тину ею владели чары: в этом ключ к книге и смысл ее названия, которое я
намеренно оставил загадочным. "Очарованная душа" на протяжении всей жиз-
ни сбрасывает призрачные покровы, которые ее окутывают. Каждый раз, ос-
вобождаясь от покрова, она ощущает себя нагой. И новый покров заменяет
сброшенный. Каждый том произведения - новое воплощение великой Мечты.
"Очарованная", лихорадочно вырываясь из-под власти грез, все время пере-
ходит от одной грезы к другой, вплоть до последней (последней ли?), -
когда агония окончательно обрывает нить, связывающую Аннету с миром жи-
вых.
сила - способность мечтать и грезить, остается Великий чародей - жизнен-
ный порыв, который постоянно творит и возрождает. Он - в ней. Он - ис-
точник ее жизни. Аннета, как и Жан-Кристоф, хотя и в совершенно ином
плане, принадлежит к великой когорте творческих натур [11]. Она создает
живые существа, реже - произведения. "Она никогда не пишет ради того,
чтобы писать. Она делает это лишь в те редкие минуты, когда задыхается,
утратив все, что поддерживает жизнь, и когда она вынуждена питать свой
внутренний огонь собственным естеством; и тут она испускает дикие вопли
поэзии, исторгнутые из ее души страстью" [12]. Она - дочь, сестра, воз-
любленная, мать, она - "вселенская Мать", которая, приобщившись в пос-
ледние дни своей болезни к радостям и страданиям всех живущих, выражает
свое чувство в лепете, где слышится угасающее блаженство:
ты появился на свет?.." [13].
своей души, где бьет ключом источник жизни. Первая книга - "Аннета и
Сильвия" - лишь указывает на пробуждение от блаженного сна, от сладости
оцепенения без сновидений, в котором Аннета пребывала до смерти отца.
Сон этот грубо обрывается кошмаром смерти. Сердце в отчаянии устремляет-
ся навстречу иллюзиям нелепой любви; неосознанный, безотчетный порыв
чувств мечется и бьется, словно обезумевшая птица, и сердце, не рассуж-
дая, делает выбор. Но великая Иллюзия не бесплодна: она дает жизнь ре-
бенку.
линная жизнь, для которой "Аннета и Сильвия" служила лишь весенней пре-
людией. Многие на этой прелюдии и остановятся, подобно тому как они ос-
тановились на книге "Заря" в романе "Жан-Кристоф"; так поступят те, кто
ищет в музыке не откровения, а ухода от жизни, кто пользуется ею, как
повязкой для глаз. Однако подлинный смысл "Очарованной души", как и
"Жан-Кристофа", в том и состоит, чтобы сорвать одну за другой все повяз-
ки.
зий - иллюзии ребенка, иллюзии возлюбленного, иллюзии жизни вдвоем, -
суровая рука ее судьбы, которую называют случаем и которая оказывается
мудрее здравого смысла, превращает благосостояние и беззаботную жизнь
героини в руины и заставляет ее переступить порог vita nuova [14]
Кристофа. Она заставляет ее взглянуть на мир другими глазами и помогает
проникнуть в лживую сущность современного общества, которую Аннета при
всей своей честности не замечала, пока сама была частью этого общества.
нее начало эры подлинных открытий. В числе этих открытий нет любви. Нет
и материнства. Инстинкт материнства жил в ней уже раньше, и жизнь недос-
таточно полно удовлетворяла его. Но с того дня, как Аннета переходит в
лагерь нищеты, ей открывается мир.
ни, которую современное общество сделало столь уродливой... (Особенно
жизнь женщин...)
все остальное? Колесо вертится. Но вертится оно вхолостую... Действи-
тельно ли мужчина создан для того, чтобы мыслить? Пожалуй, можно ска-
зать, что он себя в этом убедил, что он внушил себе эту обязанность и
выполняет ее, как все остальные, освященные временем обычаи. Но он не
мыслит. Он, словно пес, дремлет на цепи своих каждодневных занятий, сво-
их удовольствий и огорчений... Что же сказать о женщинах?.."
ременной цивилизации, с ее роскошью, ее искусством, суетой и шумихой...
Как редки люди, жизнь которых - осуществление закона Необходимости!.. О,
до чего непрочно здание человеческого общества! Оно держится лишь силой
привычки. И рухнет сразу..."
через пятнадцать лет всколыхнет Европу и мир великими войнами и Револю-
циями!
