угадавшему главный смысл бытия, так и идти к заре, к возгорающему за лесом
золотому столбу неземного сияния...
подходили к Переяславлю.
мора, о сю пору пребывал во владимирской земле. Став негаданно для себя
наместником Алексия, сиречь почти что митрополитом русским, он не слишком
и торопился назад. На Волыни творилось неподобное, шла отчаянная борьба
католиков с православными, литовские князья то уступали польскому королю
Казимиру, то вновь брали верх над ним. Нынче Казимир привел на Любарта с
Кейстутом Людовика Венгерского. Разбитый Кейстут попал в плен, откуда,
впрочем, тотчас бежал. Любарт был осажден в Луцке. На выручку братьям
явился Ольгерд с татарами, вновь вытеснив поляков с Волыни, опустошил
Мазовию. Любарт, в свою очередь, вторгся в Галич; громили и грабили уже
всех подряд, не разбираючи веры. Вести оттуда доходили плохо, с великим
запозданием. Здесь было тихо. Ратная беда, отодвигаемая твердой рукою
покойного князя Семена, доселе не угрожала Залесью. Наместничество было
также зело небезвыгодное. Словом, в Переяславле Афанасий присиделся.
Занимал палаты покойного Феогноста в Горицком монастыре, судил и правил и
с некоторым страхом даже ожидал возвращения Алексия.
осмьдесят верст, поначалу озадачили и почти испугали волынского епископа.
Служка доложил их приход, как-то криво улыбаясь, а когда Афанасий,
все-таки порешивший принять ходоков, узрел сам их обмороженные красные
лица, почуял острый звериный дух, распространившийся в тепле покоя от их
платья и мерзлых лаптей, запах гари, принесенный радонежанами с их
последнего ночлега, - ему стало совсем муторно. Поочередно взглядывая то
на стоявших у порога иноков, то на лужи, натекшие с их обуви, он долго не
мог взять в толк, чего же они от него хотят, и чуть было не отослал их
сожидать приезда Алексиева, вовремя вспомнив, однако, что как раз
Алексий-то и говорил ему нечто подобное... Да! О каком-то лесном
монастыре...
стоящие перед ним, заслуживают большего уважения, чем то, которое он
оказал им поначалу.
присесть и снять верхнюю оболочину. Оттаивающие монахи уселись на лавку,
со спокойным любопытством озирая богатый покой. Афанасий не ведал, что
Стефан с Сергием были тут много лет назад у Феогноста, затеивая свое
начинание, а Стефан и позже почасту наезжал в Переяславль по делам
епархиальным и дворцовым.
тотчас при входе в монастырь. Афанасий и сам неоднократно встречал
княжеского духовника, знаменитого игумена, но именно потому и не сумел
признать Стефана в худом высоком и мрачном иноке, обутом, как и двое
прочих, в лапти с онучами и в грубом дорожном вотоле вместо прежней
хорьковой шубы, отороченной соболем. Сам же Стефан из гордости не назвал
себя в первый након, а теперь, когда они поднялись, чтобы пройти в
монастырскую трапезную, стало вроде бы и неловко перед оплошавшим
епископом. Положение спас горицкий эконом, заглянувший в палату, дабы
проводить гостей в трапезную. Вглядясь в лик Стефана, он ахнул и,
расплываясь в улыбках, нарочито громко, дабы подать весть Афанасию,
запричитал:
это не братец ли, к часу? Сергий? Слыхал, слыхал, как же! Слыхом земля
полнится!
намерясь велеть подать снедное сюда, в наместничий покой, но эконом
показал ему рукою в воздухе замысловато: мол, не надо, все сделаю сам! И
Афанасий, чая исправить невольное свое невежество, лишь послал следом за
гостями иподьякона, веля созвать Стефана после трапезы для укромной беседы
с глазу на глаз, и после не мог найти себе места, пока знатный гость не
явился вновь перед ним все в той же свите и тех же лаптях, не вкусивший и
четверти редких блюд, предложенных гостям заботливым экономом.
