вновь, подавляя невольную горечь плетением звучных словес:
которых стоила иного дворца в какой-нибудь варварской стране! - Он
скользнул взглядом по лицу Алексия, поняв с запозданием, что тот мог
принять <варварский> на свой счет, но Алексий лишь склонил лобастую
голову, показывая сугубое неогорчительное внимание. - Через этот проем,
где была главная дверь, заходили в Хрисотриклин. Он выстроен еще Юстином
Вторым и, как видишь, напоминает церковь! Те же восемь камор, перекрытых
сводами, и в центре купол. Вот в этой нише, на возвышении, находился
царский трон, нет, целых два трона! По будням василевс садился на
золоченое кресло, по воскресеньям - на пурпуровое. Вон там, в вышине, на
своде, еще видна мозаичная икона Спасителя, хотя золотую смальту из нее
выковыряли алчные латиняне, а кострами, которые они жгли на полу триклина,
закоптили все своды...
ковры на этих мраморных стенах, какие золотые и серебряные светильники
стояли у каждой ниши, какое роскошное серебряное поликандило свешивалось с
высоты! А парчовые завесы! А скамьи из эбенового дерева!
сыпалась пыль. Вспугнутые голуби, хлопая крыльями, реяли кругами, пятная
пол белыми пятнами помета... Но Николай Кавасила зрел красоту, утонувшую в
веках и, воскрешая словом древнее величие золотого триклина, заставлял
видеть ее и Алексия.
Кавасила, - ныне обрушенная палата Магнавры! Там тоже была тронная зала, в
ней василевсы принимали иноземных государей и послов. Именно там стоял
трон Соломона с рычащими львами и поющими птицами. Там мы принимали вашу
Ольгу, архонтессу, или княгиню, как говорят руссы...
стран изучали философию, риторское искусство, творения святых отцов и
великие законы Юстиниана. Видел ли ты когда-нибудь дворец, в котором было
бы столько тронных зал?! - спрашивал Кавасила, лихорадочно блестя глазами,
как будто не развалины показывал он и не по развалинам они пробирались,
обходя рухнувшие колонны и глыбы камня с провалившихся сводов. - Вот в
этой нише, за шелковым занавесом, царь переодевался и надевал венец. В
этой небольшой церкви, ныне заброшенной, хранилось царское облачение и
многие священные реликвии, например жезл Моисея.
из свиты. - Похищен и вместе с крестом Константина увезен в страну
франков!
или опочившем ближнике.
поспешив разрушить тягостное молчание. - Это кенургий, построенный
Василием Македонянином, приемная зала Китона. Взгляни! Здесь были колонны
из зеленого фессалийского мрамора, вот тут еще сохранились остатки изящной
резьбы! Все стены здесь были покрыты золотой мозаикой, и по золотому полю
изображены сцены царских побед и приемов послов. А тут был изображен сам
автократор Василий с царственной супругою Евдокией. А вот здесь, на полу
китона, в кругу из карийского мрамора из разноцветных камней был сложен
павлин со светозарными перьями, и по углам - четыре орла с распростертыми
крыльями, царские птицы в рамах из зеленого мрамора. Потолок тут был
усыпан золотыми звездами, и среди них сверкал крест из зеленой мозаики, а
вдоль стен мозаичные узоры образовывали как бы кайму из цветов, и выше, по
золотому полю, была изображена вся императорская семья... Все это
похитили, уничтожили, разорили латиняне!
золотым сводом на четырех мраморных колоннах, с мозаичными украшениями,
изображавшими сцены из охотничьей жизни: тут псы, как живые, рвут оленя, и
яркая кровь капает из его ран, там медведь встал на дыбы, стараясь достать
охотника, выставившего копье, здесь вепрь кидается на всадника,
обнажившего меч... Отсюда с двух сторон были выходы в сады, манившие
прохладой и ароматами редких цветов...
