мне! Еще хорошо, что я не пита-
ла никаких иллюзий, что ты будешь безумно счастлив узнать о какой-то не-
весть откуда взявшейся сестре, которая собирается выкинуть неизвестно
какой трюк.
ждал, пока она подняла на него полный напряженного внимания взгляд, и
ровным голосом произнес: - Ты уедешь и никогда больше не сделаешь ни од-
ной попытки увидеться со Стефани.
ния.
ных глазах не было ни капли сострадания.
ни, но, даже если я и поверю, что у тебя нет никакого меркантильного ин-
тереса, посмотри на это с ее точки зрения. Она вряд ли будет в восторге
от того, что у нее появилась сестра, с которой ее не связывает ничего,
кроме, быть может, того, что они случайно родились от одной матери.
ни, останешься для нее просто туристкой, с которой ей однажды довелось
встретиться. Забудь о том, что ты видела ее.
- Это прикажешь тоже забыть?
это прекрасно понимали, как только впервые увидели друг друга, не так
ли?
но ты сама видишь, что при таком положении дел такое вряд ли возможно.
он, что она оказалась такой "благоразумной"?
какого будущего, даже если бы он и хотел этого, но он не хочет, это яс-
но. Благодаря Стефани они оказались вместе, но, кроме Стефани, их больше
ничто не связывает - только страсть, противоречивая, дикая, безумная.
Которую он, судя по всему, утолил. Кроме ее любви к нему, которая его не
интересует, тяготит, раздражает.
тебя... - сказал он и нахмурился.
лась к нему. Глаза ее сверкали.
они так много значат, выходит, вам они нужны гораздо больше, чем мне! Я
приехала увидеть свою сестру, а не для того, чтобы жить за ее счет, не
для того, чтобы продавать себя за деньги! Все, что вы получили от меня,
я дала вам сама, по своей воле и не подсчитывала, сколько я с этого буду
иметь. Мне не нужно от вас ничего - вы все равно не смогли бы дать мне
даже той малости, которая хоть немного согрела бы мое сердце! Оставьте
меня!
Даже загар не мог скрыть его необыкновенную бледность и побелевшие края
губ. Он не ожидал такой реакции. Огромным усилием воли он заставил взять
себя в руки и подавил в себе ту злобу, те дикие чувства, которые вызвала
в нем ее гневная тирада, и безжалостно произнес:
самолет доставит тебя прямо в Окленд. Но прежде, чем ты уедешь, я бы хо-
тел, чтобы ты подписала вот это...
что-то написано. Черные, зловещие строчки прыгали и расплывались у нее
перед глазами. В грудь словно вонзили острый кинжал. Она разорвала лист
пополам и со всем презрением, на которое только была способна, произнес-
ла:
Корнев Павел
Сертаков Виталий
Володихин Дмитрий
Андреев Николай
Володихин Дмитрий
Посняков Андрей