признал Стефана, в ответ на что бывший богоявленский игумен повинился
тоже, что сразу не назвал себя наместнику. С затруднением, чуя, что у него
вспотели чело и руки, Афанасий задал наконец главный вопрос:
не весьма жаждет стати пастырем стада духовного? Ведь ежели от меня они
просят токмо избрать игумена...
обители! Никого иного, ниже и меня самого, не хочет ни единый из братии, и
посему поставить над обителью иного игумена - нелепо есть!
и даже поранее того, до рожденья на свет, Господь избрал брата моего к
престолу Святой Троицы! Был знак, видение, крик утробный...
это совершило с братцем твоим?! - воскликнул Афанасий, тут только уразумев
до конца меру события и окончательно смутясь.
восхотел сказать <чудеса> и долго искал слова, произнеся наконец: -
Совершались знамения... Над ним... - Он поднял строгий, обрезанный взор: -
И потому сугубо... - И опять не докончил.
знамения и чудеса. - Тем паче сам владыка Алексий...
поступить иначе. Природная доброта, впрочем, почти уничтожила в нем первую
обиду на монахов, и теперь он лишь о том жалел, что не вгляделся в Сергия
пристальнее.
него, что едва не подвел Стефана, и позже остался ядовитою занозою в
сердце, но Стефан и тут превозмог. Прожигая волынского епископа взглядом
своих огненосных, глубоко посаженных глаз, он повторил вновь все
прежереченное, и Афанасий сдался. Вскоре, вызвав Сергия и облобызав его,
он нарек всеобщего избранника грядущим игуменом и даже прихмурил брови,
когда Сергий по обычаю, заповеданному изустным преданием, стал троекратно
отрекаться от уготованной ему стези.
обителью Святой Троицы! - возразил он, примолвив в ответ на новые уставные
отрицания Сергия: - Возлюбленне! Вся добрая стяжал еси, а послушания не
имеши!
подал голос, подтвердив, что вся братия жаждет видеть Сергия игуменом.
кланяясь. - Благослови Господь во веки веков!
говорить.
благословил и отпустил братьев до утра, до поставления в сан.
в праздничных ризах, повелев клирикам войти в алтарь и приготовить
потребное, сам ввел Сергия в церковь, пустынную в этот час, и, поставя
прямь царских врат, повелел читать Символ веры.
видимым же всем и не видимым... - читал наизусть Сергий, слушая, как
отчетисто отдаются под сводами просторного шатрового рубленого храма
древние, утвержденные святыми соборами слова. - И во единого Господа
Иисуса Христа, сына Божия, единородного, иже от Отца рожденного прежде
всех век; Света от Света, Бога истинна от Бога истинна, рожденна,
несотворенна, единосущна Отцу, им же вся быша...
споры на святых соборах доходили до драк. <Единосущным> или <подобосущным>
называть Спасителя? Во <единого Бога> или <Бога и Сына>, как говорят
латиняне? (И, следовательно, что освещает собою Символ веры: соборность,
где под властью единого каждый способен к духовному обожению, или
феодально-иерархическую лестницу чинов и званий, опрокинутую от земли к
небу?)
соборами Символ веры принял его нынешний вид, связав христианство с
поздней античной философией и отмежевав от враждебного ему иудаизма, а
православный Восток отделивши от католического Запада!
Сергий (и торжественность минуты возрастает с каждым речением), - сшедшего
с небес и воплотившегося от Духа Свята и Марии Девы и вочеловечшаяся.
(<Да, да! Именно так! И все еретики будут как бешеные псы кидаться на это
утверждение соборных отцов, то сомневаясь, как Арий, в божественной
природе Спасителя, то, как монофизиты, отвергая человеческое естество
Корнев Павел
Корнев Павел
Прозоров Александр
Каменистый Артем
Шилова Юлия
Пехов Алексей