защищенная от резких ветров, дующих в январе с Пропонтиды. Тут была и
уборная императрицы, с полом, выложенным белым проконийским мрамором, вся
украшенная дивною росписью. Но выше всего, доступного воображению, была
спальня императрицы - удивительная зала с мраморным полом, казавшаяся
усыпанной цветами лужайкой, со стенами, выложенными порфиром, зеленым
крапленым мрамором фессалийским, белым мрамором карийским, с парчовыми,
затканными золотом завесами, - представлявшая такое счастливое и редкое
сочетание цветов, что и сама получила название мусики, или гармонии, ибо
только в божественных звуках возможна подобная красота!
императоров, <порфирородные>; и от нас, греков, это название разошлось
ныне по всему миру!
великолепие дверей из серебра или слоновой кости, пурпуровые завесы на
серебряных прутьях, златотканые покровы на стенах с изображениями чудесных
зверей, каких только могла измыслить причудливая древность, большие
золотые светильники и поликандила, инкрустации из перламутра, золота и
резной слоновой кости.
мира>, <благочестивейшая и блаженная августа>, <христолюбивая василисса>,
как приветствовал ее народ на больших выходах или в садах, на пути в
Магнавру, когда императрица шла принять ванну в Магнаврском дворце в
сопровождении своего препозита, референдариев и силенциариев, избранных из
числа евнухов дворца, несших благовония и одежды августы, в сопровождении
опоясанной патрикии и девушек свиты.
мужам, умели толковать о тонкостях богословия и даже сами сочиняли книги!
Особенно славились этим царицы из рода Комнинов. Ты многого не знаешь еще
о величии нашей страны!
рождении дитяти весь двор торжественно проходил перед роженицей. В
опочивальне, обтянутой шелками и златоткаными покровами, сверкающей огнем
бесчисленных светильников, молодая мать лежала на постели, покрытой
золотыми одеялами. Подле нее стояла колыбель с порфирородным дитятею, и
препозит по очереди впускал к августе членов императорского дома. Затем
следовали по старшинству жены высших сановников и, наконец, вся
аристократия империи: сенаторы, проконсулы, патрикии, магистры, всякие
чины кувуклия и синклита, и каждый приносил августе поздравления и
подарки.
Ромейской империи, совместно с супругом своим управляла страной, являя в
бедах нрав, мудрость и волю, достойные высокоумного мужа!
что было в века нашего величия!
выходов. Одна из дверей была отделана слоновой костью. Гляди, гляди! Там,
сверху, чудом сохранилась пластина! Какая изящная резьба!
полы выложены разноцветными блестящими мраморами и плитами порфира, на
коих останавливался сам василевс. Тут тоже иногда давались обеды
приглашенным гостям. В этом рухнувшем триклине наша царица принимала вашу
архонтессу Ольгу. Здесь они обедали с благородными женами из Руссии, а ее
мужская свита обедала с царем в Хрисотриклине.
и мы! Отсюда к храму Сергия и Вакха ближе всего.
великого подвижника? Мне о нем с твоих слов поведал Филофей Коккин, наш
гераклейский митрополит, кажется, знакомый тебе? И ежели... - Тут Николай
Кавасила, оглянувшись на свиту, следовавшую за ними в некотором отдалении,
приблизил уста к уху Алексия и произнес скороговоркой, шепотом: - Ежели
кто и может помочь в деле твоем, то он - и только он! Не патриарх, не
Каллист!
вновь поднял голос, расхваливая достоинства царских палат:
Потолок там вызолочен и опирается на колонны из красного оникса. Перед
нами серебряная дверь, по бокам - медные! - Он опять говорил так, словно и
вправду перед ними сверкали узорчатые металлические двери, хотя и
серебряная и даже медные двери были давно перечеканены на монету. -
Погляди еще нашу Сигму, балкон. Какой вид! Какие колонны!
ибо они были из дорогого камня.
в полированной глади сохранившихся колонн. Иные проводили пальцем по
гладкому камню, не понимая, как можно было содеять такое...
объяснять, указывая мановением длани семо и овамо:
привезенная еще Константином Великим. Тут, в Августее, короновали цариц!
Вон там Онопод, Консистория, Триклин кандидатов, Лихны, Халка...
изобилия былой роскоши и цветного мраморного, хоть и разоренного,
великолепия.
Корнев Павел
Афанасьев Роман
Корнев Павел
Березин Федор
Громыко Ольга
Круз Андрей