наполняет душу братскими чувствами к обездоленному люду. Она выявляет
новую светлую мораль. Не ту, прежнюю, урезанную и чахлую мораль запретов
и молитв, судилищ и исповедален, которая является сторожевым псом разде-
ленного социальными перегородками общества, а новую мораль Труда... Труд
- это единственный титул истинного благородства! Это - мощь и радость
человека-творца, другими словами - единственного существа, которое живет
по-настоящему, единственного существа, которое принадлежит к вечным си-
лам. Труд проявляется в каждом - скромном и великом - творческом деянии,
направленном на благо человеческого общества. Действовать, действовать в
общих интересах - в этом одном и заключается Добродетель в высоком смыс-
ле слова. Все остальное относится к области "малой добродетели".
жадно ищет себе спутника. Двое возлюбленных, которых она встречает в
"Лете", доказывают ей невозможность сочетания двух важнейших полюсов оси
ее жизни: Сострадания и Истины. Слабый (Жюльен) не выносит обнаженной
правды, для него ее нужно вуалировать. Сильный (Филипп) лишен чувства
доброты, он ступает по телам поверженных. Аннета не соглашается принести
им в жертву ни Истины, ни Сострадания. И она вновь остается в одиночест-
ве на своей трудной стезе. К тому же в это время она считает себя поки-
нутой сыном, почти ненавидимой им (ибо страсть ее всегда и все преувели-
чивает). Она на краю нравственной гибели.
вительная сопротивляемость и гибкость ее натуры [16]. В то самое мгнове-
ние, когда она изнемогает, из бездны отчаяния поднимается вихрь жизни,
который обновляет и укрепляет ее душу. Страдание изливается в стихах. И
вот душа свободна. Обессиленная Аннета погружается в сон. Наутро, когда
она пробуждается, страдание умерло. Все вокруг нее осталось прежним. И
все обновилось. Она родилась заново.
нила свою цельность. Я постигла жизнь, я знаю ей цену, и я знаю, чего
мне это стоило. Да здравствует жизнь! Я бросаю вызов богу!"
можно в час, когда Аннета находится в расцвете сил и здоровья и чувству-
ет себя хозяином положения. Лето ее жизни в зените...
маннов, бороздивших своими ладьями морские просторы; они следят за тем,
как нос их судна разрезает волны, и радуются своему стремительному бегу,
они чувствуют себя вольными, подобно огромным птицам, что летят вслед за
ними... Быстрее! Смелее! Наперерез морским валам!.. Но близится равно-
денствие. Остерегайтесь бурь и сломанных крыльев!" [17].
да; она была вновь продолжена и завершена в первом полугодии 1923 года.
я возобновил ее с той же строки, с того же возгласа, на котором оно было
прервано, и слова: "Я бросаю вызов богу" [18] - ни разу не были мною за-
быты. Дух, словно птица на краю утеса, ждет мгновения, чтобы устремиться
вниз.
тись... Я ощущал себя загнанным в тупик войны и хотел избавиться от ее
давящего гнета, который тяготеет над пацифизмом такой книги, как "Кле-
рамбо". Аннету, "бросившую вызов богу", которую вовсе не смутили жесто-
кости войны, этой бушующей стихии, внезапно преобразили неожиданная
встреча с партией подвергающихся оскорблениям военнопленных и неожидан-
ный порыв страсти.
ды, хотя в ней самой жил закон ее собственной натуры, натуры более воз-
вышенной, которую ей и надлежало противопоставить натурам озверевших лю-
дей. Едва, в результате ее решительного выступления в защиту военноплен-
ных, произошло столкновение, как исчезло угнетавшее ее тягостное
чувство, которое проистекало не столько из самой бесчеловечности войны,
сколько из ее собственного приятия этой бесчеловечности".
не отречение!
ненным Жерменом, эта дружба, более глубокая, чем любовь, решительно тол-
кает Аннету от грез к действию. Ладья ее жизни, которая до сих пор была
неподвижна, ныне летит с теми, кто находится в ней, - с ее сыном, чья
судьба уже вырисовывается вдали, - к грозным стремнинам. Жермен, этот
светлый ум, в ком способность все понимать парализовала волю к действию,
умирая, постигает главную ошибку своей жизни.
Перумов Ник
Круз Андрей
Шилова Юлия
Доценко Виктор
Сапковский Анджей
Посняков Андрей